Анна торопливо поднялась по лестнице. Каюта Омара находилась в том же коридоре, что и ее, только в дальнем eе конце.

Подойдя к двери, Анна остановилась. Неужели она действительно собирается разбудить его в такой час, чтобы попросить положить кое-что в сейф? Несколько секунд она стояла в нерешительности, потом, повернувшись, медленно пошла к открытой двери своей каюты.

На пороге Анна остановилась. Она отсутствовала всего лишь несколько минут, однако в каюте что-то изменилось. Анна бессознательно стиснула в руке маленький алый сверток. Она стала в дверях, оглядывая каюту. Чемодан по-прежнему лежал на полу с откинутой крышкой, пустой – но что-то было не так. Косо падающий свет от лампы на тумбочке бросал на него полосу тени, и в этой тени что-то лежало. Что-то, чего не было там раньше. С пересохшим ртом, с бьющимся сердцем Анна заставила себя сделать шаг вперед. На дне чемодана лежала горстка каких-то коричневых крошек, по виду напоминавших сухой торф. Анна осторожно наклонилась, чтобы получше рассмотреть их, потом, решившись, протянула руку. Они оказались на ощупь сухими, похожими па старую бумагу, а под ее пальцами рассыпались в мелкую пыль. Нахмурившись, Анна еще раз огляделась по сторонам. Все остальное выглядело как прежде, все стояло и лежало на своих местах. Анна растерла пыль кончиками пальцев, наклонилась понюхать и ощутила едва уловимый, чуть пряный, незнакомый запах, от которого ее почему-то затошнило. Она стряхнула пальцы, захлопнула чемодан, поставила его на шкаф, тщательно вытерла руки о полотенце и заперла дверь. Она быстро, нервно разделась и приняла душ, все время обшаривая глазами утлы и закоулки своего временного жилья. Потом положила шелковый сверточек в полиэтиленовый пакетик из-под фотопленки, сунула его в косметичку, закрыла молнию, поставила косметичку на пол ванной и закрыла дверь.

Несколько минут она стояла посреди каюты, напрягшись каждым мускулом и прислушиваясь. Сквозь полуоткрытое окно доносился тихий шорох тростника. Где-то в стороне чирикнула птица, потом опять наступила тишина. Выключив потолочную лампу, Анна медленно забралась в постель и полежала минутку при свете маленькой лампы, напрягая слух. Но было тихо. Протянув руку, Анна достала дневник. Сейчас ей совсем не хотелось спать, и она решила почитать сколько получится, чтобы отвлечься и, может быть, узнать что-нибудь о дальнейшей судьбе флакончика.

Листая страницы, она обнаружила миниатюрный рисунок чернилами с подписью «Капитель в Идфу», изображавший изукрашенную верхнюю часть одной из колонн во дворе храма, которые она утром видела своими глазами.

«Форрестеры опять решили, что слишком жарко, и потому предпочли остаться на борту, так что Хассан раздобыл мулов, чтобы мы с ним смогли отправиться в великий храм Идфу…»

Анна подняла глаза от выцветших строк. В каюте было тихо и тепло. Она почувствовала себя в безопасности. Устроившись в подушках поудобнее, она продолжала читать.


Мальчишка-погонщик вместе с мулами остался ждать в негустой тени нескольких пальм у ворот храма, а Хассан подрядил еще двух совсем маленьких ребят нести коробку с красками, мольберт, альбом, корзину с едой и зонт. Он велел им остановиться под одной из огромных стен, и Луиза, сидя на персидском ковре, смотрела, как мальчики сложили свой груз и, получив обговоренные полпиастра, убежали.

– Иди сюда, сядь, – улыбнувшись Хассану, она похлопала ладонью по ковру рядом с собой. – Прежде чем мы отправимся осматривать это место, я хочу услышать его историю.

Он уселся на самом краю ковра, скрестив ноги, прямо, чуть сощурившись от солнца.

– Думаю, вы знаете больше, чем я, госпожа Луиза. Вы читаете книги, вы беседуете с сэром Джоном. – Даже его улыбка была исполнена серьезности.

– Ты же знаешь, что это неправда, – возразила Луиза, открывая альбом. – А кроме того, я люблю слушать тебя, когда рисую.

Солнце с каждой секундой поднималось все выше. Луизе хотелось уловить изящество и мощь этого сооружения пpeжде, чем тени станут слишком короткими. Передать его величественность, красоту тонкой резьбы, столь контрастирующей с габаритами и тяжестью камня, который она украшала, силу и необычность статуй Гора в облике сокола, запечатлеть выражение этих огромных круглых глаз, озирающих безграничные пространства за стенами храма. Отвинтив крышку фляги, Луиза налила воды в горшочек, укрепила его на углу коробки с красками и взяла кисть.

