Кевин Милн - Шесть камешков на счастье

– Тот самый Оксфорд, который в Лондоне? – уточняю я.

Мэделин делает маленький глоток из чашки, усаживается в кресле прямо, пытаясь создать видимость чопорной мадам. И произносит с весьма неплохим британским акцентом:

– Да, я училась в Оксфорде. В том, что на берегу реки Темзы. Там я получила докторскую степень по генетике, и я осмелюсь сказать, что после этого моя жизнь стала куда лучше.

Закончив фразу, она громко хихикает.

– Ого! Вы определенно не похожи ни на одного из моих преподавателей, – удивленно замечаю я.

– Сочту это за комплимент, – отвечает она с улыбкой. – А теперь вернемся к тебе, Элис. Могу ли я узнать, как ты нашла мой адрес?

– Легко. Через поисковик, – пожимаю я плечами.

– О, – произносит Мэделин так, как будто ожидала, что мой ответ окажется более содержательным. – Что ж, ближе к делу. Ты говорила что-то о посте на Facebook, про который хотела узнать поподробнее.

Я ставлю чашку на стол и откидываюсь в кресле.

– Да. Я имею в виду… и про него тоже.

– А про что еще?

– Есть еще кое-что.

– Я тебя внимательно слушаю.

Я прокашливаюсь. М-да, в своем сценарии не так я планировала начать этот разговор. Придется потрудиться, чтобы вывести его в нужное русло.

– Ну… Люди говорят о папе разные вещи. На его странице в Facebook пишут про хорошие поступки. Но есть и другое. Кое-что, в чем я очень сильно сомневаюсь, поэтому пытаюсь понять, что из этого правда, а что – нет.

– И ты решила спросить меня? – удивленно поднимает бровь Мэделин.

Я киваю.

– Потому что я написала пост на Facebook?

– Да. И из-за кое-чего еще.

Мэделин смотрит на меня внимательно, словно пытаясь прочесть мои мысли.

– Например..?

– Всего, что я прочитала.

– Элис, я не думаю, что смогу тебе помочь, если ты будешь говорить намеками.

– Ну, может быть, я просто забегаю вперед. Можно мы вернемся к первому пункту?

– К которому из…

– О посте на Facebook.

– Хорошо. Повтори еще раз: что ты хотела узнать?

Наконец-то. Вот с этого я и собиралась начать беседу.

– Папа правда спас вам жизнь?

На мгновение мне кажется, что Мэделин решает сказать что-то действительно важное. Но потом она просто улыбается и вскакивает с места.

– Минуточку…

Мэделин подходит к полке над газовым камином, берет в руки стоящую на ней небольшую деревянную шкатулку и возвращается на место.

– Эта вещь для меня дороже всего на свете. Подарок твоего отца, – говорит она, протягивая мне шкатулку, такую маленькую, что она без труда помещается в ладони.

– Он ее сделал? – не понимаю я.

– Не шкатулку. А то, что внутри, – показывает Мэделин.

Я вижу небольшой ящик на передней стенке шкатулки, величиной не больше мизинца. Поддев ногтем, приоткрываю его, а затем двумя пальцами хватаюсь за ручку размером с булавочную головку и открываю ящик до конца. Судя по тому, что она сказала, я ожидаю увидеть золотое кольцо, серьги с бриллиантами или еще какую-нибудь драгоценность. Но в ящике на подушечке из черного войлока лежит небольшой камешек красного цвета – точно такой же, как те, что я ношу в кармане своих джинсов. Я беру его и медленно сжимаю в руке. Я не могу говорить. Срывающимся голосом лепечу:

– Когда он вам его подарил?

– Давным-давно, Элис. Для меня этот маленький камешек и те, что он носил с собой, – доказательство того, что Нэйтан Стин был героем. Никто не требовал от него помощи. Никто не заставлял его. Нэйтан помогал людям по собственному желанию. И, к счастью, из всех людей в мире, кому он мог бы помочь, помог он именно мне.

Я кладу камешек обратно в ящик.

– Но как? Как он вам помог?

Я не хочу показаться бесцеремонной, но тот факт, что один из папиных камней лежит в шкатулке Мэделин, меня внезапно очень сильно расстраивает. В прошлом году, когда мы с ним поехали покупать еду бездомным, разговор как-то вышел на его забавные камешки, и я спросила, почему он выбрал именно цифру шесть, а не какую-то другую.

Знаете, что он мне ответил? На самом деле, Элис, их было когда-то семь, но, кажется, один я где-то потерял.

