Может, она была задета явным отсутствием интереса к ней? Нет, сказала она себе. Она успела узнать от герцогини за последнюю неделю – и отчасти знала об этом раньше, – что в высшем свете считается признаком дурных манер для мужа и жены или же для обрученных постоянно торчать друг возле друга, словно они не выносят ничьей компании, кроме собственной. Его поведение не отражало его личного отношения к ней, а лишь демонстрировало его прекрасное воспитание.

Она лишь желала, чтобы он, хоть случайно, встречался с ней взглядом, чтобы он, может быть, улыбнулся ей. Он ей ни разу не улыбнулся за весь вечер.

Ей не было позволено танцевать вальс. Оказалось, что ни одна леди в Лондоне не может принять приглашение на вальс, пока ее личность не будет одобрена одним из избранных женских кружков. Это правило показалось Стефани странным, поскольку ей уже было двадцать шесть лет, и она никоим образом не являлась нуждавшейся в одобрении молоденькой дебютанткой, но герцогиня Бриджуотер предупредила ее, что будет неразумно совершать что-либо, что может вызвать вежливое удивление у окружающих – по крайней мере, пока она не вышла замуж.

Поэтому вальс она не танцевала. Это был единственный танец до ужина, который ей пришлось пропустить. Но ее не бросили одну наблюдать за танцующими. Леди, которую раньше представили ей как жену очень богатого друга его светлости – она бы в жизни не вспомнила ее имени, – коснулась руки Стефани и тепло улыбнулась ей.

– Помню, как во время своих первых балов приходила в ярость, когда мне не позволяли танцевать вальс, – сказала она, – хотя я уже давно достигла совершеннолетия. Я все еще считаю, как глупо то, что у каких-то старых ведьм столько власти, но я уже научилась смеяться, когда нахожусь одна – или в компании Фрэнсиса – над подобными предрассудками. Фрэнсис сейчас танцует с Джейн, поскольку забыл, что это – вальс, а значит, он должен был быть обещан мне – за это он поплатится позже. Пойдемте, мисс Грей. Мы с вами выскользнем наружу и сделаем вид, что не стали бы вальсировать, даже если бы весь цвет мужского общества стоял перед нами на коленях, умоляя об этом.

«Фрэнсис», – лихорадочно соображала Стефани, позволяя увести себя. А он – лорд Фрэнсис что-то… Леди Фрэнсис с интересом поглядывала на нее, пока они выходили из зала и пересекали террасу, чтобы добраться до лестницы, ведущей в сад. Она снова рассмеялась.

– Узнаю этот взгляд, – сказала она. – Это означает: «кто, черт возьми, вы такая, но я в жизни не решусь спросить». Я леди Фрэнсис Неллер, мисс Грей, но предпочту, чтобы вы называли меня Корой. Титулы приводят меня в ужас, хотя, по иронии судьбы, я вышла замуж за титулованного человека. Вам нужно передохнуть, верно? Совсем немного? Я это ясно вижу. И, конечно, герцог Бриджуотер не совершит ничего настолько непозволительного, как простоять вечер рядом с вами. Он пугал меня до смерти – я жила в доме герцогини часть Сезона, пока она подыскивала мне мужа. Не Фрэнсиса – я же дочь торговца и не смею заглядываться так высоко. Но Фрэнсис имел несчастье вздумать поразвлечься, сам представив меня в свете, и после некоторых неудачных событий ему пришлось сделать мне предложение. Вы можете представить худшую судьбу?

Стефани чувствовала себя так, словно ее подхватил вихрь. Леди Фрэнсис Неллер была выше ее ростом и гораздо щедрее наделена природой. Она не была хорошенькой – черты ее лица были слишком резкими, – слово «привлекательная» скорее приходило на ум.

– Действительно, не могу, – ответила Стефани.

Леди Фрэнсис внимательно посмотрела на нее.

– О Боже, – сказала она, – стоило мне открыть рот, и я сразу наболтала лишнего.

Фрэнсис неодобрительно покачает головой и с трудом удержится от нагоняя, когда я скажу ему, что вам рассказала. С вами и его светлостью случилось то же самое, верно? Мы страшно удивились, когда узнали. Его светлость до сих пор ловко уклонялся от брачных сетей и охотниц за деньгами. И вот он случайно попался богатой наследнице, которая до этого была гувернанткой. Вы же представить себе не можете, как я довольна, мисс Грей – могу я называть вас Стефани? Вы именно то, что ему требовалось. Кто-то, кто слегка встряхнет его, назовем это так. Он слишком уравновешенный, чтобы это было хорошо. Поэтому я всегда боялась его, хоть позже страх прошел. Фрэнсис последние шесть лет так забавляется, наблюдая, как я теряюсь, когда натыкаюсь на очередную титулованную особу, особенно учитывая тот факт, что сам он – сын и брат герцога, что я научилась смеяться сама надо собой. Пришлось выбирать между этим и тем, чтобы колотить его каждый раз по голове, а как я могу поступить с моим любимым Фрэнсисом подобным образом? – Она весело рассмеялась.

