Для того чтобы показать розы во всей их красе, сад был спланирован, как анфилада комнат. Отдельные участки, разделенные легкими стенками из переплетенных прутьев с высокими арочными проемами, следовали один за другим и постепенно открывались перед зрителем. Летом со стен и арок свисали стебли ползучих растений, человек не мог видеть скрывающегося за ними пространства, и поэтому обыкновенная прогулка по саду превращалась в волнующее путешествие. Но даже сейчас, когда стены были прозрачными, Эмили с замирающим сердцем переходила из одной «комнаты» в другую. В каждом садике среди кустов стояли деревянные скамейки с изогнутыми спинками и витыми ножками.

Они прошли под очередной аркой и оказались на поросшей травой лужайке. Справа возвышалась каменная стена, покрытая серовато-зеленым мхом. В центре поляны Эмили увидела круглую беседку с тонкими, словно кружево, резными перилами.

— Вращающаяся беседка, — сказал Сэм. — Хочешь покататься?

Эмили поднялась по ступенькам и прислонилась к перилам. Сэм навалился плечом на беседку, и вдруг она сдвинулась с места и начала медленно поворачиваться по кругу.

— Беседка, в которой можно вращаться, следуя за солнцем, — сказал Сэм, запрыгивая внутрь. — Правда, замечательная идея?

— Замечательная, — согласилась Эмили. — Жаль, что сейчас еще слишком рано. Мне бы хотелось увидеть сад летом, когда он будет в полном цвету.

— А ты попытайся представить, — сказал Сэм. — Смотри вон на ту стену. — Эмили взглянула на серые камни, ожидая продолжения. — Видишь, сколько роз? Алые, бордовые, пурпурные. Те, что растут возле самой стены, ярко-красные с огромными пышными цветками и блестящими изумрудными листьями — это сорт Томаса Финча, называется он Елена Прекрасная. А рядом с ними — бархатная итальянская роза Великолепие Тосканы. Она чуть темнее и цветет не так долго, как Елена, но если бы мы оказались здесь в конце июня, то смогли бы увидеть и ту и другую одновременно. И так по всему саду, — Сэм сделал широкий жест рукой, — цвета плавно переходят один в другой, от насыщенных темно-красных тонов к оранжевым и желтым. А прямо напротив нас, — Сэм показал на серую каменную стену, — представь, вся поверхность стены полностью скрыта бледно-розовыми цветами. Они настолько нежные, что напоминают легкую морскую пену, подкрашенную лучами заходящего солнца. И очень маленькие, — он сложил пальцы колечком, — крошечные, необыкновенно изящные, с тонким, едва уловимым запахом. Мы назвали их Затянувшееся Прощание, потому что они цветут до первых заморозков.

Эмили слушала Сэма, затаив дыхание. Она смотрела на пустой сад, на голые клумбы, и ей казалось, что они покрываются розами. Эмили словно перенеслась в жаркий июльский полдень и почувствовала разлитый в воздухе сладкий аромат цветов.

— Спасибо, — прошептала она.

Когда Сэм предложил посмотреть розовые плантации, Эмили с трудом заставила себя вернуться в реальность — ей жаль было уходить из беседки и очень не хотелось покидать удивительный сад. Однако, подойдя к изгороди, за которой, на сколько хватало глаз, тянулись вспаханные поля, Эмили не смогла сдержать восторженного возгласа — ее потрясла сама мысль, что все это бескрайнее пространство засеяно розами, а не кукурузой.

Эмили взглянула на плавные изгибы холмов, на лес в синей дымке, на поблескивающее вдалеке море и неожиданно для самой себя заговорила о планах на будущее, о том, как бы ей хотелось переехать в Корнуолл и открыть магазин под названием «Морская волна».

— И почему, — вслух удивилась Эмили, — я так долго не решалась на этот шаг?

Она подумала, что все опасения напрасны, стоит лишь взяться за дело, и все у нее получится.

Следующим пунктом экскурсии была оранжерея. Сэм попытался объяснить Эмили в понятных для нее терминах сложности творческого процесса по выведению нового сорта роз и с волнением рассказывал о радостях и разочарованиях, подстерегающих творца, который никогда не знает заранее, каков будет результат его кропотливого труда.

