Сейчас нам не добиться внятности от него. Я подошёл и подхватил друга под плечо. Дотащить его тушу оказалось не так легко, как Лихонова в подобных ситуациях.

Мы добрались до выхода и залезли в первое, остановившееся перед нами такси. Негласно было решено, что остаток ночи мы будем у меня.

Родители Лехи достаточно консервативные и потому их сын протестует и воюет с ними, приезжая в говно ночью, а бывало и с девкой под мышкой. У Жеки родители среднего класса и потому он старался не расстраивать их, выполняя обязанности единственного сына — быть образцовым и прилежным.

Так что мой дом сейчас подходит больше остальных.

Утро оказалось суровым. Мы все перебрали и теперь с трудом шевелим конечностями, как рыбы осушаем запасы воды в холодильнике.

— Что произошло? — Лёха первым заговорил, обращаясь к Жеке.

Тот посмотрел на нас опухшим от гематом лицом и попытался улыбнуться, но скривился от боли. Мы терпеливо ждём, когда он начнет нам рассказывать, но с каждой пройденной секундой мне все тяжелее изображать спокойствие и сосредоточенность.

— Вчера вечером я с Ритой ходил в парк, — мое сердце пропустило удар, что-то противно кольнула в груди. — Я проводил ее, — слова ему даются с трудом. — Но не успел перейти дорогу, как передо мной остановился черный внедорожник и через секунду я уже сидел в салоне. Мне надели мешок на голову, так что я не знал, куда меня везут. В тот момент я начал прощаться со всеми, думая о худшем. Но меня привезли в какой-то загородный дом и сняли пыльный мешок только в каком-то сыром подвале. Мои вопросы оставались без ответов, пока вниз не спустился какой-то верзила и не объяснил, что со мной будет, если я подойду к Масловой, — друг провел рукой по лицу, демонстрируя увечья, которые уже стали неприятного фиолетового цвета.

— Данилов? — оторвавшись от горлышка пластмассовой бутылки из-под воды, произнес Лёха то, что я не успел произнести вслух.

Жека пожал плечами и привалился спиной к стулу. Я же сидел как на иголках, разрываемый противоречиями.

— Ты послушаешься? — не веря в то, что могу сейчас услышать, всмотрелся в друга.

— Я не из богатой семьи как вы. За меня никто не вступиться и никто не станет искать мой холодный труп. Не смотри так осуждающе, — Жека посмотрел в мои глаза. — Ты не был там и не сможешь понять всю серьезность их угроз.

— А если это Данилов и речь шла о другой? — Лёха обратил на себя наше внимание.

— Мне как-то не хочется проверять.

Мы ещё долго обсуждали сложившуюся ситуацию, но я уже был далеко от этих разговоров.

Почему то мне не была страшна кара за общение с Ритой. Мы так и не пришли к общему мнению, кто это мог быть, но мне было наплевать. Я уже строил план продвижения к сердцу своей девочки. В том, что она будет моей, я уже не сомневался. Меня мог остановить только друг, но он ясно сказал, что не подойдёт к ней.

Меня и печалила и радовала эта ситуация. Все это неправильно и легко одновременно. Я недолго терзал свою совесть, когда записался на уроки театрального мастерства, где была Рита. Я уже был рядом с ней и наслаждался нашим единением. Все это вопрос времени, не более.

Не знаю, как выдержал ожидание первого занятия.

Придя в дом искусства, не переставал высматривать Риту. По закулисным коридорам слонялись все, кроме этой маленькой девочки. Стайка из трёх девчонок уже четвертый раз проходят мимо меня, странно хихикая, пытаются привлечь мое внимание. Думаю, что это все из-за нелепого дресс-кода. Черная водолазка и такого же цвета ласины, которые неприятно впиваются в мужское естество.

Объявили о начале тренировки и все спешно двинулись на сцену. Если все правильно понял, то сейчас будут отсеивать и делить на группы новых прибывших. Что-то мне подсказывает, что я здесь первый и последний раз. Жаль только, что Риту не смог поймать. С чего я взял, что она сегодня будет среди новичков? Нужно было ей всё-таки написать, а не хернёй страдать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Встал позади, ожидая своей очереди на ковер. Бросил взгляд на сегодняшних судей и на собравшихся болельщиков в лице родителей новых талантов. Мое сердце пропустило удар, когда среди немногочисленных зрителей увидел ее.