Стефани к своему удивлению обнаружила, что тоже смеется, к тому же с большим удовольствием. Какое облегчение было встретить на балу хоть одного живого человека – не переставала она думать с удивлением. И теперь она вспомнила, что лорд Фрэнсис Неллер был джентльменом в костюме из нежно-зеленого атласа и со смеющимися глазами. Он обращал на себя внимание в зале, полном мужчин, одетых в черное или другие темные тона. «Не удивительно, что его глаза смеются, если он живет с Корой», – подумала она.

Леди Фрэнсис сжала ей руку.

– Знаете, все еще будет хорошо, – сказала она. – Я обещаю вам, хотя глупо делать это, поскольку я не умею заглядывать в будущее. Но когда два человека оказываются против воли вовлечены в брак, они чувствуют себя такими виноватыми по отношению друг к другу, что прикладывают дополнительные усилия, чтобы брак сложился. И если вы считаете, – я уверена, что именно так вам кажется, – что герцог и гувернантка, неожиданно ставшая наследницей, это абсолютно несочетаемая пара, то подумайте, Стефани, в какой ситуации оказалась я. Дочь торговца и сын герцога. Но сейчас мы с Фрэнсисом – самые близкие друзья и испытываем друг к другу самую глубокую привязанность. Вы не должны позволять им запугать себя. Герцогиня Бриджуотер прекрасная женщина – она очень добра ко мне, поскольку я случайно спасла жизнь ее внуку, – но она может привести в трепет. Я сама столкнулась с этим и полагаю, что она будет в десять раз суровее с той, что решится выйти замуж за Бриджуотера. Она желает только лучшего. Но вы не должны ее бояться. Вы должны помнить, что нет ничего плохого – и ничего унизительного – в том, чтобы быть гувернанткой или дочерью торговца. Я очень нетерпима к снобизму.

Стефани улыбнулась.

– Вы очень добры, Кора, – сказала она. – Я благодарна вам, что вы предложили подышать свежим воздухом. Теперь я чувствую себя намного лучше.

– Тогда, – сказала леди Фрэнсис, пожимая ей руку, – вы почувствуете себя лучше, как только скинете все это с плеч. Я всегда буду рада поддержать вас. Я заеду к вам, а вы, Стефани, должны нанести визит мне. Я буду только рада этому. Я чувствую себя немного одинокой в городе без компании своих ровесников. У меня четверо детей, и самому старшему только шесть, и обычно мне хватает общения с ними. Но в городе Фрэнсис часто уходит, по моему собственному настоянию, чтобы принять участие в этих скучных мужских забавах – хотя он достаточно благороден, чтобы утверждать, что ему куда веселее со мной и детьми. Приходится проявлять внимание к мужчинам, Стефани. Смею заметить, они сами не всегда себя понимают.

Стефани снова рассмеялась. Она обнаружила, что впервые за весь вечер – впервые за всю неделю – она расслабилась и испытала что-то вроде удовольствия. Но звуки вальса, доносившиеся из бального зала в парк, умолкли. Кажется, танец закончился.

– Ага, – сказала леди Фрэнсис, наклоняя голову и прислушиваясь, – пора вернуться назад. Пора начать причитать над тем, что Фрэнсис танцевал наш вальс с Джейн. И не имеет значения, что она – моя близкая подруга. Нет ему прощения.

Когда они вошли в зал и лорд Фрэнсис присоединился к ним, кивая и улыбаясь Стефани и протягивая руку жене, та немедленно ударила по руке веером и нахмурилась.

– Я просто в ярости, – сказала она. – Верно, Стефани? – Но тут же, противореча собственным словам, она широко улыбнулась мужу и взяла его под руку. – Стефани дрожит от страха перед герцогом Бриджуотер. Я утешала ее, Фрэнсис.

– О, дорогая, – сказал лорд Фрэнсис, улыбаясь жене, прежде чем бросить на Стефани неуверенный взгляд.

Стефани было неясно, относилась ли его неуверенность к ее мифическому страху или к тому, как ее утешала его жена. Но в этот момент он встретился глазами с герцогиней, улыбнулся леди Фрэнсис и повел ее через зал. Снова оказавшись в помещении, Стефани почувствовала себя еще хуже, чем раньше. «Леди Фрэнсис сказала что-то очень важное», – подумала она. Она постаралась точно припомнить слова. Да, это было очень важно.

