Роз Бейли - Шопинг-терапия

— А я помню сапожки фирмы «Джимми Чу» в Виллидж, — сказала Хейли. — Они шли с красным ярлыком, то есть с двойной скидкой в восемьдесят процентов. По-моему, они остались с прошлого сезона, но мне было все равно. Они мне так подошли, что я до сих пор их ношу.

— Напомни мне, чтобы я выбросила их, когда мы вернемся домой. — Я была искренне возмущена. — Сапоги двухсезонной давности? Да ты в своем уме?

Марчелла вспомнила удачную покупку шарфика от «Гермес», который обнаружила в корзине с уцененными товарами в одном из бутиков «Бергдорфа».

— Ну и конечно, вот эту майку и слаксы, которые я отхватила прошлым вечером в «Сирсе».

— Ты купила этот ансамбль в «Сирсе»? — не поверила я.

— Представляешь? В «Сирсе». Мы пошли с сестрой покупать детскую кроватку для малыша. Я катала его по проходам и совершенно случайно наткнулась на вешалку с уцененными платьями. Следующее, что помню, — я с малышом в примерочной, а потом все только ахали от изумления, когда увидели, как сидят на мне эти тряпки.

— Невероятно, — сказала Хейли.

— Не то слово. Нам пришлось еще везти домой на такси детскую кроватку и самим тащить ее по лестнице. Моему зятю приходится работать сверхурочно.

Мы с Хейли еще в себя не пришли от рассказа Марчеллы о фантастической покупке в «Сирсе», а она уже продолжала сериал о своих покупательских удачах.

— А если взять дизайнерские вещи, то однажды мне удалось купить сумку «Кейт Спейд» в бутике на Мэдисон-авеню как раз в тот день, когда они снимались с продажи. Ой, нет, подождите! А бытовая техника считается? Как-то я купила кухонный комбайн «Cuisinart Deluxe» на пятьдесят процентов ниже розничной цены. Я тогда встречалась с продавцом из этого магазина, и мне удалось уговорить его. Потом мы довольно скоро расстались, но комбайн-то работает до сих пор, да еще как!

Мы смеялись и вспоминали всякие забавные истории. Должна признаться, что мы с Хейли знаем толк в покупках, но Марчелла Родригес имеет просто фантастический нюх: это подлинный гений.

И я грелась в лучах ее величия.

Два часа спустя наш «Мерседес» уже катил среди розовых кустов по Роузбад-Лейн, и показался дом моих родителей. Шесть лет назад, пока мы с мамой путешествовали по Европе, папа сам выбрал это место: очаровательной U-образной формы дом из кедра, с белой деревянной верандой вдоль всего центрального фасада. Возле гаража, переделанного из бывшего каретного сарая, стояли две машины, и я вспомнила, как мама говорила, что прислуга уберет и приготовит дом к нашему приезду. Подъехав поближе, я заметила, что веранда заставлена большими ящиками.

— Похоже на съезд ЕПС[14]— пошутила Хейли.

Гравий заскрипел под колесами, когда я затормозила у крыльца. Я распахнула дверцу машины, выбралась наружу и подняла солнцезащитные очки, чтобы получше разглядеть ящики.

— Какие огромные ящики! Обожаю подарки. — Осторожно пройдя по выложенной камнем дорожке в своих босоножках «Дольче и Габбана», я вспорхнула по ступенькам на крыльцо и принялась изучать почтовые наклейки на ящиках.

— Фортунофф! Ура! — Я обхватила обеими руками одну из упаковок, словно обнимая ее. — Чуть не забыла! Это мебель для патио у бассейна, я заказала ее взамен ужасных алюминиевых чудовищ, которые папа купил в прошлом году. Ой, сил нет терпеть, хочется скорей рассмотреть. — Я принялась открывать одну из крышек.

— Что же это такое? — Марчелла закинула свою сумочку на один из ящиков. — Как можно доставлять посылки без расписки? Как можно оставлять на переднем крыльце товар ценой в тысячи долларов? Тебе еще повезло, что никто не проехал мимо на каком-нибудь грузовичке и не увез все это добро с собой.

— Наверняка уборщики расписались в получении посылок, — сказала я, просовывая ключ под одну из скобок. — И вообще, это Гемптон. Никто не может подъехать к чужому дому, не вызвав подозрения у соседей.

Хейли всплеснула руками:

— Алана! Не сломай ноготь! Помни, что твои руки — это твое будущее.

Я отдернула руки от ящика как от огня. — Ты абсолютно права. Мы займемся этим позже. Надо сначала устроиться как следует.

