и взрываясь.

— Ты просто больна… Зара, — пробормотала себе под нос и вздохнула. Она уже

настолько запуталась в паутине этого безумия, что просто не знала, как поступать, во что

верить и как жить.

В дверь постучали. Ну, сейчас Сергей нарвется на взбучку. Честное слово, нарвется!

Ирина резко встала с кресла, направляясь к двери. Рванула её на себя и сказала: — Сереж, ты тупой такой?! Сказала, НЕ БЕСПОКОИ… Ой. Мистер Дэвидсэн? — Её глаза

округлились. — Что вы здесь делаете?

— Зара, дорогая, рад тебя видеть! Как жизнь? Как дела?

— Проходите для начала в кабинет, — пригласила его внутрь. — Эм… дела у меня

отлично. А у вас?

— Ты, наверное, хочешь знать, что я тут делаю? — ласково произнес он, устраиваясь на

диване. — Приехал повидать сыновей. Вот к тебе решил заглянуть. А ты сильно

изменилась, Зара.

— Меня зовут Ирина, и попрошу не забывать об этом. Да, изменилась. И мне, всё же, не

очень понятна цель вашего визита. — Ей еще нужно было вещи собрать, не до болтовни.

— Я так понимаю, тендер?

— Ты правильно понимаешь, милая. — Джек загадочно ей улыбнулся. — Именно тендер.

— В таком случае, не о чем нам с вами говорить. Я не могу повлиять на решение

комиссии, кому достанется, тому достанется. Джек, извините, но я сейчас немного занята.

— Конечно. Мой визит не продлится долго. — Макс уже отправился к её мужу с

разговором об отказе от тендера.

Ирина смотрела на него с непониманием. Это наглость, или он не понимает намеков? Она

хотела возразить ему, но дверь открылась, и в кабинет вошёл Макс.

— Добрый вечер, Ирина Валерьевна.

— Очень добрый, мистер Бекер. Что происходит? Что вам нужно? Встреча не была

назначена. — Как же ей не хотелось, чтобы они узнали об её увольнении. — И сейчас я не

могу с вами разговаривать. Повторюсь, я занята.

— Мне нужен ваш муж, — ответил Макс, на удивление спокойно и сдержанно. Он не

пришёл воевать с ней или ругаться.

— Он отсутствует.

И она даже не знала, где он был… Это стало нормой.

— Макс подождет вашего мужа в приемной, а мы пока побеседуем, — твердо сказал

Джек, и Макс, все поняв, вышел.

Ирина вообще ничего не понимала.

— Джек…

— Ирина, прекрати. Я просто хочу вспомнить былое, поговорить.

— Вспомнить былое, значит? Ну, хорошо, вспоминайте. Как я вам не понравилась с

первого взгляда, как вы меня невзлюбили. Не знаю, что на вас нашло потом, да меня это и

не волнует.

— Знаешь, Ирина, правильно ведь невзлюбил, — казалось, в его голосе сквозила обида на

неё.

— Что?! Нет, это даже не смешно. Не хочу более ничего слышать. Ждите моего мужа с

вашим сыном в приемной.

— Конечно, не хочешь! И внука моего выносить и родить ты тоже не хотела. Лишила

Макса возможности стать отцом! Почему ты решила за двоих? — сказал Джек и замолчал, выравнивая дыхание. Сердце опять стало барахлить. Сдавливало не по-детски. Придется

навестить местную клинику.

Ирина задохнулась, он не просто ударил её под дых, а нокаутировал, убил. Что за чушь он

нёс?! Этот придурошный старик?! Буря злости охватила её окончательно. Она швырнула

со стола папки и, опершись на него, прошипела, сгорая от ярости: — Заткнитесь, жалкий лицемер! Или я выцарапаю вам ваши лживые глаза и вырву

поганый язык!

— Зара, дочка…

— Заткнитесь, я сказала! Я вам не дочка, подонок! Значит, это я не дала монстру стать

отцом? Я, да?! — Она ударила по столу и, обойдя его, остановилась напротив Джека. —Он вам так сказал?

— Да… А что…

— Он, он убил мою дочь! Он притащил меня в больницу, где эти убийцы вкололи мне

снотворное и убили мою девочку, — голос сорвался на хриплый шепот, глаза, против воли, увлажнились. — Ненавижу его! И вас! За то, что усыновили это отродье!

