Мы столкнулись на перемене. Она спускалась по лестнице, споткнулась, и все ее вещи рассыпались по ступенькам. Я подошел и помог их собрать.

Переборов смущение (еще бы, перед всей школой грохнуться на лестнице – не самое приятное), девушка подала голос:

– Ты ведь нападающий, да? Тай Стин?

– Да, это я.

Да, это я. Люди знают обо мне только то, что я нападающий. Меня знают не за хорошие оценки и даже не за мои человеческие качества. А за то, что я неплохой нападающий. К тому же мне все равно приходится лупить и лупить голы, чтобы не упасть в глазах окружающих.

Как только девушка поняла, с кем разговаривает, тут же смутилась еще сильнее, чем от мысли, что только что грохнулась на лестнице у всех на глазах.

– Спасибо за помощь, – промямлила она. И после паузы: – Почему ты мне помогаешь?

Вспомнил – Анжелика! Точно, так ее зовут. Вопрос Анжелики показался мне любопытным, но воспринял я его без энтузиазма. Единственным вариантом ответа, пришедшим мне в голову сразу же, был «Так бы поступил мой отец», но это звучало бы совсем по-идиотски, поэтому я ограничился лишь: «А почему нет?» – отдал девчонке ее вещи и отвалил.

Но с того момента этот ее вопрос прочно засел в моей голове. Зачем я ей помог?

– Почему бы тебе не махнуть в ответ? – говорю я Диллону.

– Ты что, серьезно? – загораются у того глаза.

– Брось, Дилл. Они же новенькие, – вздыхаю я.

И делаю паузу, скользя взглядом по группам школьников в кафетерии. Столовая похожа на сад во дворе нашего дома: на первый взгляд не подкопаться. Но если присмотреться, замечаешь то сорванные цветы, то сорняки, вылезшие тут и там.

Я присматриваюсь повнимательнее.

За столом по правую руку от моего сидит мальчишка. Судя по всему, его цель – стать частью этого стола, чтобы никто его не заметил. За соседним столом – Маршал. Этого парня я знаю потому, что он один из двух старшеклассников, которые помимо меня входят в школьную футбольную команду. Сейчас Маршал издевается над кем-то из младших. На пареньке – его жертве – ковбойская шляпа, и Маршал срывает ее с его головы, пасуя одной из девушек за соседним столом. Та, в свою очередь, перекидывает шляпу другому младшему, который напяливает ее на себя, подбегает к ближайшей урне и запихивает туда шляпу. Парень, у которого отобрали ее, кажется, готов расплакаться. На другом конце столовой я вижу девушку с выкрашенными в розовый цвет волосами. Она показывает средний палец группе чирлидерш, которые, судя по всему, только что сказали ей какую-то гадость. Посреди всей этой суматохи я замечаю парня, с которым мы вместе ходим на физику, – по-моему, его зовут Марк или как-то похоже. Он что-то высчитывает на калькуляторе. Вдруг какой-то верзила-старшеклассник в футболке с изображением Че Гевары ни с того ни с сего проносится мимо и что есть силы бьет его по затылку. Марк делает вид, что ничего не произошло, но, как только обидчик скрывается из виду, кривится от боли.

Сорняки и сорванные цветы. В школьной столовой их куда больше, чем хотелось бы.

– Ну и что ты затих? – осведомляется Диллон.

– Да просто задумался, – отмахиваюсь я от него.

– О чем это?

Хороший вопрос. Я даже не знаю, о чем задумался. А если и знаю, то Диллу это никак не получится объяснить – он понятия не имеет, что такое быть сыном Нэйтана Стина. И я отвечаю вопросом на вопрос:

– Как думаешь, если бы я сейчас запустил в кого-нибудь картошкой с кетчупом, хорошая бы получилась драчка?

– Чувак, не смей даже думать об этом!

– Что это вдруг?

– Тебя же могут временно исключить! А без тебя сегодняшняя игра коту под хвост.

– И что? Есть же Джим, он клево играет.

– Но он тебя не заменит, Тай.

– А может, он… Хотя нет, проехали.

– Нет, не проехали. Что – он?

Ну вот, лучше бы я прикусил свой длинный язык!

– Ну же, Тай, – подзадоривает меня Дилл. – Давай, колись.

Я знаю, Диллон не успокоится, пока я не отвечу, поэтому для затравки кидаю фразу, которая почти ничего не объясняет:

– Ну… я тут думал, а что, если Джим хочет быть нападающим в стартовом составе больше меня? Может, мне вообще это все надоело?

– Заткнись, чувак. Ты меня пугаешь.

– Я серьезно, Дилл. Может, без меня будет лучше.

