Даже Ленка, меряя улицы Барселоны своим широким шагом, настроилась на романтический лад. Гифт-шоп притих, и каждый думал о чем-то хорошем, так что с полной уверенностью можно было сказать, что архитектор достиг своей цели. Правда, такое настроение у них продлилось не долго. Как только вся компания вышла на улицу, в простонародье носящей название «Проспект живых статуй», они только и тыкали с хохотом пальцами то в один, то в другой персонаж. Мимы или, как их еще называли немые артисты, стояли здесь на каждом шагу. Непомерно толстая тетка, не поместившаяся бы ни в один грузовой лифт, то и дело приседала в реверансе на умильно коротеньких ножках. Ангел, устроивший себе перерыв, опустив белоснежные крылья и сдвинув нимб на бок, мирно курил в уголочке. Зомби с кровавой пастью и стекающими по подбородку чьими-то внутренностями показывал дорогу по карте заблудившимся китаянкам-туристкам. Эльф пил пиво, немало не стесняясь проходящих мимо людей. У каждого рядом стояла тарелочка для так называемых подношений, что и составляло их дневную зарплату. В конце улицы им встретился Милан с Раджем, уморительные и пошлые замечания коих только добавили развлечений в программу.

Время, отведенное на прогулку, медленно подходило к концу. И лотки с самыми разными сластями и небольшой птичий рынок пришлось оставить на следующий раз, равно как и парк… В порту Алина немного отстала под предлогом звонка папе. Собственно говоря, это так и было, но ей не хотелось, чтобы кто-нибудь слышал, о чем они будут говорить. Точнее о ком.

— И никаких признаков жизни он не подает, но мне кажется, что это именно тот человек, которого всю жизнь ждала! Ты даже представить себе не можешь, насколько мы похожи. Но почему он не отвечает, я никак не могу понять? — речь шла естественно о барабанщике.

Папа на этот счет был очень реалистичен, особенно потому, что слишком хорошо знал свою непутевую дочь.

— Если он на тебя похож, сгорите оба. Неужели тебе не хватило опыта с бывшим мужем? Может, все-таки пора признать, что имея такую сумасшедшую голову на плечах, в супруги тебе можно брать только рационального и практичного человека. Такого, который будет о тебе заботиться. Того, кого должен тебя уравновешивать, а не тянуть за собой в бездну. Мало того, что он пьет, так он еще и психически не уравновешен. Спасти ты его не спасешь, пропадете оба.

Алина шокировано молчала. Она ждала от единственного родителя понимания и поддержки, а услышала полностью тому противоположное.

— Судя по всему, твой грек именно тот человек, который тебе нужен, а совсем не барабанщик. И потом. Если он тебе не отвечает, сам первый не написал и не позвонил…

— Да куда он мне позвонит? — с негодованием перебила девушка.

— Алина. — наставительно сказал папа на том конце провода. Девушка прямо воочию увидела, как он поднял палец. — Когда мужчине надо, он тебя найдет на луне, не то, что на корабле. А когда не надо, то найдется тысяч причин, почему нет. И не надо искать белый гриб посреди Невского проспекта. Его там просто нет. И в психологии ты тоже ничего нового все равно не изобретешь, уже все написано до тебя. Так что если от него ни слуха не духа, значит так ты ему и нужна. Да и вообще, мне кажется, ты его просто придумала. Никакой он не удивительный замечательный, а просто алкоголик с проблемным характером.

— Неправда! — злые слезы набежали на глаза. Ей хотелось затопать ногами, как в детстве.

— Ну, тебе виднее, я сказал свое мнение. Ты бы лучше получше узнала своего Георгия, или как его там. Может быть, он вовсе не такой зануда. Я не верю, чтобы у него совсем не было никаких интересных черт. Но опять же. Решать тебе.

— Да уж не сомневайся. Решу как-нибудь без сопливых. — девушка швырнула трубку на рычаг, даже попрощавшись.

Она шла и против воли думала, что может быть, отец был прав, они вместе взорвали бы корабль и погибли бы оба? Ну, так что же, — злобно подумалось ей, почему нет? Чем хуже такой конец, чем существование во имя того, чтобы с утра думать, что бы такого приготовить на обед и ругаться из-за канала в телевизоре. Девушка не считала себя или Джоша кем-то исключительным, ей нравилось думать, что они не такие как остальные. По большей части это так и было, но она не обольщалась, думая, что они одни такие в целом свете, подобно четырнадцатилетним подросткам, стоящим на пороге первого любовного переживания, и думающим, что до них никто и никогда так не любил. Тут даже она путалась, то думая, что только он один может ее понять, то обижалась на его затянувшееся молчание… и все же. Все же сейчас ей сильно его не хватало. И как мужчины, но прежде всего, как собеседника. Думать о том, что есть шанс, никогда больше его не увидеть, она просто не желала.