Не позволяйте им запугать себя.

Да, именно это.

Они запугивали ее. Оба. Конечно, они оба очень добры, как сказала леди Фрэнсис. Но и вселяли страх.

Вдруг Стефани показалась невыносимой мысль стоять вот так, бесконечно долго рядом с герцогиней, улыбаясь и вежливо слушая тех, кто подошел, чтобы поближе познакомиться. Ей показалось невыносимым снова танцевать и смотреть на герцога, ее жениха, явно забывшего о ее присутствии, разговаривающего со всеми, кроме нее, и танцующего с очередной женщиной. Вечер показался ей нескончаемым.

– Прошу прощения, – шепнула она ее светлости. – Я вернусь через несколько минут.

Она знала, спеша к дверям зала, что у нее нет намерения возвращаться, пока она не поймет, что нет другого выхода. Происходящее приводит ее в смятение, думала она, пытаясь найти место, где можно хотя бы немного побыть одной. Но все небольшие комнаты по коридору от зала были заняты. Она поспешила по ступеням вниз, стараясь делать вид, будто знает, куда направляется. Может, пришло ей в голову, она сможет вернуться в сад. Там было немного людей, когда они выходили с леди Фрэнсис. Но она не могла вернуться в зал, через который пришлось бы пройти, чтобы выйти на балкон, без того, чтобы быть замеченной. Может, удастся найти другой путь, если она спустится вниз.

Она не нашла дверь в сад, но обнаружила нечто лучшее – зимний сад, который был слабо освещен и безлюден. Она нашла растение, большое, как пальма, и села в кресло, предупредительно поставленное позади него, так что ее не было видно от двери.

Всю неделю она была одержима чувством долга по отношению к герцогу Бриджуотеру. Она чувствовала себя глубоко обязанной. Она думала, что хоть в малой степени заплатить ему, переделывая себя в женщину, которая сможет стать герцогиней. Она много работала. За исключением нескольких раз, касавшихся ее одежды, она ни с чем не спорила. Она принимала все, что говорила герцогиня. Она впитывала все, приспосабливая собственное поведение и привычки к тому, что от нее ожидалось.

Сегодня, одеваясь перед балом, она находилась на грани нервного срыва. Не от страха перед балом – хотя и это тоже влияло, конечно, – а от страха, что он подумает о ней. Она представляла, как он посмотрит на нее, что скажет. Конечно же он будет доволен. Она так старалась.

Ему хотя бы понравилось?

Да, конечно. Она видела одобрение в его глазах, когда спускалась в холл по лестнице. Когда он шагнул ей навстречу и протянул руку, она почувствовала, что все усилия стоили того. Она была как ребенок, ожидающий родительской похвалы.

Мисс Грей. Я не узнал вас.

Ну, сейчас он похвалит ее. Он отметит вкус, с которым подобраны платье и прическа – и то, и другое было несколько проще, чем хотелось ее светлости, хотя ее пожелания были приняты во внимание.

Ты совершила чудо, мама.

Да, поняла Стефани, оглядываясь вокруг и наслаждаясь красотой экзотических растений. Да, как она могла забыть. Вот что испортило ей все удовольствие от вечера – именно это, задолго до того, как они вошли в особняк маркизы Гайден. Она снова, как в тот момент, почувствовала себя обиженной.

Похвалы удостоилась только его мать. Как будто она, Стефани, была только вещью. Как будто все делалось за нее, а не ею самой.

Вы выглядите великолепно… Если вы будете держать в уме все, о чем, я уверен, она рассказала за последнюю неделю, вечер пройдет успешно.

Теперь она вспоминала и вспоминала.

Если же вы почувствуете себя неуверенно, вспомните, кто вы. Вспомните, что вы – моя невеста и вскоре станете герцогиней Бриджуотер.

Значит, больше никем она не являлась? Ничего собой не представляла? Она только его невеста, его будущая герцогиня. Да, конечно. Это внушалось ей всю прошлую неделю. Отвергая в ней все, кроме этого. Все ее одинокое и позорное прошлое следовало забыть, будто его не было.

И она с готовностью поддавалась переделкам.

Значит, она жалеет об этом?

Она долго сидела, не находя ответа. Потеряв счет времени. Хотя музыка из зала легко проникала в зимний сад, она уже не заметила, когда закончился один танец и начался новый. К реальности ее вернул внезапно раздавшийся голос.

– Мисс Грей?