— Давайте распакуем вещи и отправимся в южную часть Гемптона, — предложила Алана, входя в дом. — Наверняка кто-нибудь уже начал распродажу перед Днем поминовения, как вы думаете? В бутиках в это время года не так уж много покупателей, и, должна признаться, некоторые из моих самых любимых купальников я приобрела в здешних магазинчиках.

— Забудь. — Марчелла вкатила свой элегантный багаж на восточный ковер. — Я всю неделю работала в магазине, а за городом так замечательно, и океан у нас под боком. Идемте лучше на пляж.

Что? А шопинг?

Мы с Аланой в смущении переглянулись.

— А я-то думала, что ты завзятый покупатель, — сказала Алана. — Вообще-то, пляж вот он, сразу за дюнами. Мы в любое время можем туда наведаться.

— Послушай, ласточка, магазины от нас никуда не убегут. — Марчелла сняла шляпу и поправила причудливо стриженные волосы. — Так где моя комната? Или мы так и будем здесь болтаться?

Мне показалось, что Алана была несколько ошарашена, но все же повела нас в главную часть дома, где спальни несколько лет назад были заново отделаны с учетом новомодных тенденций: пестрая комната, комната в стиле модерн, охотничьего домика и т. д. Мне особенно нравилась комната в стиле модерн, с ее неоновым освещением и выгнутыми пластиковыми стульями, как на космическом корабле, но, когда мы поднимались наверх, Марчелла обогнала меня. Мне пришлось довольствоваться пестрой комнатой, которая почему-то напоминала мне самодельные одежды моих родителей.

— Путешествие в детство, — пробормотала я, направляясь в дальний конец холла. — Я не говорила, что в этой комнате мне являются привидения?

— Не беспокойся, — крикнула мне вслед Алана, — здесь не водятся привидения! Все наши фамильные призраки скрываются в подвале.

Я уже собиралась ответить, когда услышала чей-то голос. С дальнего конца холла доносился голос мужчины.

— Вы слышите? — Я остановилась и оглянулась на подружек. — По-моему, здесь кто-то есть.

— Да ну же, не глупи! — Алана помахала мне рукой. — Никого тут нет, кроме нас, красоток.

Ладно. Я пошла вперед и задержалась у двери.

— Да ты сама знаешь как, — донесся из-за нее мужской голос.

Может, там телевизор включен? Я, правда, не помнила, есть ли там телевизор. Может, кто-нибудь забыл его выключить.

— Судья Маршалл-Хьюз? — окликнула я, ощущая некоторое беспокойство.

Вряд ли здесь мог оказаться отец Аланы, к тому же он всегда занимал хозяйскую спальню в южном крыле дома. Я чувствовала себя персонажем какого-то фильма ужасов, попавшего в переделку. Алана и Марчелла уже распаковывали вещи у себя в комнатах. Да нет, все это просто глупости.

Распахнув дверь, я увидела свет, пробивавшийся сквозь задернутые шторы и падавший на… напряженные ягодицы чернокожего мужчины. Он стоял спиной ко мне, вцепившись в темные волосы женщины, опустившейся перед ним на колени. На женщине были джинсы, кроссовки и синяя рабочая куртка. Мужчина так громко стонал, что женщина явно не могла услышать, как я открываю дверь.

— О господи! — выдохнула я, сообразив, что здесь происходит.

— Ой, мисс Алана! — вскрикнула женщина, обознавшись.

— Что? Нет, не может быть! — Мужчина повернул голову. Тревор, кузен Аланы. — Нет, нет, не останавливайся! — приказал он женщине, обхватив ее голову руками.

Я ошеломленно попятилась.

— Хейли! — заорал он.

— Да?

— Закрой эту чертову дверь!

— Как такое могло прийти тебе в голову, Тревор Маршалл-Хьюз? — Алана покраснела от гнева, грозя пальцем и тряся головой. — Трахаться с уборщицей в доме моего отца! С уборщицей моего отца! В доме моих родителей! Ты приезжаешь сюда без разрешения и затаскиваешь в постель эту беднягу, словно какой-нибудь неандерталец?

— Мы обошлись без постели. — Тревор, в рубашке навыпуск, уставился на океан, спокойный и безучастный.

Марчелла, Ксавье и я наблюдали за происходящим, сидя в шезлонгах, хотя сцена обещала быть безобразной и противной, как искореженная в аварии машина.

— Я говорил вам, что он не раскается, — сказал Ксавье. Он отвернулся к океану и взял бутылку с водой. — Этот человек не выказывает ни малейших признаков раскаяния. Запустите в него книгой, судья Алана.

