— Моим рукам намного легче, и к завтрашнему дню все будет хорошо.

— Может быть, и так. — Дэйр замолчал.

Молчание затянулось, и Элис подняла взгляд на него. В его полуулыбке была такая сила, что она знала: без него в будущем у нее не будет счастья и покоя.

Он мягко спросил:

— А с вами тоже все будет хорошо?

Элис глубоко вздохнула. Неужели Дэйр читает ее мысли? Конечно, нет. Она всегда готова была поклясться, что он не обладает такой силой. Но она робела оттого, что у него достаточно опыта, чтобы почувствовать, о чем думает женщина. По какой бы причине он ни задал свой вопрос — как он мог ожидать, что она при всех ответит на него?

Клева нахмурилась, недовольная этим невысказанным, но явным проявлением их отношений. Тэсс же удовлетворенно улыбнулась, получив еще одно подтверждение своей догадке. Это давало в ее руки оружие, с помощью которого она могла отомстить и графу, отвергшему ее, и хрупкой леди, похитившей чужого поклонника, не ценимого ранее, но всегда принадлежащего только ей.

— Ничего, солнышко, — Дэйр мягко нажал ей на подбородок, и губы ее сомкнулись. — Без сомнения, в спальне вас ждет теплая ванна. — Но, посмотрев на ее перевязанные руки, он понял, что сказал глупость. — Если вам трудно справиться самой, я уверен, что моя мать пошлет кого-нибудь помочь вам.

— Нет, я предпочитаю справиться сама. — Отчаянный взгляд, который она бросила на Тэсс, говорил намного больше ее слов.

Дэйр не знал, что его мать приказала Тэсс прислуживать Элис, но понял это по ее взгляду. Чтобы исправить впечатление от его глупого предложения и успокоить Элис, он быстро продолжил:

— Когда вы примете ванну, вам лучше отдохнуть. По крайней мере, до вечерней трапезы.

По-видимому, Элис слишком дорого обошелся вспыльчивый ответ на обвинение Сибиллин и последовавшее за этим внимание окружающих, и теперь она не могла собраться с мыслями.

Дэйр хотел бы снова обнять ее, успокоить, но это бы повлекло за собой новую вереницу слухов. Он снова напомнил себе о факте, о котором он все время забывал в этот день. Она жена другого, дочь его приемного отца, и он должен относиться к ней только с уважением. Он был уже хорошо знаком со злыми сплетнями, рассказывающими о его ужасных преступлениях, но он не допустит, чтобы их тень пала также и на нее. С трудом скрывая свои чувства, он повернулся к Клеве и Тэсс, все еще суетящимся здесь.

После того как Дэйр перевел внимание на других, Элис собралась с мыслями и без дальнейших напоминаний с трудом поднялась из массивного кресла, чтобы скорее попасть в уединение своей спальни.

Уолтер привязал коня к кусту и стал переходить по скользкому илистому дну на другой берег реки. Он отодвигал низко висящие ветки, а под другими пролезал, пока не достиг своей цели. Среди густых деревьев стояли двое рослых мужчин.

— У нас ничего не получилось, — нервно заговорил Уолтер, хватаясь за влажную ветку для устойчивости. — Дьявол вернул ее в замок.

— Нет, ничего не получилось не у нас, а у тебя. — Говоривший, чтобы усилить обвинение, толкнул Уолтера в его тщедушную грудь так, что тот споткнулся и чуть не упал. Если бы он отчаянно не схватился за ветку, он бы упал назад, в медленно текущие воды. Он хорошо осознавал, что мог оказаться в ужасном, позорном положении, и содрогнулся от страха перед тем, кто был бы только рад этому.

— Увы… увы… что вы говорите, лорд Питер, — жалобно скуля и запинаясь, выдавил из себя Уолтер, с трудом сохраняя равновесие. — Откуда мне было знать, что граф вернется в полдень, когда, по словам охранников, он никогда не делал этого раньше? Я найду другой способ лишить его доверия людей. — Уолтер пылко молился, чтобы ему удалось сделать то, что он сказал. — Я клянусь!

