– Только ты осторожней! Это стол из красного дерева начала девятнадцатого века, не сломай, а то дед убьет!

– А он и так убьет, – себе под нос сказала я, пытаясь вытащить маленький ящичек. Тайник не открывался. Я поискала ключ и нашла его в шкатулке. – Насть, иди сюда, здесь что-то есть! – крикнула я подельнице.

Мы открыли металлическую коробку.

Там лежал пистолет.

– Боевой… – Настя ошалело смотрела на ствол.

На пистолете была выгравирована наградная надпись. Я взяла его в руки и наставила на люстру.

– Ты с ума сошла! Положи на место! – испугалась Настя.

– Да я сама боюсь… Просто никогда не видела живых пистолетов.

– Дай подержать. – Настя выхватила оружие.

Бах! Раздался выстрел, и что-то лязгнуло об пол.

– Ты что делаешь?! – Я от страха присела. – Ты деда могла застрелить!

Настя довольно погладила пистолет и положила обратно в коробку.

– Вот это да. Это я понимаю, – поощрительно самой себе сказала Настя.


Мы пулей вылетели из дома и влились в Садовое кольцо.

– Дед не заметит, – решила Настя. – А если заметит, на меня все равно не подумает. Зато у нас теперь есть деньги на камеру.

– Там чего-то на пол брякнулось, когда ты выстрелила, – напомнила я.

– Ну и хрен с ним, – решила проблему подруга по оружию.


Мы взяли камеру в аренду и, довольные выполненной работой, отправились в кафе.

– Настюх, мне кажется, надо было поискать, что отвалилось от пистолета. Деда жалко. Представляешь, что с ним будет, когда он увидит дырку в стене? – вдруг озадачилась я, поедая свежий наполеон.

– Я сама об этом думаю, – призналась Настя, облизывая шарик мороженого. – Знаешь, у меня идея.

Она буквально искрила идеями, фантазии били через край. Ее талантов могло хватить на десятерых. Ее блестящее будущее легко читалось в горящем взоре, в холерических движениях неуемного художника.

– Смотри, я думаю, надо пригласить весь наш девятый «Б» на вечер знакомств. Повесим объявление у математички в классе. Назовем вечер, к примеру: «Ты кто?»

– Ага! Х…й в кожаном пальто. Не годится.

– Тогда попроще: «Давайте знакомиться!» Назначим вечеринку на это воскресенье. Дед как раз в выходные уедет на дачу. Сегодня пятница, думаю, он не успеет обнаружить наш разбой.

Я только хотела обрадоваться гениальной идее, как вспомнила:

– Нет, Настюх, в это воскресенье не получится. Динара пригласила к себе – у нее однокомнатная хата. Собственная. И Вика хотела своих знакомых парней притащить. Давай на субботу?

Настино лицо вытянулось, как кувшинное рыльце.

– Ты что? Завтра мы учимся и не успеем подготовиться к вечеринке. И потом, мне родителей надо предупредить. Нет, только в воскресенье. К тому же у Динары однокомнатная, а у деда трехкомнатная и в центре. Усекла разницу?

– Хорошо… Думаю, девчонки будут не против. А ты разрешишь Вике своих парней к деду привести?

Настя тут же кивнула:

– Да чем больше народу – тем лучше. Пусть разбираются потом, откуда дырка в стене и куда десятка пропала. Спросить не с кого будет. Классно я придумала?

Я с восхищением смотрела на Настю. Режиссерище! Талант – он с детства виден.


В воскресенье народ собрался у метро «Баррикадная» и стройными рядами отправился к высотке.

Дом как символ принадлежности к высшему советскому обществу, наверное, еще не видывал такого количества энергичной творческой молодежи за раз. Конечно, наш пыл поначалу прибили мраморные лестницы, пафосные ковровые дорожки и дорогие люстры в обрамлении лепнины. В мое первое посещение высотки я не успела оценить великолепие антуража: мысли были заняты благородной целью добыть денег и оставить свой след в искусстве.

Довольно быстро будущие литераторы и артисты освоились в квартире и начали заявлять о себе. Мужскую часть богемной компании объединила любовь к вину и сигаретам. Девочки сначала повели себя как прилежные хозяйки, подавая на стол все новые блюда, но потом плюнули и притерлись поближе к мальчикам. Пары часов хватило, чтобы нарядный стол превратился в свинарник, пустые бутылки валялись где попало, квартира была прокурена, а худой в очках любитель премьерных спектаклей запачкал всю ванну. В ней же и уснул.

