Тогда Дрю сжал ее руку.

— Я люблю тебя, — наконец произнес он слова, которых избегал всю жизнь. Теперь ему было что предложить этой женщине. Не земли, не деньги, но цельную душу, открытое сердце и счастливое будущее. Счастливое, потому, что он обрел друзей, потому, что научился чувствовать, сострадать и любить.

Да, теперь он способен любить. И пустота в его душе наконец заполнена. Но в ней еще было много места для новых привязанностей.

Губы Габриэль задрожали, в глазах заблестели слезы.

— Неужели мои дела так плохи? — прошептал Дрю, внезапно испугавшись, что может вдруг вот так запросто потерять все свое обретенное богатстве.

— О нет! — порывисто ответила Габриэль, — Я только подумала… Я боялась, что ты никогда ни произнесешь этих слов. — Она наклонилась над ним, коснулась его щеки губами с такой любовью и нежностью, словно его поцеловал сам ангел. Но, может, так оно и было на самом деле!

Теперь Дрю верил в ангелов. В волшебство. В чудеса. В любовь.

От полноты чувств он даже вздохнул. Лежа навзничь на постели, со жгучей болью в плече, когда каждое движение становилось настоящей мукой, он никогда в жизни не чувствовал себя лучше, чем сейчас.

Когда Габриэль подняла голову, Дрю здоровой рукой привлек ее к себе.

— Думаю, — сказал он тихо, — пора и мне обзавестись женой, к которой я мог бы возвращаться. — Голос его слегка дрогнул. — Если только она сможет любить бродягу-шотландца, которому нечего ей предложить, кроме своего имени.

Габриэль улыбнулась — и мир вокруг него озарился сиянием.

— Но ведь мы так богаты. У нас есть сын.

— И прекрасный конь по имени Билли Бонс, — сказал Дрю.

— Сэр Уильям, — поправила его Габриэль. — Я его переименовала. И у нас есть первая голова нашего будущего стада. Из Самсона выйдет прекрасный отец семейства.

— И собака, — добавил он, ведя счет благам, которые никогда не рассчитывал иметь.

— Ага, — подтвердила Габриэль, — все это и еще многое другое.

— Да, многое, многое другое, — согласился Дрю. А потом приподнялся в постели — и губы их слились в бесконечно долгом поцелуе.