Рита не обращала внимание на происходящее. Думаю, это связано с тем, что она не слышит. Как вообще можно приспособиться к нашему миру не слыша его? Как учиться в обычном институте? Как играть роль в театре? Эти загадки неожиданно стали для меня важны. Как она вообще справляется с этим миром? Почему не слышит, когда ее сестра обычная?

Рита временами поднимала взгляд, отрываясь от светящегося дисплея, и смотрела на выступление. Но всего несколько секунд. Я смотрел на нее, ловя и впитывая каждую черту, и понимал, что весь мой мир неожиданно уместился в этой девочке.

Прозвучало мое имя, и я вышел вперёд. Женщины среднего возраста на судейских местах стали рассматривать меня, ожидая каких-то действий.

— Что вы нам покажете, Ереминов Роман? — постукивая ручкой, спросила самая пухлая из трёх девиц.

— Если позволите, то любовь.

— Конечно, — глаза женщины заблестели интересом.

Если бы мне нужно было здесь место, то даже не пришлось бы проходить через это все. Но моя цель сейчас не обращает на меня своего внимание.

— Можно пригласить вон ту девушку? — указал на Риту. — А то ей здесь не интересно, — произнес как можно пренебрежительнее, чтобы мне поверили.

Тощая женщина ехидно улыбнулась. Как-то не по-доброму и встав, направилась к Рите. Спустя пол минуты девочка выглянула из-за плеча женщины и с нескрываемым удивлением посмотрела на меня.

Рита встала, и зашагал на сцену. Весь ее вид говорил о том, что мне сейчас настучат по голове, но когда рядом со мной оказалась хрупкая фигурка, обтянутая в эластичную ткань, девушка загадочно улыбнулась, выбивая из-под ног землю.

— Вы начинаете? — с укором произнесла все та же тощая женщина.

Я вспомнил вечер в парке и игру пантомим. Одна из пар разыгрывала нежное признание, и я решил, не побрезговать и повторить.

Притянул Риту за маленький подбородок и одними губами произнес ту глупую истину, что давно вертелась на языке: «Ты моя».

Склонился на колено и, изобразив букет, протянул Рите. Миг растерянности прошел, и она стала играть удивление вперемешку с робостью. Великолепная игра, вот только глаза предательски кричат о правде.

Она приняла воображаемый букет и стала нюхать бутоны. Радость и нежность в ее руках поманила меня к ней и через секунду девочка оказалась в кольце моих объятий. Прикрылась несуществующими цветами, избегая мой реальный поцелуй. Ещё секунда и невидимый букет полетел в зал.

«Потанцуем!», — произнес губами и провел рукой линию по девичьей спине. Рита прижалась ко мне, и я повел ее в ритме танца ведомый только мне.

Она плавно изгибается и послушно исполняет мои действия, будоража мое сознание. Сейчас мы одни. Сейчас она моя. Я это вижу и чувствую. Наши тела переплетены. Опрокинул девочку, выгнув ее в спине, впился в бархатную кожу тонкой шейки, вдыхая аромат сирени. Ещё чуть-чуть и я сорвусь.

Жадно притянул к себе Риту и схватил за затылок, окунув руку в шелк ее прядей. Не дал опомниться ни себе, ни ей и впился в губы, пробуя их на вкус. Девочка не дышит, но я отчётливо почувствовал острые ноготки, впившиеся в плечи.

Ну что ж, малыш, я тоже могу показать свои клыки. И с этими мыслями прижал Риту к своему телу в попытке раствориться. Нагло раздвинул ее нежные губы языком, врываясь в рот.

Я зашипел от боли, отпуская свою жертву. Девочка укусила меня за язык и как ни в чем небывало развернулась к зрителям и легко присела, склонив перед ними голову. Я проводил ее взглядом и повернулся к жури.

Строгая женщина сидела в задумчивости, вторая что-то писала в своем блокноте. А вот толстушка с похотливым взглядом рассматривала меня, не скрывая своих желаний.

Я уже знал вердикт, а значит эта встреча в этих стенах не последняя. Вышел за кулисы и прямиком направился к женской комнате. По пути заскочил в мужскую раздевалку, чтобы забрать свой рюкзак.

Долго ждать не пришлось. Рита вышла, что-то печатая в телефоне, и странным образом вскрикнула, когда я накрыл рукой экран ее телефона. Этот вскрик был необычным, гортанным и чрезмерно высоким в своей тональности. Но я был рад услышать хоть какое-то подобие ее голоса.

— Не бойся, — прошептал, убирая руку.