Эффект свободы сыграл свою роль – все сразу забыли, куда и зачем пришли. А кто хозяйка квартиры, вообще никто не знал, кроме самой хозяйки. Настя пыталась какое-то время облагородить мероприятие, но ее не слышали. Народ гудел.

– А вот и мы! – вскинула под головой руку с шампанским Вика.

Она появилась в самый разгар веселья, как и подобает будущей звезде сцены. Вместе с ней заявились трое знойных парней нешкольного возраста.

– Ура, – мрачно сказал ехидно-серьезный «писатель» по имени Борис. – Вот только чужаков нам не надо.

Народ не отреагировал, и Борис ушел, трезвый и возмущенный.

– Интересный парень этот Борис, – показала мне пальцем на дверь Настя, пытаясь перекричать громкую музыку.

– Да, очень умный! – крикнула я в ответ, приплясывая. – Говорят, он уже печатается, что-то философское наваял.

– Интересненько! – завопила в ответ Настя. – Надо им заняться!

Мы весело засмеялись – жизнь только начинается! Как все здорово!


Динара скромно сидела на диване, никак не могла освоиться.

– Настюш, жалко Динару, пойдем ее растормошим? – проявила я человечность.

– А я камеру с собой привезла, давай у нее интервью возьмем? – подхватила Настя.

Мы взяли смущенную Динару под руки и утащили в дедов кабинет. Динара благодарила и не переставала восхищаться впервые увиденным богатством.

– Подожди, я тебе сейчас такое покажу – ты вообще обалдеешь! – Настя полезла в потайной ящичек и вытащила из коробки пистолет.

Динара взвизгнула:

– Настоящий?! Ой, девчонки, я глазам своим не верю!

– На, подержи! – сунула ей пистолет в руки добрая Настя.

Пока Динара рассматривала «настоящий живой» пистолет, Настюха вскинула на плечо массивную кинокамеру и скомандовала:

– Поехали! Говори что-нибудь о Москве! Это будет начало фильма!

– А что говорить? – растерялась Динара.

– Ну, говори о том, как любишь Москву, например, – предложила Настя, глядя в глазок камеры.

Динара задумчиво повертела пистолет в руке и сказала тусклым голосом:

– Москва – столица нашей Родины. Я люблю Москву. Здесь родилось много замечательных людей… Есенин, например…

– Есенин родился под Рязанью… Стоп! Никуда не годится! – вмешалась я.

– Почему не годится? Давай я переговорю… Под Рязанью родился Есенин, – мямлила Динара.

– Мы про Москву снимаем! При чем здесь Рязань?.. Ты куда поступала? На театральное? Что ты читала на приемных экзаменах? – возмутилась я Динариному тормозу.

– Солоху читала. «Ночь перед Рождеством» Гоголя. А что? – расстроилась Динара.

– А ничего. Давай нам актрису! А то стоишь как мумия… с пистолетом.

Динара посмотрела на пистолет, потом на камеру. И вдруг прищурив один глаз, приставила пистолет к своему виску и громко запела:

По приютам я с детства скитался,

Не имея родного угла,

Ах, зачем я на свет появился,

Ах, зачем меня мать родила!

– Гениально! – Я бросилась целовать Динару. – Какой ход! Какая находка!

Довольная Настя сняла с плеча массивную камеру и потерла руки, как опытный режиссер.

– Так. Я вижу. Это хорошо. У нас фильм будет не о Москве. А о провинциалке, которая приехала в Москву и город ее растоптал. Короче, в конце фильма она застрелится.

– Может, просто уедет обратно в деревню? – Мне не хотелось лишать героиню жизни. И так детдомовская, а тут еще и суицид.

– Ага, в село Рязанской области, где родился Есенин, – съязвила Настя. – Начала писать стихи и стала великой. Это неинтересно! К тому же у нас уже есть дырка в стене. Этим надо воспользоваться. Сейчас мы снимем заодно и финальную сцену.

– Отлично придумала! Снимай дырку крупным планом, а потом лежащую на полу Динару. – У меня аж руки зачесались от вдохновения.

Динара уже и сама загорелась, не остановить.

– Настюх, давай ты снимешь меня с прохода от дверей до стула. Я вхожу в комнату, «стреляюсь» и падаю на пол, как нас учили на сцендвижении. Пролечу до стула, обещаю. Ты только сними хотя бы с двух дублей, а то я всю жопу отобью.

