Она намеревалась попробовать медленно сползать и сползать по крупу коня, покуда не упадет на землю. Ее похититель никак не ожидает такого, поэтому внезапность будет на ее стороне. Конечно, когда она окажется на земле, только чудо может спасти ее. Только чудо может воспрепятствовать похитителю вновь положить ее на коня. Но это ее единственная, хоть и слабая надежда на спасение.

Сердце ее бешено колотилось, когда она без колебаний приступила к осуществлению задуманного. В тишине, нарушаемой только мерным стуком копыт, она медленно, но непрерывно продвигалась все дальше и дальше. Время ползло со скоростью самой медленной улитки.

— О, черт! — Восклицание пронеслось по тенистому лесу так же неожиданно и громко, как удар грома. Сильный конь встал на дыбы, ударяя воздух передними ногами, а задние ноги его запутались в крепкой веревке и шерстяной попоне. Крики тут же прекратились, а Элис еще успела усомниться в правильности своего замысла. Чувствуя опасную близость мощных ног животного, она возносила мольбы всем святым, которых знала, и нескольким, которых в отчаянии канонизировала сама.

Вдруг острое лезвие мгновенно перерезало длинные веревки, привязанные к седлу. Элис почувствовала, как тяжело покатилась вниз, в безопасность. Она возблагодарила божественные силы за чудо, которое было необходимо для ее спасения. Мешок закрывал ей глаза, но она ни минуты не сомневалась в том, кто ее спаситель.

Пока Элис благодарно молилась, не видимый ей спаситель, подобно темному ангелу мщения, выбил всадника из седла. Освобожденный жеребец рванулся вперед, в лес. Человеку же, навзничь лежавшему под острием меча, спаситель девушки вовсе не показался небесным созданием — разве что сын падшего архангела Люцифера может быть причислен к сыновьям неба.

Дэйр требовал ответов от этого ничтожества. Имел ли отношение Леонард, предательство которого теперь доказано, отношение к пожару в дубильне? Но что еще важнее — какую низменную цель он преследовал, напав на Элис? Ему нужны были ответы на многие вопросы, но, пока Элис в бедственном положении, он выяснит только одно.

— Кто велел тебе похитить леди Элис? — Дэйр был совершенно неподвижен, но горячие волны ярости, исходившие от него, захлестывали все вокруг.

Ответа не последовало. Тогда Дэйр нажал острием меча на горло предателя, пока не показалась капля крови.

— Кто?

Некогда гордого воина обуял страх. Он раскрыл пересохшие губы и вымолвил:

— Это Дарвин.

Черные брови насупились. Дарвин? Этот хромой, перекошенный как телом, так и душой? Человек, привыкший прятаться в тени и манипулировать людьми с помощью секретов, которые ему удалось выведать? Но какую цель мог преследовать Дарвин? Может быть, его разгоряченный мозг убедил его, что именно так надо отплатить графу за унижение? Ведь граф выгнал его из зала, когда он сообщил правду о пожаре в дубильне и гибели Хауэлла. Скорее всего, это так. Мог ли Дарвин придумать что-либо более гнусное, чем подкупить двух стражников, принудив их к предательству. Дэйр, знал, что за содеянным скрывается очень многое, но сейчас он хотел знать только одно.

— Что обещал Дарвин тебе в награду?

Леонард видел, что граф презирает его за измену. И он взбунтовался, защищаясь и как бы даже хвастаясь своим поступком, столь хорошо продуманным и совершенным.

— Он заплатил хорошую цену и обещал еще золото и надежное убежище в случае, если все закончится успешно.

Дэйра интересовало, кто дал Дарвину золото для поощрения предателей, — ведь своего золота у него не было. Другая загадка состояла в том, о каком «надежном убежище» для изменивших своему господину подданных могла идти речь? Кто из дворян захочет принять таких ненадежных людей?

Леонард увидел, что лицо Дэйра, словно высеченное из гранита, стало еще более суровым. Он испугался, представив, что Дьявол может сделать, чтобы добиться от него признания в том, чего он не знает. Леонард в отчаянии воскликнул:

— Это все, что я знаю. Клянусь в этом на кресте.

Дэйр верил, что страшно перепуганный человек, боявшийся неминуемой гибели, не будет лгать. Тем не менее у него еще оставались вопросы к обоим — и к Леонарду, и к тому, кто его подкупил. Но сейчас, когда связанная, неподвижная и безмолвная женщина нуждалась в его немедленной помощи, было не время для дальнейших расспросов. Он поторопился покончить с этим жалким предателем и прийти на выручку Элис.

