— Игрой снова руковожу я? — томно спросил он, совершая последние движения рукой.

— Да... Только не тяни...— простонала она.

— Не тянуть с чем? Что ты хочешь, милая?

— Тебя! — выкрикнула Зара.

Макс улыбнулся и подошел к ней, садясь на кровать. Провел пальцем по щеке, остановился на губах. Яркая красная помада оставила на пальце след. Она прикусила его палец, вбирая в рот. Их взгляды встретились. Зара втянула палец сильней, имитируя оральные ласки.

— Крошка, ты сегодня делаешь всё, чтобы я сорвался с цепи, — прохрипел он, убирая палец.

— Ну, так сорвись... Чего ты ждёшь?

Он нырнул рукой ей за спину, находя застежку лифчика. Поскольку её руки были привязаны к спинке кровати, снять бюстгальтер не получалось. Достав ножницы из тумбочки, он разрезал его посередине и отбросил в сторону. Соски упрямо смотрели вверх, став твердыми, как камешки. Макс коснулся их. Зара выпустила воздух сквозь стиснутые зубы. Кожа горела огнём, но, все равно, покрылась мурашками от его прикосновений. Он пробежался пальцами до трусиков и вернулся обратно.

— Сейчас будет сладко, малышка. — Подмигнул ей и дотянулся до взбитых сливок.

Глаза Зары заблестели в предвкушении. Она закрыла их, беря свои эмоции под контроль. Ещё чуть-чуть, и она взорвется. Макс встряхнул баллончик со сливками и выдавил горошинку ей на сосок, затем — на второй. Обвел сливками грудь по спирали, рисуя на ней сладкий узор. Сливки охлаждали кожу, создавая неповторимый контраст жары и прохлады.

— Слижи их... — умоляла Зара. — Слижи, — захныкала, когда он, лукаво улыбнувшись, спустился к трусикам.

Оттянул резинку, дразня её. Чёртовы трусы! Опять мешают. Больше она их не наденет! Он молча разрезал трусики, превращая их в кусочки прозрачной ткани. Она уже не стонала, а тихо всхлипывала, понимая, что он будет играть с ней так долго, как захочет. Её мольба никак не поможет. Макс погладил лобок подушечками пальцев и дотронулся до скользких от влаги складочек.

— Хорошая девочка. Влажная... — Опять встряхнул баллончик и выдавил немного сливок на неё, размазывая их пальцами по лобку. — Ну, не плачь, — утешал её, видя, что глаза увлажнились тоже. — Сейчас всё будет. — Вернулся к груди и слизал сливки с левой груди.

Зара слабо дернулась. Ей было мало этого! Он не торопился, продлевая муку. Когда со второй грудью было покончено, Макс еще раз поцеловал обе груди и проложил дорожку поцелуев туда, где она ждала его больше всего.

— Твоя киска, конечно, и так вкусная... Но с клубникой будет вкусней...

В его руках появилась миска с клубникой. Девушка издала разочарованный вздох. Опять нашёл для себя развлечение.

— Просто трахни меня!

— Я голодный, хочу есть. Тебе всё равно, что твой мужчина ходит голодным? — принял обиженный вид он.

— Мне не всё равно, мне пофиг! — взорвалась она. - Трах-ни ме-ня, черт возьми!

— Ну-у, я так не могу. — Взял одну клубнику и провел ею по лобку, собирая сливки.

Зара зарычала. Макс взял ягоду в рот и откусил, глядя на неё.

— Не вкусно, — сморщился он. — А если так... — Достал из миски клубнику побольше и ввёл в неё.

Она сжала ноги, сопротивляясь наслаждению, что било по ней током. Клубника тоже была холодной, а внутри неё разверзся ад. Мужчина развел ноги девушки в стороны и вытащил ягоду. Она вся блестела от её выделений. Он втянул клубничку в рот и застонал.

— Другое дело. Хочешь попробовать?

Она устало кивнула. Изверг, тиран, диктатор! Макс засунул в неё еще одну ягоду и повернул её внутри, крепко держа ноги разведенными. Вытащил и поднес к губам, таким же ярко-красным, как и эта клубника. Зара эротично обхватила её губами, наполовину втягивая в рот. Он вынул ягоду и ввел обратно, повторяя движения своего члена во рту. Она облизывала клубнику языком, причмокивая.

— Кусай, — приказал он, и она подчинилась. Макс вонзил зубы с другой стороны, добираясь в итоге до её сладких губ.

Зара застонала ему в губы, не прерывая поцелуй. Её взгляд зацепился за тарелку с фруктами, точнее — за бананы. План мести созрел в голове. В эту игру могут играть двое!