Потерял! Вот что он сказал! Однако же вот он, камешек, прямо тут, на подушечке, в шкатулочке, в квартире этой «мисс Совершенство»! Я стараюсь сохранять спокойствие, хотя внутри у меня все кипит от осознания того, что папа мне соврал, – и всем нам, как сказала мама.

– Так что, он вам действительно так уж сильно помог? – не отстаю я. – И почему, черт возьми, он отдал этот камешек вам?

Глядя на меня спокойно и уверенно, Мэделин делает еще один большой глоток чая из своей чашки. И говорит:

– Ну, все это сложно. И было так давно… Давай ограничимся тем, что твой папа помог мне в очень трудный момент.

Нет уж, давайте не будем этим ограничиваться.

Я так больше не могу. Знаю, вчера я все отрицала. Я не хотела верить в то, что мама и все остальные говорили про папу. Я так хотела, чтобы все они ошибались, но за то короткое время, что я провела с Мэделин, стало очевидно, что тут речь идет не просто о папином юношеском увлечении. Он очень о ней заботился, в этом я была уверена. Доказательство лежит в маленьком деревянном ящике. На мгновение утратив самообладание, я выкрикиваю:

– Трудным моментом вы называете девять месяцев от зачатия до родов?

Вот черт! Я что, правда только что все это сказала? Папа, наверное, в гробу сейчас перевернулся.

Мэделин, кажется, едва не поперхнулась чаем, но быстро взяла себя в руки. Она закидывает ногу на ногу и смотрит прямо на меня, но на самом деле, если так можно сказать, на меня даже не глядя. Я могу только догадываться, что она думает, но прежде чем успевает сказать хоть слово, раздается звонок в дверь.

– Спасли ситуацию, – бормочет Мэделин, подходя к трубке домофона возле входной двери. На маленьком экране видны несколько человек, стоящих перед входом в здание, но лица их с такого расстояния я различить не могу.

– Поднимайтесь сюда, – говорит Мэделин и нажимает кнопку на трубке. – Квартира семь, восьмой этаж.

– Я пойду, наверное, – вздыхаю я. – Не надо было мне приходить.

– Нет. Хорошо, что ты пришла. Я хотела с тобой познакомиться с момента твоего рождения, – отвечает она.

Я хочу спросить: «Почему?», но почему-то говорю:

– Нет, правда, я лучше пойду.

– Сначала позволь мне познакомить тебя с моими гостями, – жестом останавливает меня Мэделин.

Через полминуты раздается стук в дверь. Мэделин лишь слегка приоткрывает ее, и поэтому я не могу различить людей в коридоре. Мэделин говорит им что-то тихим голосом. Затем дверь распахивается, и в квартиру бодрым шагом входят пять человек, в представлении не нуждающихся: мама, Тай, бабушка и дедушка Стин, а позади них тренер Роулинз.

А вот теперь у меня, кажется, неприятности…

Шелли Бойс Рамирес

28 октября

Моему мужу делали операцию – удаляли опухоль мозга. Я сидела в холле и ждала, и тут вдруг ниоткуда появились Хэлли и Нэйтан с моим любимым десертом – лимонным батончиком. Но, что гораздо более ценно, они остались со мной до конца операции. Чтобы я знала: кому-то не все равно.

Боже мой, какая она красивая. Неудивительно, что Нэйтан о ней ничего не рассказывал.

Я едва успеваю представиться этой миссис Цукерман, как Рэнди сзади бормочет:

– Плохая мысль. Не надо было мне приходить.

Он уставился на эту женщину, словно только что привидение увидел.

– Я тоже рада тебя видеть, Рэнди, – тихо отвечает она.

Хотя Рэнди явно чувствует себя не в своей тарелке, должна признаться, я рада, что он рядом во время моей первой – и, надеюсь, последней – встречи лицом к лицу с той, которую любил мой покойный муж. Чем нас больше, тем лучше. Я быстро пожимаю ей руку и представляю Тая.

И перехожу к более важным вещам.

– Элис Лэйн Стин! О чем ты думала?!

Я прохожу мимо Мэделин в гостиную. Элис пулей вскакивает со стула, на котором сидела, и запинаясь восклицает:

– Мама? Как ты меня нашла?

Меньше чем за пару секунд я оказываюсь достаточно близко, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

– Я не дура, Эл. Я прочитала твой блог и сопоставила факты.

– С каких это пор тебя интересует мой блог? – поражается Элис.

– Я твоя мать, Элис, я всегда его читала. Как только увидела вчерашнюю запись, позвонила миссис Цукерман и предупредила ее. Она пришла домой на обед и ждала тебя, пока мы ехали.

Элис посмотрела на Мэделин как на предательницу и снова обернулась ко мне:

– Так у тебя был ее номер телефона?