— Я запущу в тебя чем-нибудь потяжелее книги. Тревор Маршалл-Хьюз, — пообещала Алана.

— Не приставай ко мне, — сказал Тревор, направляясь прочь по пляжу. — Я не в настроении.

— Ты явно был в настроении несколько минут назад! Я поверить не могу в то, что эта шлюха вытворяла в доме моего отца. Я уже почти решила, что вышвырну ее прочь.

— И не думай об этом.

— Вот увидишь!

Нам с Марчеллой пришлось развернуться, чтобы наблюдать, как они идут по пляжу. Алана бежала за ним, путаясь в шифоновой, с запахом, юбке и стараясь поспевать за его размашистым шагом. Время от времени ветер доносил до нас ее голос, и говорила она все об одном и том же.

— В жизни не была так сконфужена, — сказала я, хотя чувствовала, что слегка привираю. Сконфужена я бывала, и не раз.

— Это ему следовало быть сконфуженным, — заявила Марчелла.

— Да бросьте вы, девушки! — засмеялся Ксавье. — Никто никому не причинил вреда. Женщину никто не вынуждал, оба не женаты, а по кабельному телевидению, если вы смотрите, наверняка молено увидеть гораздо более пикантные картинки, чем Тревор со спущенными штанами.

— Наверное. — Я с минуту подумала и улыбнулась. — Пожалуй, ты прав. Я имела в виду, в этом ничего сексуального не было. — Я засмеялась. — Это, скорей, выглядело комично.

Ксавье притворно вздохнул:

— Вот и все мои женщины говорят то же самое.

К тому времени, когда Алана с Тревором вернулись, наше пляжное сообщество разрослось до дюжины или около того народу за счет соседей и других отдыхающих, которые прогуливались вдоль пляжа Дюн-Роуд и решили присоединиться к компании и дармовой выпивке. Небо было чистым, солнце светило ярко, и воздух прогрелся примерно до двадцати пяти градусов. Прекрасная погода для загара, хотя в купальниках было довольно прохладно, так как с океана дул свежий ветер. Марчелла болтала со смуглым дизайнером по тканям из Челси и парочкой оформителей детских книг. Ксавье и Тревор ухаживали за группой стюардесс и студенток, собиравшихся поработать летом воспитательницами в детских лагерях на Норт-Форк. Алана общалась с отставным морским десантником, теперь возившим местных рыбаков на своем судне. Не знаю, действительно ли он ее интересовал, или она просто хотела выяснить у него, в какой день недели лучше всего покупать свежую рыбу.

Я присоединялась то к одной, то к другой группе, но по большей части лежала, закрыв глаза и ощущая, как тепло солнечных лучей ласкает кожу, и слушала шелест волн, набегавших на берег. Душа моя не жаждала общения; мои мысли были заняты совсем другим.

Антонио.

Согласна, может, в этом было что-то детское, как в плакате с Брэдом Питтом, что висел у меня в шкафчике в старших классах средней школы.

Только на этот раз не было нужды вешать плакат. Все было по-настоящему. Ну или почти по-настоящему.

Я пыталась собрать факты воедино и осмыслить наши отношения с Антонио по совету Аланы. Что я о нем знала как о человеке? О его жизни, если не считать стандартного набора биографических данных в таблоидах? О том, что он любит и чего не любит?

На некоторые вопросы ответы у меня были. Разумеется, были! Но сейчас радостное ожидание предстоящего свидания с Антонио не хотелось омрачать никакими подробностями.

— Эй, народ! — призвал Ксавье, хлопая в ладоши. — Дамы и господа, позвольте мне привлечь ваше внимание ненадолго.

Я подняла широкие поля пляжной шляпы и увидела, что Ксавье стоит на песке и обращается к толпе зрителей:

— Меня зовут Ксавье Гудмен…

— Привет, Ксавье! — закричали в ответ стюардессы.

Он уставился на них и кивнул:

— И я принадлежу к смехоголикам. Понимаю, это звучит так же примитивно, как музыка «Бич Бойз»[15] в их лучшие времена, но подождите, и вам больше не нужно будет слов. Не нужно слова «вечеринка», детка. Не нужно слова «экстази». Не нужно слова «марафет». Не нужно слова «кайф». По двум важным причинам.

Мы с Марчеллой посмотрели на Тревора, который согнулся пополам от смеха. Алана не проявляла особого интереса. Она изучала свой шезлонг и стряхивала песок с юбки.

— С тобой все в порядке? — спросила я, когда Ксавье принялся за свое.