— Сделай кое-что для меня...

— Опять просишь трахнуть тебя? Попрошайничать плохо!

— Да нет. Я хочу, чтобы меня трахнул, но не ты, — вкрадчиво сказала она.

Макс остановился. Эти слова ему совсем не понравились.

— А кто? — Глаза превратились в щелки.

— Отвяжи меня и пообещай не вмешиваться, тогда скажу — и даже покажу.

— Смотри... Если этот фокус мне не понравится...

— Знаю, — перебила его Зара. — Мне не понравится то, что ты со мной сделаешь. Я это усвоила, как своё имя.

Он развязал ей руки и ноги.

— И что дальше?

— А дальше дай мне миску с фруктами и отойди от кровати. Дай слово, что не будешь вмешиваться, пока я тебе этого не позволю.

— Обещаю, — сказал он, отдавая ей тарелку. Сам отошел к стене и приготовился к чему-то интересному.

Зара взяла банан, и он всё понял. Горячая штучка. Будет мстить ему... Ну, что ж, он был готов принять её вызов. Она аккуратно его открыла и сексуальными движениями сняла кожуру. Руки Макса уже приняли нужную стойку на его члене. Девушка широко раздвинула ноги и протянула руку вниз, касаясь истекающего неудовлетворенным желанием лона. Вместе с этим его рука начала свои танцы. Они дразнили друг друга, играли в опасные игры, которые могли плохо закончиться для них обоих — полным помутнением рассудка. Смочив банан слюной, Зара ввела его в себя, издавая хриплый стон. Макс сдавил рукой член, вторя ей. Банан то полностью входил в нее, то выходил, как бы говоря ему, что это он должен быть на его месте. Она откинула голову на подушку и застонала в голос, двигая рукой быстрее.

— Ты не кончишь от какого-то банана! — взревел мужчина и, нарушив обещание, накинулся на неё.

Он смял банан в руке и выкинул его. Придавив своим телом, он вошел в неё, держа за ягодицы. Оба довольно застонали. Игры закончились. Они довели себя до предела всякими дразнилками, теперь остался лишь пожар, сметающий всё на своем пути. Макс кусал её грудь, но она не была против, задыхаясь от криков под ним. Его пальцы терли клитор, усиливая наслаждение. Два пальца проникли внутрь, двигаясь в такт с его членом. Зара закричала и кончила.

— Запомни! Трахать тебя могу только я. И никто больше, даже банан, — прохрипел он, кончая в неё. — Повтори!

— Только ты... можешь меня... трахать. А не банан, — собирала себя по кусочкам она.

— Теперь ты чувствуешь это? Чувствуешь, что всё изменилось? — Он вышел из неё и перекатился на спину, вытирая пот с лица.

— Да. Я это чувствую... И это потрясающе.

Зара легла ему на грудь, упираясь в неё подбородком, и посмотрела на него. Он ответил ей довольной, но уставшей улыбкой и провёл рукой по волосам.

— Кстати, через две недели состоится встреча с моим отцом. Он прилетит из Японии.

— Что?! Лучшего момента ты выбрать, конечно же, не мог, чтобы сообщить такую новость.

— Я хочу представить тебя ему, как свою девушку. И сразу отвечу на твой вопрос. Алисию я ему не представлял. И не потому, что он был знаком с ней, а потому, что ничего серьёзного у меня с ней не было.

Она молчала. Знакомство с родителями... Очень важный шаг для обычных людей. А для Макса так вообще, фантастический просто. По щеке скатилась слезинка.

— Ты чего? — Стёр ее. — Чем я тебя обидел, Зара? Тем, что не знакомил отца с Алисией?

— Нет, — рассмеялась она. — Я просто счастлива. — Прижалась щекой к его груди. — Просто счастлива...

— Знаешь... — Он задумался. — А я ведь тоже.

— Давай тогда в душ? Смоем следы счастья с себя. А то скоро прилипнем друг к другу.

Макс подхватил её на руки и закружил, на что она засмеялась, обвивая его шею руками, и потянулась за поцелуем.

— А я ещё не устал. — Схватил с тумбочки сливки и унес её, смеющуюся, в ванную.


Глава 22.

— Выбрала, что будешь заказывать? — поинтересовался Стефан, просматривая винную карту.

— Если только запеченный картофель и тушеные говяжьи ребра, — пробормотала Марина. — Остальное я даже перевести не могу, но количество букв в названиях некоторых блюд меня пугает.

