— Извините, — мягко сказал Алекс. — Я совсем не хотел обидеть вас. Брук тоже, видимо, относится к вам с большим уважением.

— Да, участники боев преданы мне, — подтвердила Джоанна. — Я — их талисман. — Она рассмеялась, увидев выражение его лица, когда он услышал ее слова. — О, дорогой лорд Грант! То мгновение, когда вы отнеслись ко мне с одобрением, было совсем недолговечным, не правда ли?

— Меня не интересуют бои, — сдержанно пояснил Алекс. — И мне вовсе неинтересно, насколько вы известны в этих кругах, леди Джоанна.

— Конечно нет, — согласилась Джоанна, она больше не могла сдерживаться. — Нужно проплыть в лодке по Гангу, чтобы заслужить ваше одобрение, лорд Грант. Ах да! Я совсем забыла, — теперь в ее тоне явно звучала насмешка, — и то если речь идет не о женщине.

Она увидела, как его лицо снова приобрело строгое выражение.

— Это — правда, — сказал он, — я предпочитаю, чтобы женщины оставались дома.

— На своем месте, — добавила Джоанна. — Конечно.

В комнате воцарилась холодная тишина. Брук принес Алексу стакан бренди и тактично выскользнул из комнаты, как вышколенный дворецкий. Джоанна чувствовала напряженный и внимательный взгляд Алекса на своем лице. Несмотря на разногласия между ними, она ощущала себя очень неуютно и сердилась на себя за это.

— Вы не ответили на мой вопрос, — резко сказала Джоанна, разрушая острое чувство понимания, которое так внезапно возникло между ними. — Почему вы здесь?

— Хочу просить вас, чтобы вы разрешили мне сопровождать вас на Шпицберген, — произнес Алекс. В его голосе звучала ирония. — Перчес сказал мне, что окончательное решение за вами. Если вы мне откажете, мне придется отрабатывать мой проезд в качестве юнги.

Джоанна не могла не рассмеяться.

— Юнга? Вы?

— Да! Даже Девлин будет отдавать мне приказы.

Джоанна внимательно посмотрела на него:

— Вы предложили деньги капитану Перчесу за то, чтобы он взял вас?

— Да. Но он настаивал на вашем согласии.

— Как приятно, что его нельзя купить, — усмехнулась Джоанна. — Мой ответ — нет.

Она увидела, как губы Алекса тронула едва заметная улыбка, и поняла, что он ожидал ее решительного отказа.

— Позвольте мне попытаться убедить вас изменить свое решение, — попросил Алекс и подвинулся. — Еще не поздно.

— Изменить решение и не ехать на Шпицберген? — спросила Джоанна.

— По поводу всего этого предприятия, — уточнил Алекс. Он снова внимательно посмотрел на нее. — Ваша жизнь в большой степени зависит от прихотей общества, леди Джоанна. И поверьте, непременно найдутся те, кто с неодобрением отнесется не только к вашему решению отправиться на Шпицберген, но и к тому, что вы собираетесь воспитывать незаконнорожденного ребенка вашего мужа. И первым, кто придет в ужас, как мне кажется, будет Джон Хаган. Что будет с вами, если Тон больше не станет покровительствовать вам?

В комнате воцарилась тишина. За дверью рев толпы, поддерживающей дерущихся, то нарастал, то затихал, как шум прибоя.

— Тогда я буду голодать, — беспечно заявила Джоанна. — Но, к счастью, Нина не будет испытывать лишения, не так ли, лорд Грант? Позволю предположить, что Дэвид оставил вам средства на содержание своего ребенка, раз уж он назначил вас нашим попечителем?

Теперь тишина стала какой-то странной. Джоанна в недоумении приподняла бровь.

— Уэр оставил карту сокровищ, — хрипло сказал Алекс.

Джоанна не могла не удивиться этому сообщению.

— Что? Карту сокровищ?

Алекс сунул руку в карман и вытащил листок тонкой бумаги, пожелтевшей от времени. Он развернул его и протянул ей. Джоанна в изумлении уставилась в него. На листке был очень грубо нарисован чертеж острова с крайне приблизительным указанием заливов, бухт и пещер, буквой «Х» было отмечено место рядом с отмелью. Как и полагалось, имелась также отметка с черепом и перекрещенными костями.

— Но как же, — изумилась Джоанна, — разве Дэвид не мог положить деньги в банк, как это делают все нормальные люди?

На щеках Алекса появилось некое подобие румянца. Джоанна подумала, что и ему пришла в голову та же мысль.