Потом естественным путем мысли у девушки закрутились вокруг грека. Он был положительный, правильный и тем самым скучный. Куда более захватывающими были переживания и тернии вокруг барабанщика. Грек ей нравился, но как можно было полюбить такого педанта. Ведь кроме своей работы ничего в своей жизни больше не видел. Именно так думала девушка, делая выбор не в пользу второго.

Вечером они отправились в Мурано, но почти никакого удовольствия девушка от похода в знаменитый ресторан не получила. Там всего было слишком много: людей, золотого цвета, разговоров. Стоя перед стойкой метроди напротив огромных стеклянных дверей, пока готовили их столик, девушка чувствовала себя неуютно от фальшивой учтивости и наигранной вежливости. Единственное, что в этой демонстрации было настоящим, так это уважение к погонам Йорго. Офицеры имели власть повсюду на корабле, и девушке не могло это не льстить. В остальном же радости Алина не видела. Каждому официанту было что-то от нее надо. То узнать, как прошел сегодня день, то хочет ли она хлеба, вина, воды, и если да, то, какого именно. Разговаривать было практически невозможно, но девушка была даже этому рада. Накануне ночью Йорго признался девушке в любви, что не стало для нее откровенностью, но тем не менее, как на это реагировать Алина до сих пор не знала. Он просил ее поехать с ним после окончания контракта в Германию, где Селебрити строила корабль нового класса. Что ему ответить, девушка не знала. Она рассеянно вертела в руках длинную и тяжелую сверкающую вилку, в пол-уха слушая, о чем говорит молодой человек. Они уже заказали еду, выбрали вино, и им принесли воду, когда какое-то слово заставило девушку оторваться от мыслей о барабанщике.

— Боксер? Да ладно!

— А что? — настала его пора удивляться.

— Да так.

— Ничего. Точнее ничего себе!

— Что тебя так удивляет?

— Это!

— Что именно? Что я был боксером? Что в этом такого?

— Для меня это важно. — Алина машинально теребила в руках край бело-кремовой скатерти.

— Почему?

— Потому что для меня важен спорт. Почему ты никогда мне этого не рассказывал?

— Между прочим, в своем весе я был одним из лучших.

Алина недоверчиво смотрела на него. Она всегда считала его дохляком. Он весил, наверное, столько же, сколько и она, будучи выше ее всего на несколько сантиметров, и казался как бы физически не дотягивающим до ее уровня. А тут бокс. Такой истинно мужской спорт, да еще и один из лучших. Сомнения с новой силой заскреблись у нее в душе. Да что же это такое!

— Что именно?

— А?

— Ты сказала: да что же это такое?

— Я подумала. — И тут она поняла, что произнесла на самом деле последние слова вслух, да еще и на английском. Вот дурацкая привычка! — хорошо еще имя Джоша не всплыло.

Пламя свечей играло на блестящих тяжелых столовых приборах, на золотых обивочных гвоздях, утопленных в бархате стульев и пуфов, и на лицах сидящих. В другой ситуации все вокруг показалось бы девушке непередаваемо романтичным, но сейчас она ни на что не обращала внимания.

— Просто я подумала, что почти ничего не знаю о тебе. А впрочем, наверное, до конца узнать человека невозможно. Я вот с бывшим мужем жила, а потом оказалось, что он мне вообще чужой, да и незнакомый. Вот так и теперь. Только мне покажется, что я уже составила о тебе свое мнение, как ты говоришь или делаешь что-то, что все переворачивает с ног на голову.

— Это плохо?

— Это странно. — ответила она и в очередной раз вспомнила папины слова о том, что Джоша она на самом деле придумала. Боже как же мне принять верное решение? Что еще она еще не знала о Йоргесе?