– Совсем сбрендил. Что бы там кто ни сказал, а только с тобой нам светит чемпионский титул в лиге. Не то чтобы все остальные совсем уж мусор, но без тебя игра не игра.

Диллон даже не догадывается, насколько он прав. Каким-то образом у него получилось выразить словами все то, что крутилось у меня в голове с момента этого идиотского диалога с – как ее там звали? – ах да, Анжеликой. Я знаю, что футбол и помощь девчонке, споткнувшейся на лестнице, – совершенно разные вещи, но в каком-то странном смысле они очень похожи. Если на поле я налажаю, команда проиграет, и я буду знать, что всех подставил. Во втором случае все куда сложнее, но не менее драматично – а все из-за папочки моего, джентльмена чертова. Нет, правда, он как мать Тереза местного разлива. Точнее, отец Тереза. Словно помочь всем в том нуждающимся: друзьям, соседям, знакомым, прохожим на улице, даже тем, кто его терпеть не может, – является целью его жизни. Мой отец выручает всех и вся каждый раз, когда ему представляется такая возможность. И чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, что он ждет подобного отношения к людям и от меня.

Вот только я не уверен, что смогу быть как он.

Я не могу быть таким, как мой папаша, поскольку знаю: если у меня не получится – а у меня точно не получится, – я его подведу. Да, я помог растяпе-новенькой подобрать учебники на лестнице, но по доброй воле или потому, что испугался, что скажет папа, если я поступлю иначе?

Что за бред я несу?

Ну и что, что я помог ей? Это что, имеет какое-то значение? Нет, конечно. От этого ничего не изменилось: везде по-прежнему есть кто-то, кому нужна моя помощь, – к примеру, тот мальчишка, чью шляпу выбросили в мусорную корзину, или Марк, который до сих пор трет место затрещины. Если я не могу помочь им всем, зачем вообще утруждаться?

– А может, – бормочу я себе под нос, – вместо того чтобы переживать о сорванных цветах, легче быть сорной травкой?

Диллон слышит только конец предложения.

– Травкой? – уточняет он резким голосом. – Тай… Чувак… И думать забудь! Так ты точно вылетишь из команды!

Мне становится так смешно, что смех на минуту спасает меня от размышлений

– Да я не про ту травку!

И вдруг мой телефон вибрирует. Ну конечно, очередное длинное сообщение – от кого бы вы думали? – от «отца Терезы».


«Привет, Тай. Мы, скорее всего, не увидимся до начала матча, поэтому я просто хотел пожелать тебе удачи. Я знаю, как сегодняшняя игра для тебя важна. И ты покажешь всем настоящий класс! Порадуй своего папу и забей гол, ладно? В любом случае я тобой горжусь. Отец».


– Это от девушки? – очень хочет знать Диллон.

– Ага, – встаю я с места, схватив поднос с остатками ланча. – И хорошенькой. Кстати, она спрашивает про тебя.

Дилл быстро подхватывает свой рюкзак и догоняет меня.

– Врешь или правда? – спрашивает он с надеждой.

– Нет, Дилл.

– Тогда от кого?

– Всего лишь от папы.

Да. Всего лишь от моего папы. От моего такого внимательного, заботливого, всегда готового прийти на помощь папы, который всего лишь продолжает быть идеальным самим собой.

Уточняю – я не хочу показаться неблагодарным. Да, такого отца хотел бы иметь каждый. Диллон, например, своего отца вообще не знает.

Но в то же время Диллону повезло: его ни с кем не сравнивают. От него ничего не ждут. И никто не требует, чтобы он оправдал ожидания. Никто не оценивает все его поступки по «шкале идеальности».

Глава 3

Хэлли

Говорят, нужно уметь отвлекаться от суеты и любоваться красотой окружающего мира – допустим, цветами. Для меня это проще некуда: вся моя жизнь состоит из этих самых цветов. Каждый день я только и занимаюсь, что покупаю, обрезаю их, составляю из них букеты и продаю. Спросите себя: разве есть в мире место, которое пахнет лучше? Думаю, вряд ли. Разве что, наверное, прачечная. Вот только прачечную нельзя открыть просто так, в отличие от магазина цветов.

Я делаю глубокий вдох и вбираю в себя аромат. И вдруг соображаю, что мне надо спешить. Сегодня пятница, а значит, пора прикрывать лавочку – мой цветочный салон «Бархатные лепестки» должен закрыться к половине шестого, чтобы я успела доставить букеты по адресам и не опоздать на матч: Тай сегодня играет со своей школьной футбольной командой.

Я мысленно пробегаюсь по списку неотложных дел, составляемому на каждую пятницу.