— Увы, опять, как с той деревенщиной. — В этих словах, произнесенных свистящим шепотом, слышалась неподдельная угроза. — Все же в этом случае, — ядовито продолжал говорящий, — мы уже использовали с пользой твою глупость. Нас не беспокоит «спасешь» ты или нет свою девушку, но ты не сможешь добиться своей цели, минуя моего дядю, епископа. Он опасный человек. Ему нельзя перечить. Помни об этом. Он полагается на твою помощь в этом решающем деле. Хорошо подумай прежде, чем сделаешь глупость, разочаровав его. — От продолжительной паузы, сделанной им, Уолтера бросило в жар. — Таким образом, — усмехаясь, сказал хозяин, — ты должен как следует подумать, что еще можно сделать, чтобы волны недовольства стали стремительным потоком, а когда придет время — а оно быстро приближается, — Дьявола бы предали и внутри замка. Несмотря на то, что ему с трудом удавалось сохранять равновесие, Уолтер энергично кивал, пока двое «компаньонов» не исчезли в сером тумане дождя.

Корочкой хлеба Элис потихоньку подталкивала кусок жареной оленины к самому краю стола. Потом будет легче уронить его на пол. Многочисленные собаки, живущие в замке, будут пировать позже, когда их пустят в зал. В зале собралось множество желающих посмотреть на представление фокусника. Было время, когда ей тоже нравился удивительно худой и ловкий человек, мастерски жонглирующий деревянными цветными шарами. Он был из труппы странствующих артистов, остановившихся в Уайте на несколько дней. Такие труппы редко приезжали в Кенивер, а когда приезжали, быстро спешили уехать в более выгодное место. Она была слишком поглощена событиями этого дня, и ничто не могло ее развлечь в этот вечер.

После ужасного купания, когда она только и делала, что старалась не намочить повязки на кистях рук, она последовала совету Дэйра и прилегла на свою узкую кровать. Но Элис совсем не отдохнула. Она яростно бранила себя за слабоволие и глупость. Она, замужняя женщина, все время позорно теряла самообладание и с готовностью отвечала на поцелуи Дэйра. Даже сейчас, сидя через несколько человек от него, она чувствовала напряжение от его присутствия. Элис присоединилась к вечерней трапезе, чтобы не совершить опять какой-нибудь грех. Во время бесконечной смены блюд она не поднимала глаз выше краешка стола. Нахмурившись над почти пустой доской, хотя она не съела ни кусочка, Элис еще раз решила возвести стену между ними.

Дэйр, надеясь сдержать слухи о его личном участии в лечении ран Элис, подчеркнуто не обращал на нее внимания. Тем не менее, он чувствовал, что она мысленно удаляется от него, и его лицо словно заледенело. Он был настолько недоволен, что под взглядом его голубых глаз артист споткнулся. Цветные шары упали, а пристыженный фокусник стал ярче своих шаров.

Задорный смех Халберта вывел Дэйра из его мрачных размышлений. Вдруг осознав, что стал причиной волнения, он заставил себя улыбнуться.

Неожиданный перерыв в выступлении позволил стражнику, ожидавшему у входа в туннель как раз такого благоприятного момента, выйти вперед. Закутанный в плащ, но все равно промокший под идущим за толстыми стенами дождем, Харли подошел к месту, освободившемуся перед лордом.

Сидевший неподалеку сэр Ульгер приподнялся, готовый вмешаться, по крайней мере, пока ему, командиру стражников, сначала не будет дан какой-нибудь приказ. Но Дэйр поднял руку, удерживая его жестом, и он неловко сел обратно на свое место.

— В лесу я нашел то, что вы просили меня привезти. — Короткое сообщение содержало в себе ожидаемую информацию, но было сделано так угрюмо, что Дэйр пристально посмотрел на говорившего. Оно звучало скорее как обвинение, а не как доклад о выполнении приказания. Дэйр думал, что стражник сообщит новость о том, что похититель привезен, чтобы предстать перед судом, но теперь жалел, что разрешил ему говорить при всех.

— Ты нашел предателя в указанном мной месте? — Дэйр коротко потребовал подтверждения фактов, лежащих в основе этого странного доклада.

Харли только натянуто улыбнулся и кивнул головой, на что Дэйр не обратил внимания, осторожно выбирая слова:

— Посади его в подвал внизу. Я допрошу его позднее и потом займусь остальным.

Лицо Харли исказилось, выражая отвращение и ужас.

— Если вы собираетесь говорить с ним, тогда вы действительно тот, кем считал вас ваш отец!

Чтобы отвести от себя силы зла, он начертил в воздухе крест, собирая все свое мужество под ледяным и одновременно опаляющим взглядом графа.

Дэйр услышал еще одно проклятие, проклятие отца, с которым он боролся месяцы, нет, годы. Не раздумывая, низким голосом, прогремевшим по всему залу, он закричал:

— Я не сын сатаны!