— Нас японец тренировал, как ни странно, и было по две тренировки в день. У меня тогда была совсем другая жизнь. Меня очень многие знают именно по этому периоду. Знаешь, я же упрямый очень и если что захочу, то все сделаю, но добьюсь! Я один раз увидел парня, который к нам в спортзал пришел в спортивном костюме с надписью «Эллада», это значило, что он из национальной сборной, и меня встряхнуло. Почему я такой не могу иметь?! Потом пришел один раз в таком. Добился. — он помолчал, а Алина с трудом верила своим ушам. — тут, как у Коэльо, хотя ты его и не любишь, если ты чего-то хочешь, то все вокруг будет с тобой в твоем стремлении. Но это давно было, как в другой жизни. У меня и мечты были иные и друзья, все. Костас вот недавно звонил мне, а я как раз сидел кофе пил с одним из тех, с кем раньше тренировался. Так они друг другу за три часа сидения не сказала ни слова, а Костас, только тот ушел, спрашивает, кто это еще такой? Откуда, мол, ты его выкопал?! — он усмехнулся и бросил взгляд в боковое зеркало. — что за малака? Что, дальний свет руки отвалятся выключить?! Совсем уже! А недавно он бомбу подложил. Да.

— Как бомбу? — растерялась Алина.

— А вот так. Бомбу. Ты себя считаешь сумасшедшей, а думаешь, у нормального человека могут быть такие друзья?

Алина задумалась. Своим друзьям она могла простить и понять очень многое, если не все, предательство тут в виду не имелось. Но бомба… и… Коэльо?

— Знаешь, почему я этого писателя не люблю?

— Почему?

— Потому, что он глупый. Если уж ты пишешь такие коротенькие вещи, так тем более будь точен в своих высказываниях. Если ты чего-нибудь хочешь… А если я хочу убить вот того человека. — девушка мотнула головой в сторону пожилого, если не сказать старого грека, одетого в светло-голубой пиджак и судя по всему работающего зазывалой в ресторане. — Что же все на свете мне помогать будет? Чушь собачья. Просто есть истинные мечты, а есть так желания, заботы, цели, это же все разное. И нельзя так писать, как он. А все читают, потому что это модно. На мой взгляд, это отвратительно, уж лучше Гарри Поттера тогда взять…

— Это уже просто потеря времени.

— Коэльо тоже.

— Ты, наверное, думаешь, что это плохо, что я не читаю художественную литературу, как ты.

— Если б ты совсем ничего не читал, это было бы не просто плохо, а вообще ужас. А ты же читаешь, просто другое, чем я. Мой бывший муж за всю жизнь прочитал всего одну книгу, что-то там про побег из тюрьмы с главным героем, у которого имя было как-то связанно с бабочкой. О, до сих пор помню, представляешь? А для меня литература — это огромная часть моей жизни, моего мира, и с ним мне этого безумно не хватало. Кстати, это одна из причин, по которой все развалилось, ну или по-крайней мере, по которой, начало разваливаться. И я вовсе не хочу повторения, понимаешь? В отношениях мне это нужно, а если мы такие разные, то мне придется это искать на стороне…Звучит, правда, как гулять на стороне. Но вот кому-то секса не хватает, а кому-то разговоров о книгах. Да и не только в книгах дело, я хочу быть уверена, что со мной человек, который не только понимает, что мне нужно, по-настоящему, но и как бы может вести меня за собой, учить чему-то, и чтобы мы по духу были близки. Понимаешь, что я имею в виду? В общем, разговоры с кем-то другим ни к чему хорошему это не приводит. Я же не говорю о том, что мы обязательно должны увлекаться одним и тем же, и быть одинаковыми. Но понимать, что важно друг для друга, мне кажется, мы обязаны, иначе отношения будут постельно-домашними, ни о чем. Я уж лучше одна буду, чем так. Большинство ведь так живут. — она возбужденно взмахнула руками, высказывая, наконец, что у нее накипело на сердце. — я вообще смотрю на людей и не понимаю, для чего живут восемьдесят, а то и даже девяносто процентов. Каждый божий день одно и то же. Ужины, кастрюли, гараж, пиво, работа и все. Для чего? Для детей? Прости, но я не хочу так… Лучше найди себе греческую домохозяйку…

— Я понимаю. Но попробуй и ты меня понять. Я люблю тебя. Я даже не боюсь говорить тебе это, зная, что ты меня не любишь. Я всегда был самым гордым, а с тобой?! С тобой я слаб. Я как слепой. Мой друг, даже мой лучший друг сказал, что ты не серьезная. Как это по-английски? Не стабильная. Не логичная. Я даже про корабль не говорю, я пытался понять, что на корабле все другие, хорошо. Я даже на это согласен! Я люблю тебя. Такая, какая ты есть.