— Зара… Нет… Что ты говоришь? Ты врёшь!

— Да, я вру. — Ирина положила руки на живот. — Я вру. Нет, не вру! Я до сих пор говорю

со своим ребенком, когда никто не видит. Я до сих пор вижу её во сне. Она снится мне

каждый день, плачет и смеется. Она так похожа на меня… Ваш сын — больной придурок!

Он принимал все это время наркотики и после убил своего малыша!

— Он говорил, что ребёнок не его, и ты знала.

— Это его ребенок… Был.

— Не верю, — тряхнул головой мистер Дэвидсэн. — Мой сын не мог. Он не ангел, но и

не…

— Демон! Вот, кто он. Дьявол во плоти, исчадие ада! — орала она, заступив за все рамки, разорвав все сдерживающие факторы. — Это всё его мать-шлюха, да? Поэтому он

ненавидит женщин? А вы во всем ему потакаете. Дали чудовищу в руки власть, деньги, статус в обществе, а он распоряжается людскими жизнями, как монетами. Орел или

решка. Кому повезёт?

Джек молчал. Его глаза метали огни, а душа трещала по швам, нервы высоковольтными

проводами замыкались в сердце. Его сын не просто так попал в больницу, чуть ли не с

диагнозом помешательства. Это была не ошибка. Его сын оказался монстром…

— Зара… — начал он, но боль хлыстом ударила по сердцу. Не выдержало оно. Мужчина

издал глухой стон и схватился за сердце.

— Что с вами, мистер Дэвидсэн? — испуганно спросила Ирина.

— Всё хор… Ай… Сердце…

— Что делать? Нужно вызывать скорую? — Она стала суетиться, панические мысли

мешали мыслить трезво.

— Таблетки… в кармане… внутри пиджака…

Девушка потянулась к нему, но внезапно остановилась, пригвожденная к месту. Слова

другого мужчины сейчас резали керамическим ножом её душу, кровь окрашивала пол.

«— Тогда проваливай отсюда к черту, дрянь! Надеюсь, ты никогда не сможешь родить

такое же, никому не нужное, отродье, каким являешься сама!»

Он сказал, что это она убила малыша… Подонок. Взгляд переместился на Джека, корчившегося от боли. Таблетки… внутри пиджака… Нет. Она подняла глаза на него, завороженно следя за мучениями пожилого человека. Кровь за кровь. Жизнь за жизнь.

— Дай таблетки, дочка… — прохрипел Джек, протягивая к ней руки.

Она отстранилась назад и покачала головой. Нет. Его рука упала, он перестал издавать

звуки боли и просто посмотрел на неё. Это был конец, он ясно понял, что она не спасет

его. Сын убил ребёнка этой женщины… Мужчина сделал легкий, почти невесомый качок

головой, в глазах — понимание мотива её поступков и раскаяние за поступки сына. Боль

давила прессом, плюща кровеносные сосуды, но было плевать. Перед смертью узнать, что

его любимый сын запачкал свои руки кровью… «Как же так, Макс?» — последняя мысль

проскочила в хаосе мыслей, вызванном болевым шоком перед тем, как боль взяла верх над

разумом, и Джек закрыл глаза навсегда.

— Ирина Валерьевна, так, где же, всё-таки, ваш муж… — Макс, радостный и в

приподнятом настроении, появился в дверях. — Отец!!! — Кинулся к нему. — Что с ним?!

Ирина смотрела в одну точку, застыв, словно изваяние. Джек умер. Долг мести был отдан.

Она не слышала, как Макс обращался к ней, звал её и непрерывно щупал пульс отца. Око

за око. Жизнь за жизнь. И снова её душа была забрызгана кровью… На заднем плане

раздавался срывающийся голос Макса: «Отец, твою мать, отец! Где эти гребаные

таблетки?! Твою мать!!! Держись… Держись… Держись! Дыши! Господи… Дыши… »

Что он там делал?.. Внезапно его сильная рука рванула ее, вырывая из транса.

— Если он умрет, я убью тебя, тварь!

Глава 9.