— Леонард, ты за все ответишь и будешь заключен в темницу замка Уайт. — Голубые глаза — пронзительные, как острие меча — так пристально взглянули на него, что последняя надежда покинула обидчика и он остался недвижим. Да, вот оно, подтверждение слухов о связи Дьявола с нечистой силой. Он сам видел стычку отца и сына, имевшую летальный исход. И теперь он нисколько не сомневался, что граф таким же способом может убить и его. Леонард боялся вздохнуть, а не то, что произнести хоть слово, хоть мольбу о пощаде.

Дэйр оторвал от плаща Леонарда три полоски ткани и связал ему ими руки и ноги. Потом он поднял дрожащего стражника на ноги и, увидев его широко открытые от ужаса глаза и бормочущие молитвы губы, опять цинично улыбнулся. Он прислонил Леонарда к стволу дерева и толстой веревкой, которую он срезал с лошади, чтобы освободить Элис, крепко привязал его.

Дэйр тут же повернулся к лежавшей женщине и с облегчением увидел, что ей достало сил сесть. Он опустился на колени в примятой траве и осторожно снял у нее с головы капюшон и вместе с ним вуаль, давно упавшую с волос. Кровоподтеки у нее на щеке вызвали в нем новый приступ ярости к тем, кто посмел так поступить с нею. Но в то же самое мгновение слезы облегчения, хлынувшие из-под густых ресниц зеленых глаз, растопили его сердце. Оно не было ни из золота, ни из серебра, но принадлежало ей, когда бы она в нем ни нуждалась. А как же больно было ему сознавать, что его сердце всегда будет для нее не более чем безделушкой. Ведь она замужем, и он поклялся защищать ее честь — даже от злейшего врага, его самого.

Элис заметила, что выражение лица Дэйра изменилось, и отнесла это на свой счет. Наверное, Дэйр негодовал, что она ушла на прогулку одна и сделалась такой легкой добычей. Он, конечно же, спас ее, но ясно, что во всем он винит ее. И как только смятый барбет, использованный в качестве кляпа, был вынут у нее изо рта, она тут же начала защищаться.

— Я хотела только немного прогуляться по саду. На полях было полно работников, и я никак не ожидала, что на меня набросятся сзади и поволокут, как мешок муки. — Воспоминания заставили ее вновь содрогнуться от ужаса и отвращения.

Ее обычный темперамент заиграл зелеными искорками в глазах. Дэйр улыбнулся еще шире.

— Я уверен, что вы не предвидели опасности. Но как только ваш нрав вырывается наружу, вы редко задумываетесь о возможных последствиях своих действий.

Он сердился на эту нежную красавицу, что она с такой неосмотрительностью подвергает себя опасности — так или иначе. Он должен держаться с ней как обычно, но от радости, что она спасена, ему совсем не хотелось больше упрекать ее. Женщину, которую когда-то давно он держал в своих объятиях.

Элис закусила нижнюю губку, не зная, то ли ей радоваться, что он больше не сердится, то ли расстраиваться, что он упрекнул ее во «вздорности нрава». А ведь она честно прилагает массу усилий, чтобы обуздать свой нрав.

Увидев, что она хмурится, Дэйр еще больше развеселился.

— Сначала я решил, что вы ослушались меня и в одиночестве двинулись во Врексдэйл. Но еще до того как я поймал вашего похитителя, я понял, что вы не замешаны в этом злодеянии. — Он развязал кожаные ремешки на ее запястьях и увидел на них синяки и ссадины. Он поморщился: — Конечно, вы зря затеяли эту прогулку, но я понимаю, почему вы это сделали.

Это нежное высказывание подействовало на нее так же умиротворяюще, как прикосновение к телу мягкого бархата. А в выражении его лица было столько теплоты, и она не сомневалась более, что он правда понял ее отчаяние после их ссоры и желание побыть одной.

— Я все понимаю и нисколько не виню вас в том, что случилось. — Его голос стал грустным, но нежное прикосновение его пальцев было как целительный бальзам и для ее физических, и для душеных ран.

Когда ее светлые глаза вдруг потемнели, он чуть было не прильнул к ее устам, чтобы испить вино удовольствия, которого он был так долго лишен. Но, к счастью для ее чести и его достоинства, он не забыл о зрителе всего в нескольких шагах от них. Леонард был привязан, во рту у него был кляп, но, без сомнения, он следил за каждым их движением. Дэйр быстро справился с веревками, связывавшими щиколотки Элис, и поднялся, бережно неся ее на руках.

