Мэри Бэлоу - Шляпка с перьями

О Боже!

– Хорошо, дорогая, – сказал он. – Если ты этого хочешь.

– Ох, Алистер. – Она нагнулась к нему через стол, и по ее оживленному лицу было видно, что она чего-то страстно желает. – Еще будет танец вокруг майского дерева. Почему он кажется таким волшебным, совсем не как обычные танцы? Я любила его больше всего, когда была малышкой. Помню, мама все сомневалась, можно ли дочери викария участвовать в таких танцах, но папа сказал, что можно. Я бы умерла, если бы мне не позволили.

Он с трудом удержался, чтобы незаметно не отодвинуться назад. Он был ослеплен. Она выглядела восторженной, как маленькая девочка. Ей нравилось все это. Мать не получала от праздника никакого удовольствия. Для нее это было еще одной обязанностью, которую следовало выполнить как можно лучше.

– Алистер, – сказала Стефани, – мне нужно узнать твое мнение. Как ты думаешь, будет ли недостойным герцогини Бриджуотер танцевать вокруг майского дерева?

У его матери будет удар. У него – тоже.

– Не будет, если это не является недостойным для герцога Бриджуотера, – ответил он. – Я думаю, что мне стоит станцевать вместе с тобой, Стефани. Надеюсь, танцы не совпадают по времени с крикетным матчем?

– Конечно нет – Она рассмеялась. – Нам же нужны партнеры. Танец вокруг майского дерева будет позже. Перед тем, как зажарят быка. А потом начнется бал. Не могу дождаться. Я еще никогда не танцевала под открытым небом.

– Да, тебя ждет ветер, который растреплет всю прическу, – сказал он, – и камушки, которые будут попадать в туфли, ночная прохлада, от которой руки покроются пупырышками.

Она рассмеялась.

– И звезды вместо свечей, – сказала она.

– Да. – Он ощутил странную боль в сердце. – И звезды вместо свечей, дорогая. Мы будем танцевать под звездами. Мы даже можем станцевать вальс под звездами. Ведь правда?

– Да.

Ее рука потянулась было к нему через стол, но она отдернула ее, прежде чем он успел накрыть ее своей рукой.

– Мне пора лететь, – сказала она, вскакивая на ноги, прежде чем он успел встать, чтобы отодвинуть ее стул. – Я обещала появиться в деревне как можно раньше.

– Еще до восьми утра? – спросил он.

Она рассмеялась.

– Неужели так рано? – удивилась она. – Но мне еще надо переодеться и уложить волосы. Ты же знаешь, ни одна уважающая себя леди не может уделить этому меньше получаса. Ты поедешь со мной верхом, Алистер? Возможно, мне потребуется твой совет, когда я буду выбирать победителей.

– Я лучший в мире знаток вышивки, – сказал он.

Она рассмеялась.

Но я поеду, конечно, – сказал он.

Он пойдет куда угодно в этом мире, если она попросит его об этом – и если она пойдет вместе с ним.

Ее охватило странное беззаботное, счастливое настроение, которое длилось весь день, хотя каждую минуту этого дня нужно было что-то делать, и она постоянно боялась, что что-то пойдет не так. В воздухе чувствовалось напряжение, как будто этот день должен был стать поворотной точкой. Все с момента начала ее замужества и приезда в Уайтвик вело к этому дню, поняла Стефани. Как будто они с мужем заключили безмолвное соглашение отложить все проблемы до летнего праздника. Отложить принятие любых решений.

Завтра казалось ей открытой пропастью. Она не могла заглядывать дальше сегодняшнего дня. И пока длится этот день, ей не хочется знать, что будет дальше. Он такой счастливый.

Она несколько раз в течение дня переходила из деревни в парк, из парка в дом, иногда вместе с мужем, иногда одна. Ей хотелось оказаться везде одновременно. Она не хотела ничего пропускать. Она судила на конкурсах, которые проводились и среди женщин, и среди детей, а потом улыбалась и аплодировала, пока муж вручал призы. Затем она поменялась с ним ролью во время скачек, а после соревнований жаловалась, что судить скачки куда легче, чем решать, кто испек самый вкусный пирог со смородиной.