В первой оранжерее находились молодые растения, появившиеся на свет всего пару недель назад. Они дожидались своего часа, когда их внимательно осмотрят и выберут лучшие, самые сильные и здоровые побеги, с которыми продолжат работу. Ежегодно делается тысячи и тысячи пробных скрещиваний. После каждой пробы и появления нового растения вновь производится отбор. Отобранные розы размножают в небольшом количестве и в течение нескольких лет внимательно следят за их ростом и поведением, после чего из тысяч остаются, может быть, десятки, которые решают сохранить. Они снова проходят стадию размножения и за ними наблюдают еще несколько лет. В конце этого длинного цикла скрещивания, наблюдения, отбора, размножения и новых наблюдений, через шесть-семь лет, появится два, возможно три, редко четыре новых сорта роз, которым дадут имена. Они займут место на плантациях и будут выращиваться уже для продажи.

Сэм подвел Эмили к шкафу, похожему на библиотечный каталог, с множеством выдвижных ящичков, в которых хранились тонкие кисти.

— Кисти используются для опыления, — пояснил Сэм. — Физически процесс выглядит так: мы переносим пыльцу с пестика мужского растения на тычинки женского.

— А размножение? Как же тогда производится размножение?

— Окулированием.

— Ну, конечно же, — воскликнула Эмили, — Окулированием!

Сэм посмотрел на нее и расплылся в многозначительной улыбке. Эмили вдруг вспомнила, как вчера вечером на террасе она стояла около Сэма, прижавшись к его теплому боку, а он обнимал ее за плечи.

— Прививка черенками, — сказал Сэм, решив все же растолковать загадочный термин.

— Да, да, я понимаю, — Эмили старательно закивала головой. — Нет, если честно, я ничего не понимаю.

— Мы не занимаемся искусственными манипуляциями с генами растений, — сказал Сэм. — Некоторые питомники ради коммерческих целей проделывают подобные эксперименты. Но наша работа не имеет ничего общего с генной инженерией. То, что делаем мы, вполне может произойти и в дикой природе. Мы просто регулируем процесс естественного отбора. Производя разумную селекцию, мы отсекаем элементы случайного скрещивания.

— Вот оно что, теперь ясно, — протянула Эмили и отважилась задать еще один профессиональный вопрос: — А каким образом вы добиваетесь устойчивости к различным заболеваниям?

— Все тем же естественным путем. Методы, применяемые для выведения сельскохозяйственных гибридов, томатов например, в результате чего помидорки становятся невероятно красными и толстокожими, не годятся для роз. Мы действуем иначе — подбираем наиболее удачные пары и надеемся, что в конце концов получится новый красивый цветок. Ну, если хочешь, это немного похоже на работу свахи.

Они перешли в следующую оранжерею. Эмили полной грудью вдохнула наполненный сладким ароматом воздух. Большая часть роз в этой оранжерее уже зацвела. Они предназначались для цветочной выставки в Челси. Растения надо было тщательно отобрать и подготовить к показу так, чтобы все представленные экземпляры находились на пике своего цветения.

— В этом году мы повезем три новых сорта, — сказал Сэм.

— Можно на них взглянуть? — спросила Эмили.

— Пожалуйста. — Сэм приподнял один из бледно-розовых бутонов. — Нравится?

— Она великолепна, — просто сказала Эмили.

Сэм подошел к полке, взял секатор, аккуратно срезал цветок и протянул его Эмили.

— Только не говори отцу. Хотя роз много и ему есть из чего выбирать, но он все равно разозлится.

Эмили осторожно взяла цветок и залюбовалась его красотой, совершенством формы чаши и каждого лепестка в отдельности. У розы был длинный гладкий стебель — всего два-три шипа — и тонкий аромат с едва уловимым привкусом лимона.

— Она называется Дочь Габриэля. Мы вывели ее на основе старинного французского сорта Gabriel Delphin.

— А кто был этот Габриэль, вы знаете?

— Нет. Нам только известно, что он жил в Париже в начале восемнадцатого века.

— И теперь, двести лет спустя, вы подарили ему дочку, — рассмеялась Эмили.

— Получается, что так. И я надеюсь — его дочка-красавица получит золотую медаль.

Они вышли из оранжереи, прошли через сад по анфиладе зеленых комнат и снова оказались на узкой тропинке, ведущей к дому. Эмили держала розу двумя пальцами и слегка поворачивала черенок, любуясь удивительно нежным цветком.

— Теперь я понимаю, почему ты вернулся в Корнуолл, — сказала Эмили.

Сэм внимательно посмотрел на нее, словно собирался что-то сказать, но передумал и пошел вперед. Эмили молча двинулась вслед за ним, глядя себе под ноги, чтобы не поскользнуться на влажной траве. Вдруг Сэм остановился, резко повернулся и обхватил Эмили руками за талию. Не успела она сообразить, что происходит, как Сэм легко поднял ее вверх и поставил на небольшую деревянную платформу, укрепленную на нижних ветках старой раскидистой яблони. С платформы был хорошо виден каждый уголок сада.