— Давай помогу с переводом. Например, тут есть губы акулы с ростками бамбука, суп из лягушек с рисовой водкой, тушеное мясо кенгуру...

— Я поняла, — слабо улыбнулась она, все быстрее теряя аппетит. — А можно просто чай и десерт? Без чьих-то губ, печенок и прочего.

— Да ладно тебе, это лист экзотических блюд. Не хочешь конфеты в кляре или овощную халву? — Спрятал улыбку за меню.

— Стефан! Куда ты меня привел? Это и есть фишка ресторана? Повара не умеют готовить, но могут состряпать какую-нибудь фигню?

— Фишка этого ресторана в том, что он не представляет какую-то конкретную кухню. Здесь можно увидеть всевозможные кухни и блюда. Любой человек найдет что-нибудь для себя. Кстати, на странице сорок есть пельмени, водка и блины.

— А медведя с балалайкой нет? Что за дурацкие стереотипы? — возмутилась девушка.

— А ты видела нашу, американскую, кухню? Страница тридцать один. Бургеры, картошка фри и кола. Так что, я тоже обижен. Где тогда Симпсоны? — уже в голос смеялся он. — Все мы жертвы стереотипов.

— Ты прав. Но ты совсем не такой. Ты не судишь по внешности, по... профессии. Ты даешь шанс, наперекор всем стереотипам, ломая их, — сказала она.

— Нет, это не я их ломаю. Совсем не я. А такие девушки, как ты, Марина. Ведь что есть стереотип? Это некое устоявшееся отношение к чему-либо. А зачем нам нужны стереотипы? Чтобы было проще жить. Чтобы не грузить себя лишней информацией, не тратить время на выяснение истины. Мы привыкли думать так, кто-то вложил нам в голову эту норму, и... мы следуем ей, не задумываясь. У каждого из нас есть свои определенные рамки в понимании вещей и людей. И если человек выходит за эти рамки, мы говорим, что он плохой. Я так не говорю никогда. Просто потому, что у меня этих рамок нет.

— Как же нет? Как ты тогда живешь?

— Когда-то давно я искал свой путь. Я просто не знал, куда пойти и что делать. Знаешь, это странное ощущение, когда ты стоишь в полной пустоте и все дороги открыты. Когда твоя жизнь и есть пустота. А пустота дает много возможностей. В пустоте хозяин ты. Потому что управлять нечем, кроме себя самого. Никаких рамок в пустоте быть не может. Понимаешь?

Она кивнула, зачарованно слушая его.

— Потом я нашел свой путь, точнее — мне помогли его найти. Меня просто поставили перед фактом, что это мой путь. И знаешь, что я понял тогда? — Посмотрел ей прямо в глаза. — Найти путь — лишь полдела. Не потерять себя на этом пути — вот в чём вся сложность. Чтобы смириться с тем, что у тебя есть, выжить в этом, нужно избавиться от всех рамок и стереотипов. Что я и сделал. Я могу понять и принять самых разных людей, Марина. И только они сами, эти люди, могут загнать себя в рамки своими поступками.

— Я тоже не выбирала свой путь. И никогда бы не выбрала по доброй воле. Но когда тебе не оставляют выбора... — прошептала она.

Стефан сжал её пальцы, нежно поглаживая костяшки, успокаивая. Такая хорошая девочка, именно девочка. В ней не было ничего от прожженной стервы, от профессиональной проститутки. Вот они, стереотипы, ломались прямо сейчас на его глазах. Ломались с оглушительным треском, обнажая душу, полную боли и тоски, заставляя увидеть её мир по-другому.

— Скажи, я могу хоть чем-то тебе помочь? Я могу призвать твоего папашу к ответственности…

— Нет, — покачала печально головой. — Мне уже двадцать четыре. Прошло восемь лет... — Казалось, она сама только что осознала эту цифру. — Да и кто захочет меня слушать? Отдал и отдал папаша вместо карточного долга. Кому какое дело?

— Мне есть дело. Всему миру может быть плевать, но мне не всё равно. — Сжал пальцы сильнее, переплетая со своими.

Официант принес вино, разрушив всю интимность обстановки. Марина выдернула руку, несколько поспешно, боясь своей возможной реакции. Все так быстро происходило. Было ли это правильно? Он наполнил бокалы и поставил их перед ними, а сам удалился за следующими блюдами.

— Всё хорошо? — Стефан беспокоился о ней.

— Да. Хотя нет. Почему тебе не всё равно? Зачем тебе это всё? — тихо спросила она, рассматривая темную жидкость в бокале, лишь бы не смотреть на него.