Она даже сама участвовала в детских шуточных гонках, где участникам попарно связывали ноги, когда оказалось, что для одного из ребятишек нет пары. Она встала вместе с худенькой маленькой девочкой, и они благодаря случаю пришли первыми, так как лидировавшая пара запуталась в своих веревках и, упав перед самым финишем, не успела развязать их. Стефани обняла свою партнершу, безудержно рассмеялась и весело помахала довольно большой толпе, которая неожиданно собралась вокруг них. Она бросила полусмеющийся, полудерзкий взгляд на мужа и поняла, что еще месяц назад она бы первая ужаснулась своему поведению и немедленно бы поклялась, что это больше не повторится.

Она заставила мужа купить у разносчика в деревне шесть отрезов яркой ленты, которую вплела в чисто вымытые и расчесанные волосы шести маленьких дочерей самого бедного из их арендаторов. Она потащила его к палатке гадалки, которая, как она подозревала, вовсе не была цыганкой, заявляя, что всем им должны предсказать судьбу. Но в последний момент, когда он уже уступил, она передумала.

– Нет, – сказала она, – только не будущее. Сегодня у нас сегодня, и это такой замечательный день. Давай не будем выяснять, какое нас ждет будущее, даже в шутку.

– Не будем, – согласился он. – Будем наслаждаться сегодняшним днем, дорогая.

Он тоже знал, что завтра все может измениться.

Она наблюдала за крикетным матчем и громко болела за команду своего мужа. Как она с удивлением обнаружила, он оказался талантливым игроком. Его управляющий, который простоял с ней рядом несколько минут, объяснил ей, что его светлость входил в число одиннадцати лучших игроков, когда учился в Оксфордском университете. Этого он ей не рассказывал.

– Это тебе надо было играть тогда, в Ричмонд-парке, – шутливо укорила она его, когда игра закончилась.

Но он просто улыбнулся и взял ее под руку.

– Когда наши дети достигнут подходящего возраста, – сказал он, – мы соберем в округе всех малышей и разделим их на две команды, а сами станем во главе каждой.

– Твоей команде придется тяжело, – заявила она.

– Да, наверное, – согласился он. – Тяжело знать, что ты полностью разбил другую команду и они чувствуют себя очень глупо.

Она пристально посмотрела на него и обнаружила, что он делает то же самое. От нее не ускользнуло то, что они оба заговорили о будущем. Она задумалась, не первый раз за последнюю неделю, насколько вероятно, что она уже понесла ребенка. У нее были определенные шансы, хотя сроки ее были крайне нерегулярны и было невозможно узнать это наверняка. Было бы глупо уже сейчас начинать надеяться – или пугаться.

Обычно после крикетного матча люди отдыхали, прогуливаясь по парку, пока не начинался праздничный ужин. Только молодежь возвращалась в деревню, чтобы станцевать вокруг майского дерева. Но в этом году кто-то распустил слух, что герцог Бриджуотер и его молодая жена не только посетят деревню, но и сами будут принимать участие в пляске.

Никто и никогда не видел герцога Бриджуотера или герцогиню или вообще кого-нибудь из этой семьи танцующими вокруг майского дерева. Никто не мог представить ничего подобного. Поэтому после полудня главная улица деревни оказалась запружена людьми, а на деревенской площади собралась волнующаяся, любопытная, смеющаяся толпа.

Стефани сняла шляпку, перчатки и отложила их в сторону вместе с зонтиком. Раздались аплодисменты, а какой-то отчаянный храбрец засвистел. Ее муж снял шляпу, сюртук и засучил рукава рубашки до локтей, как он делал во время крикетного матча. Стефани видела, что он смотрит на майское дерево и многочисленные цветные ленты с недоверием.

Но он знал все фигуры танца, что и доказал, как только они и остальные танцоры взяли ленты в руки, а скрипки заиграли мелодию. Толпа образовала круг и хлопала в такт музыке. Только один раз ленты запутались, и музыка остановилась на несколько мгновений. Толпа добродушно заулюлюкала. Стефани улыбалась, глядя, как ее муж, смеясь и умоляя простить его, распутывал ленты.

Если она закроет глаза, думала она, выполняя замысловатые фигуры и пытаясь сосредоточиться на ногах и движении руки, в которой была зажата зеленая лента, она снова окажется в детстве, в том золотом времени, когда ее еще не коснулись реальные трудности жизни. Она представляла, как улыбается ее мать, а папа хлопает в такт музыке и подбадривающе кивает ей. Она представляла, как Том, как только кончается танец, громко вопя, с восторгом подхватывает ближайшую хорошенькую девочку за талию и кружит ее.

Но сейчас она не была ребенком. Она обернулась и посмотрела на мужа, который улыбался и поднимал руку повыше, когда какая-нибудь дочка его арендатора натягивала свою ленту под его лентой и закручивала ее вокруг него. Стефани делала то же самое с ближайшим к ней партнером. Она улыбалась мужчине, а тот улыбался в ответ – с теплотой и уважением.