– Храм только недавно раскопал месье Мариет. До того как он пришел сюда, песок был вот до сих пор, – Хассан указал рукой, – почти до половины высоты колонн. Он очень много расчистил. Там, прямо на храме, были построены дома, и вокруг, совсем рядом с ним, тоже. Теперь их нет. И он раскопал все это. – Хассан обвел рукой окружавшие храм горы песка, на верху одной из которых неуютно притулились домики какой-то деревни. – Видите, какой огромный этот храм. Какой высокий. Какой великолепный. Он был воздвигнут во времена Птолемеев. Он посвящен Гору, богу-соколу. Это один из величайших храмов Египта. – Тихий голос Хассана превращал историю строительства храма в легенду света и тьмы. Пески то накатывались, то отступали, подобно подам Нила.

Луиза, прервав работу, сидела, не сводя с него глаз; на кончике ее кисточки сохли умбра и бледная охра. В какой-то момент лицо Хассана воодушевлялось, глаза загорались, потом на него ложилась тень и голос звучал глухо… Луиза зачарованно слушала, погрузившись в рой видений, которые он вызывал для нее… И вдруг осознала, что он замолчал и смотрит на нее, чуть улыбаясь.

– Я усыпил вас, госпожа Луиза.

Она тряхнула головой, освобождаясь от чар, улыбнулась в ответ.

– Ты просто загипнотизировал меня своей историей, ввел и транс. Я даже рисовать не могу.

– Значит, я не достиг своей цели. Я хотел пробудить ваше вдохновение. – Он сопроводил эти слова изящным жестом смуглой руки с длинными, выразительными пальцами, но чары, по-видимому, еще действовали, потому что Луиза по-прежнему была не в силах пошевелиться, отвести от него глаз. Разрушил это наваждение сам Хассан, спросив:

– Подать вам еду госпожа Луиза? А потом вы сможете поспать, если хотите, прежде чем осматривать храм.

Поднявшись одним легким движением, он открыл корзину и извлек белую скатерть, тарелки, стаканы и серебряные приборы. За ними появились фрукты, сыр, хлеб и вяленое мясо.

Луиза уже заметила, что больше ей не приходится уговаривать Хассана поесть вместе с ней; вот и сейчас он, быстро и умело накрывая на стол, поставил две тарелки.

Тщательно вымыв в горшочке кисточку, Луиза осушила ее на весу, кончиком вниз, и положила.

– У меня аппетит просто волчий, несмотря на жару. – Она сказала это со смехом, смехом почти кокетливым, и осеклась на полуслове, подумав: все же не следует переходить определенных границ в отношениях с этим человеком, находящимся, в конце концов, у нее в услужении. Человеком, который в глазах Форрестеров является не более чем одним из штата наемной прислуги.

Встав со складного брезентового стульчика, на котором она сидела перед мольбертом, Луиза уселась на персидский ковер, скрестив ноги и разложив вокруг свои пышные юбки. Подняв голову, она увидела перед собой тарелку с хлебом и лицо подающего ее Хассана: он делал это без тени подобострастия – его не было ни в движениях, ни в улыбке, медленной и серьезной, которая все больше нравилась ей.

Взяв ломоть хлеба, она положила его на свою тарелку.

– Ты балуешь меня, Хассан.

– Конечно, – подтвердил он с той же улыбкой.

Некоторое время они ели молча, не стесняясь друг друга, слушая бодрое чириканье воробьев, обитавших высоко на стенах. Неподалеку появилась еще одна группа посетителей; они остановились у подножия гигантского пилона. На женщине было бледно-зеленое платье по последней моде, и Луиза, впечатленная этим всплеском свежести среди желто-серых и коричневых тонов двора, потянулась было за альбомом, но фигуры медленно скрылись из виду, и ее рука вернулась обратно.

– В какую-то минуту мы выглядим, как экзотические бабочки, а в следующую – как мокрые курицы, – грустно произнесла она. – Наша одежда совершенно не к месту в вашем климате. Она ужасно неудобна, хотя на миг может показаться красивой.

– Очень красивой, – тихо повторил Хассан. Луиза испуганно воззрилась на него, но он смотрел в свою тарелку. – Некоторые леди в Луксоре, – продолжал он через несколько секунд, – летом носят египетскую одежду. Она прохладна, и им в ней гораздо удобнее.