Мы посмеялись, и каждый встал на свою точку. Настя с камерой посередине комнаты, я за Настей, чтобы помогать ей передвигаться, а Динарка в дверях, наготове.

– Пошла! – Я махнула рукой.

Динара с трагическим лицом приставила к голове пистолет, дернулась телом как от выстрела и шикарно грохнулась на пол, пролетев пару метров с раскинутыми руками.

– Снято с первого дубля! – Настя поставила тяжелую камеру на стол и прокрутила пленку назад. – Крови нет. Кровь нужна. Неси бутылку вина, нальем ей на голову для достоверности.

Я дернулась в столовую и с трудом отыскала среди пустых бутылок одну, с остатком на донышке. Пока я бегала, Настюха сняла дырку в стене и цветок на подоконнике – типа лирическое отступление… Мы налили вино Динаре на голову. Она лежала очень натурально. Несчастная убиенная девочка, которая не смогла противостоять жестокости судьбы…

В этот момент дверь открылась. На пороге стояли мать и отец Насти.

Мать в ужасе вскрикнула и начала оседать. Ей стало дурно.

Отец с белым лицом придержал жену, чтобы она не упала, и закричал что-то про «скорую помощь».

Когда «мертвая» Динара поднялась, первое, что она сделала, – протянула папе гильзу от пули (которую мы с Настей не нашли) и сказала:

– Это ваше? На полу валялось…

Оказалось, что Настя не сообщала родителям о намеченной вечеринке. О том, что в «нехорошей» квартире творится «шум-гам», папе доложила вахтерша.

Народ быстренько смотался, виновато здороваясь с родителями. Спальню пришедшая в себя мама не сразу смогла открыть – там заперлась Вика с одним из горячих парней. Когда до них наконец достучались, первой вышла Вика в кофточке, надетой наизнанку, а за ней глазастый армянин, любитель блондинок-губкибантиком.

Настина мама только прижала руки к щекам – и больше ни слова.

Чем отличаются интеллигентные люди от неинтеллигентных, я поняла, когда папа и мама молча проводили всех «гостей» и каждому ответили «до свидания».


Через два дня в школе созвали экстренное родительское собрание.

Наше состояние можно было назвать «жуткая жуть». Может, само по себе ничего такого уж страшного не случилось – ну, погуляла творческая молодежь, повеселилась. Ну, сняли интервью, подумаешь, ведь все живы-здоровы, чего кипиш-то поднимать?..

Но родительский комитет в компании с классной руководительницей Агриппиной Федоровной назвали нашу вечеринку «беспрецедентным нарушением дисциплины, хулиганством, повлекшим порчу имущества». Оставалось только найти виновных. Грубо говоря, «козла отпущения». Самого злодейского злодея!

Настя всю вину взяла на себя. Она рассказала родителям, как хотела снять фильм, как взяла деньги у деда и опробовала пистолет на священных стенах. Но нашу гениальную съемку уже успели отсмотреть все члены родительского комитета вместе с классной. И они решили по-своему.

Динару отчислили.

Родителей у нее нет, постоять за нее некому. К тому же из детдома, значит, неблагонадежная. Нас никто не услышал. Снятое интервью с окровавленной ученицей в главной роли стало прямой уликой преступления. Вот пистолет в руке, вот дырка, деньги пропали, а остальное – до кучи. Хотели еще выгнать Вику за аморалку, но ограничились строгим выговором.

Нам с Настей влепили строгий выговор с угрозами отчислить.

Подумаешь, преступление – фильм хотели снять. А как нам еще фильм снять прикажете?

Глава 2. Хамские рожи

На дурных делах легче всего прославиться. Настя и Вика стали гордостью класса. Вика, помимо звания «секс-символ девятого “Б”», заслужила наше уважение абсолютно наплевательским отношением к учебе. Кроме театрального мастерства, ее не интересовало вообще ничего. Ну, конечно, кроме симпотных мальчишек. Она хотела любви и актерской славы. Остальное – да гори оно огнем.

Настя училась довольно хорошо по всем предметам. Уроки делала исправно, списывать не просила. После неудачного кинодебюта села за написание пьесы. Обязательно для постановки на Бродвее. Гигантомания плюс амбициозность. Или все, или ничего. Держитесь, псевдогении, – Настя себя еще покажет!