— Вы привезли это со Шпицбергена вместе с письмом? — уточнила она.

— Нет! — Алекс почти сорвался на крик. — Чёрчвад дал мне его. Листок был вложен в завещание Дэвида.

— Все это очень похоже на обман, — сказала Джоанна и покачала головой. — Но как это похоже на Дэвида, он так любил мистификации.

— И все это очень скверно, — сухо заявил Алекс.

— Да, но это так похоже на Дэвида, — повторила Джоанна и посмотрела на Алекса. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль. — Ах да, забыла! — воскликнула она, не сумев скрыть горечи в голосе. — Ведь вы всегда считали, что Дэвид не мог совершить каких-то неправильных поступков, не так ли, лорд Грант? Его поступки всегда были вне всякого осуждения. — Джоанна подвинула стул. — И именно по этой причине, я повторяю, я не могу позволить вам сопровождать меня на Шпицберген. Вы не испытываете ко мне ни любви, ни доверия, а путешествие и так будет достаточно трудным, и я не хочу каждый раз натыкаться на ваш неодобрительный, осуждающий взгляд. Если у вас есть желание зафрахтовать корабль, чтобы найти это так называемое сокровище, что ж, это — ваш выбор и ваша забота, но с нами вы не поедете.

Алекс нахмурился:

— Но ведь это крайне неразумно — плыть раздельно, леди Джоанна.

В глубине души Джоанна признавала его правоту, что тем не менее не изменило ее отношения к ситуации: она не хотела видеть на своем корабле человека, который так неодобрительно относится ко всему, что она делает.

— Мы вовсе не обязательно должны враждовать, — продолжал убеждать ее Алекс. — Ради благополучия ребенка мы можем попытаться стать друзьями.

Джоанна покачала головой:

— Ответ все тот же: «Нет». Вы по натуре человек властолюбивый и вечно будете указывать мне, что делать, и мы будем ссориться. Когда я просто нахожусь рядом с вами, я чувствую, что…

— Чувствуете что? — Алекс в удивлении приподнял бровь.

— Чувствую, как прихожу в ярость! — воскликнула Джоанна, вскакивая на ноги.

И это было правдой. Комната внезапно показалась ей крошечной, в ней не стало хватать воздуха, было тесно из-за присутствия там Алекса. Джоанна ощущала, как их взаимная неприязнь раскалялась, как чайник, готовый вот-вот закипеть.

Алекс тоже встал.

— Вы поклялись, что сделаете все, что в ваших силах, чтобы Нина благополучно добралась до дому. Но даже в этом вы солгали, — сказал он.

Джоанна в недоумении уставилась на него, несколько напуганная его насмешливым тоном.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что любой здравомыслящий человек признает, что в интересах Нины вы просто обязаны позволить мне сопровождать вас, — пояснил Алекс. — Но вы настолько упрямы, что не соглашаетесь на это.

— Не смейте говорить обо мне так, как вы рассуждаете о лошади, — с яростью произнесла Джоанна. — Я вовсе не упряма, я — единственная, кто здесь мыслит здраво! Мы и десяти минут не проговорили с вами и уже спорим. Нине нужны поддержка и стабильность, а не пара опекунов, которые постоянно грызутся, как кошка с собакой!

Джоанна отвернулась и вытерла случайную слезу, скатившуюся из уголка глаза. Она не хотела показывать Алексу Гранту, что плачет. Он уже заставил ее почувствовать себя уязвимой. Ей казалось, что ее будто режут по живому, внутри все жгло. Дэвид, с горечью подумала она, сделал правильный выбор, когда отправил этого человека мучить ее.

— Вы должны простить меня, — быстро сказала Джоанна. — Мои дела здесь закончены.

Она обернулась и обнаружила, что Алекс стоит совсем близко к ней.

— Вы плачете? — спросил он, в его голосе прозвучало что-то, что она не смогла определить.

— Естественно, я плачу! — воскликнула Джоанна. — У меня была очень скверная неделя! — Она бросила на него мимолетный взгляд. — Подите прочь, лорд Грант! Неужели вы не понимаете? Я действительно не хочу, чтобы вы видели мои слезы!