– Мне тоже так хочется! – горячо воскликнула Луиза, однако ее лицо тут же угасло. – Но позволь я себе нечто подобное, леди Форрестер ни минуты не станет терпеть меня на своем судне. У меня есть платья, в которых мне было бы гораздо удобнее, чем… – Она жестом показала на свою черную юбку. – Но к сожалению, они ярких цветов, так что Форрестеры не одобрили бы их. Поэтому я решила, что в их присутствии не буду надевать эти вещи, чтобы не вызывать их раздражения. – Она заметила, что Джейн Трис сложила платья, сшитые Джейни Моррис, вместе с ночными рубашками.

– Может быть, для тех случаев, когда мы будем покидать судно, мы найдем что-нибудь для вас? Леди Форрестер не видит вас переодетой, поэтому и огорчаться ей не придется.

Луиза с крайним удивлением заметила, что при этих словах драгоман подмигнул ей.

– Я могу достать вам такую одежду, госпожа Луиза, если хотите. Подумайте, насколько удобнее вам будет, чем сейчас. – Он едва взглянул на нее, но Луиза испытала вдруг странное ощущение: как будто он видит насквозь все, что находится под ее черным дорожным платьем: тесный корсет, длинные панталоны, две нижние юбки, одна из которых накрахмалена, не говоря уж чулках, поддерживаемых подвязками, и толстых ботинках.

– Мне кажется, я больше ни секунды не выдержу во всем этом. – Она мотнула головой. Одежда, шиньон, шляпа – все это словно бы разом начало душить ее. – Мы можем купить что-нибудь здесь, в деревне, по пути назад?

– Надо быть осторожными, – покачал головой Хассан. – Я это устрою – еще прежде, чем мы доберемся до следующего пункта назначения. Не бойтесь, скоро вам станет удобно.

Через некоторое время, оставив одного из мальчиков сторожить вещи, они прошли через уставленный колоннами двор в крытый двор – гипостиль – и, задрав головы, стали рассматривать массивные пилоны.

– Здесь ощущаешь над головой тяжесть столетий, не правда ли? – почти шепотом спросил Хассан.

– Здесь все такое огромное!.. – так же шепотом ответила Луиза, глядя вверх едва ли не с благоговейным ужасом.

– Это чтобы вдохновлять и людей, и богов, – кивнул Хассан, складывая руки на груди. – И боги по-прежнему здесь. Разве вы не ощущаете их присутствия? – В окружающей их тишине странно отдавался эхом воробьиный гомон. Луиза покачала головою. Это был звук английских садов, лондонских улиц, где птицы прыгали по мостовой, увертываясь из-под лошадиных копыт. Здесь, среди этого подавляющего величия, он казался неуместным.

– Пойдем дальше? – спросил Хассан.

В следующем гипостиле было еще темнее. Хассан шел чуть впереди Луизы – высокая, исполненная достоинства фигура в синем тюрбане и простой белой галабее с вышивкой вокруг шеи и на подоле. В какой-то момент, войдя в особенно гycтyю тень, он скрылся из виду. Луиза остановилась, ожидая, что oн вот-вот появится. Но Хассан не появлялся. Окружавшая Луизу тишина стала еще глуше; даже птицы вдруг замолкли.

– Хассан! – Она сделала шаг вперед. – Хассан, подожди меня!

Стук ее каблуков по плитам гулко отдался от колонн.

– Хассан… – Она выговорила это вполголоса: возвысить его здесь было бы все равно что кричать в соборе.

Было слишком тихо. Она не слышала ни шагов, ни дыхания.

– Хассан… – Подойдя к проходу, где она видела его в последний раз, она до боли в глазах стала вглядываться в темноту. Ей вдруг стало страшно. – Хассан, где ты?

– Госпожа Луиза! Что случилось? – Его голос раздался сзади.

Она рывком обернулась. Он стоял в двух десятках футов от нее в луче света, падающем из не замеченной ею двери. – Простите. Я думал, вы идете за мной.

– Я шла… Я видела, как ты вошел туда… – Она указала рукой на темный проход.

– Нет. Я говорил, что мы пойдем смотреть Нильский покой. Это комната, куда каждый день доставляли воду для жреческих церемоний. – Говоря это, он подошел к ней, внимательно вглядываясь; на лице его была написана тревога.

– Но я же видела, Хассан! Я видела, как ты вошел туда… – повторила она, со страхом глядя в темноту.

– Нет, леди, – твердо произнес Хассан, – даю вам слово. Я не стал бы пугать вас. – На мгновение его рука коснулась ее локтя. – Подождите, я сейчас посмотрю. Возможно, там находится кто-то другой. – Он подошел к темному входу в зал жертвоприношений и заглянул туда. – Кто там? – крикнул он по-арабски и по-английски, подождал, сделал еще шаг внутрь. – Там никого нет. – Он приставил к глазам ладонь козырьком, чтобы лучше видеть. – Но там, дальше, еще много комнат, может быть, там есть другие посетители.