Элис потихоньку вздохнула, услышав, как он публично отверг злобные обвинения. Должно быть, Дэйру положение показалось безвыходным, если он нарушил свои жизненные правила.

— Позже, — мягко продолжил Дэйр, сдержав себя, — я поговорю с Леонардом как мужчина с мужчиной. Или, что более верно, как господин, которого предали, требующий объяснений от предателя.

— Тогда вы будете говорить с мертвым. — Харли был готов убежать, если бы сэр Ульгер не схватил его сзади за плечи с невероятной для его лет силой.

— Он был жив, когда я в последний раз его видел, — спокойно сказал Дэйр.

Харли отрицательно покачал головой, при этом его прямые мокрые волосы болтались, как спутанные веревки.

— Сегодня днем вы ездили куда-то один. — Он задрожал от страха и под давлением какой-то непреодолимой внутренней силы исторгнул из себя: — Я видел, как вы уезжали. И теперь тот, кого вы обвинили в совершении преступления против себя, не просто мертв, а на его теле начертан дьявольский знак — его кровью!

Последние слова он произнес, задыхаясь, и затем, не выдержав напряжения, свалился без сознания у ног изумленного Ульгера.

Смятение охватило сидящих в зале. Зал наполнился криками ужаса тех, кто думал, что Харли свалился замертво от злого взгляда Дьявола, как прежде случалось со старым графом.

Глава одиннадцатая

С верхней ступени лестницы Элис смотрела на почти пустой двор. За последние две недели она довела себя до полного изнеможения, взяв на себя большую часть забот по хозяйству в замке и помогая Клеве ухаживать за больными. Из-за непрерывного моросящего дождя, сквозь который с трудом просачивался мягкий сумеречный свет, она потеряла последнюю надежду провести несколько минут в тишине на свежем воздухе.

Ни долгие часы тяжелого труда, ни эта тоскливая картина не давали Элис возможности убежать от той подавленности и напряжения, которые царили в замке. После устрашающей сцены, когда все узнали о смерти похитителя, слуги говорили приглушенным шепотом, и даже стражники быстро расходились, завидев графа. То, что предателю не были нанесены никакие увечья, а на его теле были лишь синяки, неизбежные при резком падении, не имело значения для тех, кто видел, а тем более только слышал о происшедшем. Такое отношение было, по меньшей мере, глупым. Более того, раздражение ее росло каждый раз, когда она видела, что люди потихоньку крестились, когда Дэйр проходил мимо. От запальчивого выговора ее удерживала только крайняя усталость. Вместо этого она время от времени рассказывала тем, кого она лечила травами, или тем, кто выполнял домашнюю работу под ее присмотром, о тех временах, когда Дэйр жил в замке Кенивер. Она рассказывала им о том, как терпеливо и мягко он относился к докучавшей ему порывистой девочке и как ее отец восхищался и даже любил своего лучшего и храбрейшего рыцаря.

Неоднократно она пыталась найти объяснение туманному рассказу Клевы о рождении Дэйра, который леди Элинор прервала в первый же день ее появления в замке. Но каждый раз, когда она начинала расспрашивать, Клева ловко переходила к другой теме, пока вчера прямо не предостерегла Элис, что ее стремление узнать больше может угрожать Дэйру серьезной опасностью. Элис чувствовала, что Клева — единственный человек, мнению которого она могла доверять. И все же…

Элис слегка нахмурилась оттого, что ей не удавалось остаться со своими мыслями наедине. Она стала спускаться по широким ступеням, надеясь, что не привлечет внимания никого из тех, кто слонялся поблизости и мог помешать ей. Она решила, что будет в безопасности, если побродит по хорошо охраняемому двору.

Ее внутреннее напряжение не ослабевало. Ее не задевали слухи о виновности Дэйра. Он не убивал своего отца. Также нельзя было винить его и в пожаре, в котором погиб кожевник, или в убийстве подлого негодяя, укравшего ее. Ее похититель был жив, когда Дэйр увозил ее оттуда. Она никогда бы не поверила, что те же самые руки, которые так нежно держали ее, могли спустя несколько часов совершить жуткое убийство.

И все же, несмотря на абсолютную уверенность в том, что в этих злобных слухах нет и крупицы правды, в ней рос страх. Она боялась, что Дэйр не справится с той задачей, которую взял на себя, пообещав, что Уайт снова будет процветать. Она страшилась, что его жизнь будет в опасности, если преступник, совершивший столько злодеяний, обратит свою злобу против него.