Холод забирался под кожу, которая вся была покрыта мурашками. Теплая ткань пальто не

согревала, лишь раздражала ещё больше. Ирина потёрла руки через рукава пальто, тем

самым справляясь с эмоциями. Как же она была слаба внутри. Уверенная поступь, цокот

высоких каблуков, высокомерный взгляд из-под густо накрашенных ресниц и пустота в

глазах, что была замаскирована обманчивым блеском линз. Давно ли она видела свои

настоящие глаза? Глаза убийцы… Тряхнув головой, девушка взялась за ручку дверцы

автомобиля, но не хватало сил её открыть. Нужно выстоять. Следующий ход. Чертова

дрожь! Она коснулась ключей в руке. Может, завести машину и уехать, ко всем чертям, отсюда? Плясать на могиле старика было неправильно. Не по-человечески. Но ударить

ещё раз по Максу хотелось так сильно, что все моральные принципы и установки летели в

Тартары.

Рука сжала ключи и открыла одним уверенным движением дверцу. Резкий порыв осеннего

ветра ударил в лицо, словно давая ей пощечины. Листья под ногами взметали вихри и

опадали в лужи. Она закрыла машину и, ещё раз поправив меховой ворот пальто, двинулась вперед. Людей было мало. Звенящая тишина стала погребальной мелодией

этого дня. Лишь свистящие стоны ветра заполняли её душу, смешиваясь с надрывной

скрипкой и плачущим фортепиано. Мелодия боли и грусти, липкой ненависти и

безразличного сожаления.

Он стоял к ней спиной. Следил за процессом выкапывания могилы. Один. О чём он

думал? Об отце, конечно… Как сильно ему было больно? Так же больно, как было ей, когда он убил её малыша? Если да, то жаль ей не было. Или, всё же, чуть-чуть…

— Что ты здесь делаешь?! — злой голос выдернул её из мыслей. — Я спрашиваю, что ты

здесь делаешь, убийца?! — Макс протянул к ней руку, желая схватить её и просто

задушить, но вовремя остановился.

— Пришла выразить свои соболезнования, — ехидно ответила она, проглатывая ком в

горле. Дышать становилось всё трудней. Он же был рядом. Такой несчастный…

— Сдохни, сука, — прошипел ей, наклоняясь ближе к лицу. — Сдохни в адских мучениях.

— В каких сдох твой отец? — нервно рассмеялась.

— Это правда… Ты могла спасти его. Просто не захотела этого сделать.

Его голос был насквозь пропитан скупыми мужскими слезами, которые навсегда остались

в нём и умерли. Глаза сияли ярчайшей пустотой, её отблески придавали зрачкам мужчины

зловещий свет. На что способен человек, лишившийся всего?

— Я не могла. У него отказало сердце. Всё. Я не Бог, чтобы вытаскивать с того света

больных стариков. Не Мать Тереза, понимаешь?

— Как ты смеешь говорить о Боге, убийца? — Он повторял это слово снова, чтобы она

прочувствовала в себе то злобное существо, которым она стала. — Я до последнего

надеялся, что он выживет. До последнего верил, что ты не могла ничего сделать, не

успела. Но никакие деньги не спасли его…

— Теперь ты понял, что жизнь бесценна? — перебила его и подошла ближе. — Понял, что

жизнь дается нам свыше, и мы не вправе её забирать? — Её губы почти касались его. —Узнал, каково это, лишиться жизни?

— Узнал. Мы оба остались ни с чем, да? Мы оба потеряли частичку себя в этой жизни.

Теперь ты успокоишься?

— Я и так спокойна.

— Вижу. В душе светло и радостно от осознания убийства моего отца?

— Я не убивала его…

— Заткнись, тварь. — Он сжал пальцами её подбородок. Обрывки души сейчас догорали в

адском пламени боли, издавая смрадный запах по всей брюшной полости. — Или я убью

тебя собственными руками, разорву на части, придушу! — Отпустил её, делая шаг назад.

Ирина часто дышала, пораженная его поступком. Тут же были люди…

— Придуши, подонок! Надеюсь, твой папаша горит в преисподней, платит за все грехи! И

за твои тоже.

Желваки на лице Макса заходили, руки сжались в кулаки.

— Надеюсь, твоё не родившееся отродье — тоже! Пусть горит в аду за мать-шлюху!

Пощечина не заставила себя ждать. Она опять занесла руку, желая расцарапать его лицо, но её остановил Стефан. Он выглядел ещё более несчастным. Постарел на несколько лет…

Её сердце ёкнуло. Ему она не хотела причинить боль.

— Убери свои руки, сучья дочь! — Он сжал её запястье до боли. — Ты должна быть

сейчас на его месте! На месте моего отца!