Элис в полном изнеможении лежала на широкой груди Дэйра, и через несколько мгновений они уже были на его коне. Она была так утомлена быстро сменявшими друг друга событиями и переживаниями этого дня, что не могла не довериться ему, и не думала при этом, погибнет или нет ее душа. Если же самые нелепые слухи о нем — правда и он в действительности тот, кем его втайне многие считают, она заплатит за это достойную цену.

Чем дальше они углублялись в лес, тем сильнее росло напряжение между ними. Элис ухом прижималась к его плащу из мягкой шерсти, надетому поверх кольчуги, и могла слышать биение его сердца. Оно стучало так же быстро, как и ее собственное. Она подняла глаза и посмотрела на его плотно сжатый рот. Она не могла сдержаться и дрожащими пальцами коснулась его подбородка.

Дэйр вздрогнул. Больших усилий ему стоило не смотреть на эту девушку — огромное искушение для него, преодолеть которое он вряд ли когда-нибудь сможет. Но прикосновение Элис лишило его твердости. У него на груди лежит маленькое и нежное создание, которое может ввести его в грех. Ее огненные кудряшки, которые ему так нравились, выбились из расплетенных кос и красиво обрамляли ее нежное личико. Прекрасные глаза так пристально смотрели на него, что зажгли в нем огонь желания. Узы любви, невысказанной и неправедной, так давно их связывающей, еще более окрепли.

Элис была ошеломлена жаром голубого пламени в его глазах. Ей казалось, что она всегда ожидала этой близости, всегда хотела чувствовать, как он сжимает ее в объятиях. Она намеренно запретила себе думать о страшных последствиях их любви и оживила в памяти ощущение его твердых губ на своих губах. Страстно желая нового поцелуя, она застонала. Дэйр не мог больше выносить этой муки. Он наклонился к ее молчаливо просящим губам и покрыл их чередой медленных и мучительных поцелуев.

Через плащ и кольчугу под ним Элис чувствовала, как тяжело вздымается его грудь. Он опустил поводья, обнял ее обеими руками и привлек еще ближе и на несколько мгновений страстно и жарко прильнул к ней жадными губами. Но этого было недостаточно. Он положил ее голову себе на руку, следуя губами по линии шеи, а свободной рукой пытался развязать шнуровку платья у нее на груди. Как только она оказалась достаточно ослабленной, он потянул алую шерсть вниз. И получил неожиданное вознаграждение — он увидел ее грудь, высокую, упругую, не прикрытую хотя бы сорочкой, которую, как он полагал, всегда носят знатные дамы, а уж эта застенчивая девица тем более.

Ей бы следовало тут же прикрыть свою наготу. Но, испытывая незнакомое и странное удовольствие, она не могла этого сделать. Губы Элис раскрылись, и она неровно задышала, ощущая доселе не испытанную ею глубокую и сладкую боль. Она инстинктивно потянулась вверх навстречу его ласкам, не знакомым ей, но необходимым сейчас.

Дэйр издал какой-то горловой звук, но он тотчас же потонул в ласке, которой она жаждала, и о которой он мечтал слишком долго, чтобы сейчас от нее отказаться. Дэйр коснулся губами ее бархатистой кожи. Элис вскрикнула и задрожала под его горячими губами, ласкающими ее грудь.

Прежнее желание было удовлетворено, но появилось новое, гораздо более сильное. Элис запустила пальцы в его черные пряди и крепко прижала его к себе, вся дрожа от неведомой ей страсти, слишком глубокой, чтобы ей противостоять.

Чувствуя, что она дрожит, Дэйр, наконец, понял всю глубину ее безнадежного желания. Это вернуло его к действительности. Лицо его стало строгим, когда он взял в руки ее огненные локоны, в которых отражался горевший в них обоих огонь, и отстранил от себя эту чудную женщину — источник всех его мечтаний.

В его глазах светилась боль, когда он внимательно смотрел на нее, запоминая каждую милую ему черту — от высокой груди до распухших от поцелуев губ и затуманенных желанием глаз. Она представляла собой сейчас полную покорность ему, и он будет жить этим воспоминанием всю жизнь.

Злодей самостоятельно, без всякого управления вывез их на опушку леса. Уайт был уже недалеко. Дэйр на миг закрыл глаза и еще раз нежно поцеловал ее в грудь и в нежные губы. Затем он натянул красное платье ей на грудь и плечи и крепко завязал ей шнуровку возле самого горла. Дэйр молча прижал ее к себе, а Элис заплакала от несбыточности их надежд. И в это время крупный вороной жеребец вышел из лесу и повез, их по направлению к неохраняемым воротам внешнего вала.