– Я вспомнила, что видела ее рабочий номер в одном из писем.

Повернувшись, я нарочно одариваю Мэделин недобрым взглядом. Она тут же опускает голову.

– Еще раз спрашиваю, Элис: о чем ты только думала? Ты хотя бы представляешь, скольких людей ты поставила на уши своей выходкой? Уже всю школу обыскали, и сообщили в полицию, и мы все места себе не находим с самого утра! – громко возмущаюсь я.

– Знаю, я поступила безответственно, – мнется Элис.

– Безответственно? То есть после всей нервотрепки прошлой недели из всех возможных мест ты оказалась именно здесь? У нее? Неслыханно, Эл. Просто неслыханно.

Тай реагирует куда менее эмоционально, чем я:

– Мама, мы все знаем, зачем она сюда пришла. Но может быть, стоит обсудить это дома.

– Согласна, – говорит Колин. – Это личное дело семьи Стин. Мы должны обсудить все в семейном кругу.

– Она когда-то тоже принадлежала к семейству Стин, – сквозь зубы напоминает Рэнди.

Кажется, этот его комментарий задел Мэделин. Или ей стало неловко. Тим видит, как меняется выражение ее лица, проходит дальше в комнату и останавливается прямо перед ней:

– Привет, Мэдди. Мне очень жаль, что все так случилось.

– Вам жаль ее? – взрываюсь я, не в силах сдержаться. – Да она же много лет тайно общалась с моим мужем… Не путайте роли, Тим!

– Это Нэйтан скрывал от тебя, что общается с Мэделин, Хэлли, – спокойным голосом отвечает Тим. – Мэделин же просто переписывалась с бывшим мужем.

Он снова смотрит на Мэделин и разводит руки, чтобы ее обнять. Она улыбается, принимая его объятия.

– Как дела? – спрашивает Тим.

– Я скучаю по нему, Тим, – отвечает она, борясь с подступившими слезами. – Не могу поверить, что его больше нет.

– А я не могу поверить, что мы все еще здесь. Дети, мы уходим, – с плохо скрываемой злобой говорю я.

Но тут Мэделин, справившись с собой, отпускает Тима и встает передо мной прежде, чем я успеваю уйти. Она тихо говорит:

– Хэлли, я надеялась уговорить вас задержаться. Совсем ненадолго. Думаю, нам есть что обсудить.

– Что, обменяться сплетнями о Нэйтане? Нет уж, спасибо.

– Нет. Я просто чувствую: есть кое-что, что я должна вам рассказать.

– По-моему, вы уже сделали достаточно.

Мэделин, кажется, не замечает моего тона. Она делает еще один шаг в мою сторону, как будто сокращение физического расстояния может помочь преодолеть эмоциональную пропасть между нами.

– Очень жаль, что наша первая встреча получилась вот такой. Когда мы с вами говорили по телефону, я очень нервничала. Я всегда хотела познакомиться с вами и вашей семьей, но не думала, что это произойдет при таких обстоятельствах.

Она замолкает, глядя сначала на Рэнди, потом на Элис.

– Когда вы позвонили, я сразу поняла, что с момента смерти Нэйтана вы что-то обо мне узнали, но не знала точно что. А потом, как раз перед вашим приходом, Элис все мне сказала.

Она еще раз обводит взглядом всех присутствующих в комнате и снова останавливается на мне.

– Полагаю, вы знаете о моей дочери.

– Да, – говорю я коротко. – Знаю.

– Но если это все, что вам известно о нас с Нэйтаном и о тех временах, когда мы были молодыми, то мне определенно нужно рассказать еще кое-что. Элис задала мне правильные вопросы. Она хотела узнать о том хорошем поступке, который Нэйтан совершил для меня, и особенно о том, как он спас мою жизнь. Без него я, наверное, даже до окончания школы не дожила бы.

Рэнди все еще стоит в дверях.

– Уж точно не с ребенком на руках, – усмехается он себе под нос.

От этой фразы Мэделин передергивает.

– Слушайте, – говорю я ей прямо. – Меня не волнуют ваши отношения с Нэйтаном в выпускном классе. Что меня действительно волнует, так это то, что ваша с ним любовь каким-то образом восстановилась и ваши отношения все это время держались от меня в тайне. И мне очень и очень больно, что Нэйтан не удосужился упомянуть о вашем браке. По-моему, об этом ему стоило рассказать мне. Что бы вы там ни натворили, будучи детьми, меня не касается, но вот то, что он молчал об этом в течение всей нашей совместной жизни, касается непосредственно меня, и я с радостью убила бы его за это еще раз.