— Наблюдательный пункт, — сказал Сэм. — Отличное место для шпионской засады.

— Ты подглядываешь за посетителями? Какая мерзость! — Эмили презрительно взглянула на него сверху вниз.

— Нет, — рассмеялся Сэм. — Просто забавно наблюдать, как люди срезают цветы, когда думают, что их никто не видит. Одна женщина ухитрилась затолкать себе под свитер целую охапку роз.

— Ого, — Эмили болезненно поморщилась. — Это серьезная травма. Ты вызвал «скорую помощь»?

Помогая Эмили спуститься с дерева, Сэм чуть крепче, чем это было необходимо, обнял ее за талию и, поставив на траву, не сразу разжал руки, словно боялся, что Эмили упадет.

«Я ему нравлюсь, — подумала Эмили и сейчас же трусливо отогнала непрошенную мысль. — Нет, не хочу ничего знать».

Да, Эмили все прекрасно понимала: они одни в огромном саду, и свежий весенний воздух наполнен запахом просыпающейся земли и напряженным ожиданием. Но разве в ее душе может быть место каким-то посторонним желаниям, вроде того, что Эмили чувствовала сейчас, — подольше оставаться в объятиях Сэма? Конечно нет, ведь ее сердце не свободно, а душа и сознание раздвоились, и вторая половина находится далеко отсюда. Мысленно Эмили уже вернулась в Лондон. Она сидит перед зеркалом, тщательно накладывает макияж, одевается, выходит из квартиры и, захлопнув дверь, бежит вниз, чтобы поймать такси и отправиться на вечеринку к Кэтлин, где, после целого года разлуки, они встретятся. Наконец-то, совсем скоро она увидит Оливера!

Она сделала шаг в сторону и пошла по тропинке. Сэм остался стоять на месте.

— Весь ваш бизнес сосредоточен здесь, в «Тревисси»? — спросила Эмили, не решаясь оглянуться.

— Здесь находится основное хозяйство, — сказал Сэм. Он догнал Эмили и снова заговорил спокойным деловым тоном, возвращаясь к роли экскурсовода. — Клиенты приезжают в «Тревисси», чтобы посмотреть на предлагаемый товар и заключить контракты, но мы редко продаем розы прямо из питомника. Торговля ведется через магазины и садоводческие фирмы. А мы владеем правами на сорта роз.

Эмили кивнула и поспешила задать следующий вопрос:

— Если скрестить красную и белую розу, получится розовая?

— Иногда, но не обязательно. Ты вполне можешь получить еще одну красную, или желтую, или даже пурпурную. Никто не знает, какой генетический код заложен в цветке и что происходило с его предками в предыдущих поколениях. Поэтому очень трудно предугадать, что получится в результате скрещивания.

— Тогда как же добиться розового цвета?

— Подбирать пару, скрещивать и ждать, снова подбирать и снова ждать. И надеяться.

— И в конце концов получишь желаемый результат?

Однако на этот раз Эмили не получила ответа на свой вопрос. Тропинка вывела их к крыльцу дома. Сэм остановился на нижней ступеньке.

— Зайдешь? — холодно спросил он. — Или твой строгий брат не разрешает слишком долго гулять?

«Он сердится на меня», — подумала Эмили.

Они поднялись по широким каменным ступенькам и вошли в дом. Сэм провел Эмили через просторный холл, похожий на городскую площадь, открыл тяжелую двустворчатую дверь, и они оказались в огромной кухне с высоченным потолком. Всю правую стену занимал массивный буфет из светлого дуба, а в центре стоял большой круглый стол, на нем, свернувшись калачиком в глубокой керамической миске, спал кот, которого вполне можно было принять за тигра. Проходя мимо стола, Сэм рассеянно погладил зверя по длинной рыжей шерсти. Кот никак не отреагировал.

— Ты считаешь, что брат контролирует меня? Напрасно, он не такой деспот, как ты думаешь! — заявила Эмили, сама не понимая, почему ей захотелось сказать что-нибудь резкое.

Она выдвинула тяжелый стул, присела к столу и осторожно почесала кота за ухом. Тот встрепенулся и приоткрыл желтый глаз, затем недовольно вылез из миски, спрыгнул на пол и исчез за дверью, в которую они только что вошли. Пока Эмили наблюдала за недружелюбным котом, Сэм тоже исчез, правда за другой дверью.

Эмили осталась в одиночестве.