Все правильно, думала она. В этом нет ничего, что могло бы уронить ее достоинство. Она была рада, что решила все делать по-своему, хотя всегда с благодарностью вспоминала о подготовке, которую ей дала свекровь. Она была рада быть свободной. Она была рада, что вовремя узнала, что ей не нужно быть рабыней долга, который она так бы и не смогла заплатить.

Он мог бы держать ее в неведении всю оставшуюся жизнь. Она бы так ничего и не узнала. Не было никакой опасности, что тайна откроется. Никто ничего не знал, кроме Алистера.

Какой замечательный и чудесный свадебный подарок он сделал, подумала она так внезапно, что чуть было не сбилась с такта и не опустила ленту, когда должна была поднять ее.

Когда пляска закончилась, танцоры были встречены одобрительными хлопками.

– Моя мать, – сказал герцог Бриджуотер, когда они шли к дому, чтобы подготовиться к вечернему празднику – они даже не взяли кареты на этот раз, – получит удар, если, или, вернее, когда узнает об этом, Стефани. Она решит, что потерпела полное поражение, пытаясь воспитать тебя, и что я благодаря тебе попал в плохую компанию.

«Дорогая, сделай его счастливым. Он так дорог мне, мой сын».

Стефани почти слышала, как герцогиня произносит эти слова, как тогда, в день их свадьбы. Лишь один проблеск чувств под доспехами достоинства, гордости и изящества, которые вдовствующая герцогиня носила, наверное, всю свою жизнь. Стефани не была уверена, что ее муж прав. Но прав он был, или нет, в его голосе не было ни тени раскаяния.

– Алистер, – сказала она, – нет ничего более волнующего, чем танцевать под открытым небом, ведь правда? И посмотри, на небе почти нет туч. Похоже, мы и на самом деле будем танцевать сегодня под звездами.

Она даже, думала она, начинала различать проблески наступающего дня. Но она пока не могла позволить своим мыслям останавливаться на этом.

Это был день, в котором величайшее счастье переплелось с величайшим отчаянием.

Он не мог вспомнить ни одного дня, когда бы он получал такое удовольствие. Когда бы он ощущал себя таким свободным и таким независимым от собственного круга и происхождения. И таким влюбленным.

Она изменилась за месяц, прошедший со дня их венчания. И только сегодня, оглядываясь назад на месяц до свадьбы и месяц после нее, он понял, насколько она изменилась за это время. Вся неловкость, робость, серьезность и покорность исчезли. На их место пришла очаровательная, полная любви женщина, которая благодаря какому-то инстинкту знала, как вести себя с людьми.

Она говорила и делала все, из-за чего ее должны были перестать уважать как друзья, так и слуги – если верить правилам, установленным матерью. Но произошло обратное. Он подозревал, что за один месяц ее полюбили все, кто ее знал. И тем ни менее никто не сомневался в том, что именно она управляет домом, а не миссис Гриффитс или Паркер.

И он не был исключением. Он обожал ее.

Он осознал перемены, происшедшие в ней. Он понял, что за этот месяц получил привилегию узнать настоящую Стефани Мунро. Он понял, что за месяц до свадьбы она пыталась заставить себя превратиться в кого-то другого, женщину, которая была бы достойна стать его герцогиней. Тогда она думала, что обязана ему всем.

А в течение этого месяца – и это проявилось особенно ярко во время праздника – он видел женщину, которая стала свободной и независимой, женщину, которая проявила собственный характер и индивидуальность и которая была довольна собой. Женщину, которой он позволил быть свободной, потому что он сам не смог бы жить с человеком, который находится рядом с ним только потому, что у него, герцога Бриджуотера, было право на обладание им.

То, что он понял, испугало его. И он знал, что что-то вот-вот произойдет – очень скоро, может, завтра. Все до сегодняшнего дня вертелось вокруг праздника. А завтра не на чем будет сосредоточиться, кроме их зыбкого, неустойчивого брака.

Он вместе с женой открыл бал, протанцевав с ней живой деревенский танец. Он станцевал три раза с женами соседей, после чего пригласил ее снова – на вальс под звездами. Он не смог бы сказать позже, что танец ему понравился. Он был слишком упоительным. Они почти не разговаривали. Они не смотрели друг другу в глаза. Между ними возникла напряженная, волнующая атмосфера.