Выключить неоновую вывеску – галочка.

Выбросить отрезанные стебли в мусорный бак на улице – галочка.

Отправить факс поставщику по поводу следующей недели – галочка.

Закрыть кассовый аппарат – галочка.

Поблагодарить Господа за моего прекрасного мужа, который взял на себя очередной взнос по кредиту на развитие малого бизнеса, вместо того чтобы купить себе новую машину, – галочка, галочка и галочка. Как же я его люблю!

Впрочем, неоновую вывеску я выключила уже четверть часа назад. Чтобы никакие «потенциальные» покупатели меня не сбивали с программы. Если бы не одна из моих постоянных клиенток, пожилая женщина по имени Мэри Лу, которая каждую неделю покупает одну гвоздику, я бы сделала это еще раньше. К сожалению, клиенты, заказывающие цветы по телефону, вывеску все равно не видят. Так что естественно, что без двух минут в половине шестого я собралась уходить. И тут звонит телефон.

И еще раз звонит.

И еще.

А через минуту я совершаю чудовищную ошибку – снимаю трубку.

– Салон «Бархатные лепестки», – радушно представляюсь я. – Меня зовут Хэлли. Чем могу вам помочь?

– Вы еще работаете? – уныло спрашивает кто-то на другом конце провода.

– Теоретически да, но закрываемся через минуту.

Повисает пауза – и собеседник отвечает потерянным голосом:

– Ясно.

Я в нетерпении поглядываю на часы. В такое время мне бы не следовало совать нос в чужие дела, но я ничего не могу поделать с собой.

– Вы чем-то расстроены…

Не буду скрывать, люблю, когда клиенты рассказывают мне о своей жизни. Иногда я в ответ хохочу, иногда это трогательные истории, но беседы всегда напоминают мне о важности моей работы для человечества. За три года, что открыт мой цветочный салон, я успела понаслушаться всякого – от «Мне нужно семьдесят роз, таких же прекрасных, как моя женушка, ей сегодня исполняется семьдесят» до «Если в ближайшие полчаса вы не доставите мне хотя бы какой-то букет, боюсь, мне придется самому подать на развод». Каждый день я прихожу на работу лишь потому, что мои цветы могут кому-то сказать, как его любят и ценят.

– Да нет… Ничего… Если уж вы закрылись, то и закрылись, – слышу я в трубке.

Я бы с радостью позволила этому человеку на том и завершить разговор, но что-то в его голосе говорит мне, что ему действительно нужна моя скорая цветочная помощь.

– Так… погодите секундочку, – тяну я. – Да, мы практически закрылись, но рабочий день – что лосины: при желании его можно чуть-чуть удлинить.

Невидимый мужчина оживляется:

– Ах так… Спасибо, мэм. Тогда скажите, есть у вас белые каллы? Во всех других магазинах кончились. А моя дочь Лилли их очень любит. Она… в общем, последние несколько недель она пролежала в больнице, а теперь доктор сказал, что больше ничего сделать не может.

Долгая пауза. Слишком хорошо мне знакомая: жуткая пауза-крик, когда человек пытается взять себя в руки.

Мужчина продолжил:

– Они посоветовали ей вернуться домой… К близким… Чтобы они были рядом, когда Лилли…

Бывают моменты, когда мне хочется врезать самой себе по своему любопытному носу. И сейчас как раз этот момент.

Но… Знаете, иногда людям просто необходимо выговориться. Так что, может быть, мое любопытство им как раз на руку. Бывает, что в одиночку не справиться… Но ведь в жизни каждого случается и хорошее, и плохое. Закон жизни. И каждый раз, снимая трубку, я знаю, что сейчас мне могут рассказать не о страстной и вечной любви, а о болезни или даже о смерти. Слушать об этом не так приятно, но никуда не денешься.

– Сколько ей лет? – спрашиваю я деликатным тоном.

– Десять, – отвечает мужчина в трубке.

Мне хочется разрыдаться. Нэйтан прав, я слишком чувствительна.

– Сколько вам нужно цветов? У меня еще несколько заказов, так что через полчаса я буду у вас. Разве что попаду в пробку, тогда задержусь.

Подумав мгновение, мужчина решает – одиннадцать! Я его понимаю: вдруг сработает магия чисел и дочь проживет еще год…

Я запираю дверь магазина и начинаю колдовать над букетом: свежие белые каллы с мазками лиловой лаванды… Конечно, за лаванду он не заплатит, но и плевать… букет вышел что надо, девочке должен понравиться. Я отвожу руку с букетом в сторону и любуюсь. Здорово! Подношу к лицу цветочное облако и вдыхаю его аромат.