Мне не нужно с ней громко говорить или вообще что-то произносить. Я знаю, что она и в тишине услышит меня. Но мне ещё учиться и учиться правильно двигать губами и не издавать ни звука.

Рита сняла с плеча рюкзак и вытянула тетрадь с маркером. Что-то нацарапала и развернула бумагу ко мне.

«Зачем ты преследуешь меня?», — прочитал, уже знакомый подчерк.

— Это не преследование. Ты мне нравишься и посчитал, что с первым поцелуем подтвержу наши отношения.

Девочка закатила свои васильковые глаза и снова что-то написала.

«Тебе лучше уйти. Ты мне не нравишься», — прочитал, заглянув в тетрадь.

Не так быстро, малышка. Неужели она думает, что я ничего не вижу?

— Врешь, — резюмировал я.

Глаза стали как блюдца, а губки побелели от того, что хозяйка сильно сжала их. Вспомнил наш сладкий поцелуй на сцене, и в груди разлилось тепло. Я как мальчишка, жаждущий новых прикосновений.

Сам не заметил, как приблизился к своей девочке. Она не сводит с меня свои округленные глаза и, кажется, вновь не дышит. С ней явно происходит тоже самое, что и со мной.

Нежно прикоснулся к ее губам, словно прося разрешения. Не почувствовав сопротивления, прикоснулся к девичьему лицу, обвил руками и притянул, смелее целуя нежные и такие сладкие губы. Мне не хватит времени этого мира, чтобы насладиться девочкой.

Услышал, как на пол упала тетрадь, а следом и ручка. Сделал ещё шаг, вынуждая Риту последовать за мной, прижал к стене. Она разомкнула сладкий ротик, позволяя мне углубиться. В и без того облегающих ласинах стало невыносимо тесно. Понимаю, что надо остановиться иначе точка невозврата потеряется для меня.

Рита робко отвечает на мой поцелуй и до меня дошло, что я первый, кому она позволила прикоснуться к себе. Мое мужское эго, не скрывая эмоций, ликует.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Найдя в себе силы, разорвал наш поцелуй. Эта девочка заслуживает иного обращения. Нельзя торопиться, нельзя быть несдержанным или требовательным.

Всмотрелся в распахнувшиеся глаза и увидел лёгкую туманку. Темная окантовка только подчеркивает нежность и необычность цвета глаз. Легко провел рукой по скуле, стараясь вложить в это действие всю нежность.

— Пойдем, — прошептал и, подняв упавшие вещи, потянул за собой по коридору.

Я не особо романтик. Да и никогда не ухаживал за девушками. Нужды в этом не было, но для нее мне хочется делать все эти дурацкие выходки. Пора писать стихи и что там ещё делают, чтобы завоевать расположение девушки?

Вышли на улицу, ловя прохладный ветерок. Но моим планам на вечер в виде ресторана не суждено было сбыться. Нас встретил тот долговязый парень и, кинув на меня безразличный взгляд, протянул руку Рите и та, к моему удивлению, спокойно приняла ее. Обернувшись, странно провела пальчиками по руке и следом махнула ими. И что это должно значить?

Я стою как полный идиот и смотрю, как этот хмырь уводит Риту к машине. И забрать не могу ее, потому что все добровольно, и оставить все вот так.

Впервые почувствовал злость, которая туманит все остальные чувства. Рита села в черный джип и скрылась от моих глаз, в то время как парень сел на водительское место и снова посмотрел на меня, как-то пренебрежительно сканируя. Это точно не ухажёр, но и не друг. Не верю в эту фигню между женщиной и мужчиной. Если кто-то так говорит, значит безответно втюрен и пытается, хоть как-то остаться в окружение другого человека.

Не заметил, как сжимаю ручки рюкзака пока сверлю уезжающую машину с парковки. Мне все это не нравиться и больше всего бесит то, что я и поговорить с девочкой нормально не могу.

3


Простояв ещё пару минут, направился к своей машине. Надо сначала навестить Жеку, а потом подумать, что мне делать дальше.

Друг принял меня в дом с улыбкой на лице. Вид ещё тот — Квазимодо на яву, но опухоль уже начала сходить.

Оставил пакеты с презентами на кухне, направился в спальню друга. Они живут скромно, по средствам, так как у Жеки есть младшая сестра с пороком сердца. Лечение, поддержание ее здоровья обходиться в копеечку. Ещё и учеба Жеки не дешевое удовольствие, так, что их родители не вылезают с работы.