Алекс как будто не слышал ее слов. Его рука оказалась у нее на талии, тепло его нежного прикосновения проникло сквозь шелк ее платье. Как это случилось? Он притягивал ее к себе все ближе, как будто хотел успокоить. Джоанна никогда раньше не связывала физическую близость с мужчиной с моральной поддержкой, Дэвид прикасался к ней только тогда, когда хотел заняться с ней любовью. Джоанна была смущена и взволнована. Алекс поднес руку к ее лицу и подушечкой большого пальца смахнул слезы. У Джоанны кольнуло в сердце, так нежно он сделал это. Она подняла глаза и встретилась взглядом с его глазами, которые сияли ярким светом, а потом он поцеловал ее. Его губы нежно и требовательно прижались к ее губам, и Джоанна почувствовала, как удивление пронзило ее и заставило трепетать все ее тело.

— Раздвинь губы, — прошептал он, и она, шокированная его словами, инстинктивно приоткрыла губы, повинуясь его требованию и под нажимом его губ.

Алекс раздвигал ее губы сильнее, медленно и настойчиво, и Джоанна чувствовала сладковатый вкус его языка на своем. Ее охватила жаркая истома, которая обдала жаром все ее тело, лишая ее возможности дышать. Она вздрогнула. Алекс отодвинулся от нее, и они стояли, не отрывая взгляда друг от друга.

— Что это было? — Джо первая обрела дар речи. — Утешение?

«Вряд ли», — подумала она, Алекс выглядел таким же ошарашенным, как и она. Но это продолжалось не больше чем секунда. На его лице застыло выражение крайнего нервного напряжения и удивления, в голубых глазах отражалось смущение и потрясение. Джоанна внезапно поняла, что ей приятно видеть, как он растерян.

— Я не хотел этого, — медленно произнес он.

Джоанна прикусила губу. Она была шокирована и возмущена, ощущая внутри сильный жар и какое-то странное возбуждение.

Даже воздух между ними ожил. Из соседней комнаты донеслись звуки ревущей толпы, они казались такими же неуместными, как и биение их сердец. В глазах Алекса было что-то такое же примитивное. Но это ее не испугало, она почувствовала призыв.

— Теперь, когда я уже… — Алекс снова привлек ее к себе, его голос едва был слышен. — Я могу признаться, что давно хотел этого. Еще в «Линкольн-Инн-Филдс», даже раньше…

Джоанна могла бы остановить его, но она этого не сделала. Алекс Грант ей не нравился, тем не менее по непонятной причине именно эта неприязнь притягивала ее к нему, придавала вкус грубой страсти, которая одновременно и манила ее, и приводила в смятение. Между ними существовало непонятное влечение, которое искушало ее настолько, что она прижалась к Алексу, вместо того чтобы оттолкнуть. Она не могла понять почему, но, когда Алекс обнял ее, ей было все равно.

На этот раз он не был таким нежным. Поцелуй был очень настойчивым и настолько откровенным, что она даже содрогнулась. От нее требовался ответ. Куда исчезла холодность женщины, которую Дэвид Уэр оскорблял, называя бесплодной и фригидной. Джоанна внезапно осознала, что никогда еще не чувствовала себя так, как сейчас, никогда не испытывала такое непреодолимое желание. Это и было как раз то, чего она искала, но никак не могла найти. Джоанна издала тихий стон, который говорил о том, что она покорена, и Алекс прижал ее к себе сильнее. В ее теле росло желание, оно было подобно раскаленному стержню внутри ее. Джоанна страстно желала, чтобы Алекс занялся с ней любовью прямо здесь, в этой гостинице, в этой комнате, куда доносился дикий рев толпы.

Когда Алекс наконец отпустил ее, Джоанна, не веря, прижала пальцы к распухшим губам.

— Что ж, это было занятно.

Занятно? Так он назвал это? Джоанна в ярости уставилась на Алекса. Он поцеловал ее со страстью и нежностью, вложив в поцелуй жар своего сердца, который все еще не покинул ее тело, отзываясь в каждой клеточке, и он считает это занятным ?

— Рада, что вы так считаете, — холодно заметила она, пытаясь скрыть свои чувства.

Его улыбка была само распутство. Он выглядел уж слишком довольным собой. Зато недовольство Джоанны возрастало.

— Мне кажется, что за этим стоит нечто большее, — произнес он.

— Вы мне льстите, — ответила Джоанна. — Интересно, как вы можете целовать меня столь страстно, если открыто заявляете, что я вам крайне неприятна?

— Похоже, нравиться — совсем не обязательное условие, чтобы целовать вас, — объяснил Алекс. Его пылающий взгляд отражал всю страсть его души. — Да и вам не обязательно любить меня, чтобы вернуть мне поцелуй.

Краска залила лицо Джоанны.

— Это просто непостижимо! — возмутилась она. — Вы мне совершенно не нравитесь.