Ренд удивленно посмотрел на нее и хотел что-то спросить, но Кейтлин опередила его:

— Да-да! Когда по темному лесу за нагими нимфами гоняются пьяные сатиры, это и есть оргия!

— А-а, вы имеете в виду ту самую вечеринку? Вы знаете, я вспоминаю ее с удовольствием. Вашей кузине, правда, она не понравилась. Надеюсь, мисс Фиона рассказала вам о своем ночном приключении?

Кейтлин изумленно воззрилась на него и только через какое-то время поняла, что сиятельный лорд принял ее тогда за Фиону. А Ренд, заметив замешательство собеседницы и неверно его истолковав, продолжал с тонкой улыбкой:

— Ага, как я вижу, у вашей кузины есть от вас тайны.

Кейтлин слегка покраснела и произнесла тихим, но твердым голосом:

— Фиона никогда ничего не скрывает от меня.

Его лордство усмехнулся.

— Вы знаете, вчера в «Прекрасной служанке» я кое-что понял, — вкрадчиво продолжал он. — Я понял, что кутить и предаваться разгулу мне больше не хочется.

Она ничего не ответила, и Ренд добавил серьезно:

— Не истязайте себя воспоминаниями о моих былых подвигах. И поверьте: я не такой плохой человек, как вы — думаете. Просто я долго воевал и соскучился по развлечениям… пускай даже дурного пошиба. А главное, мисс Кейтлин, поймите, что к вам все это не имеет ни малейшего отношения. Вас должно заботить будущее, а не прошлое.

Кейтлин очень удивили эти его слова, и она начала судорожно припоминать весь ход их беседы. Почему, спрашивала она себя, у нее с самого начала сложилось впечатление, что Рендал говорит как-то странно, вкладывая в свои слова некий потайной смысл? И вдруг она поняла и от возмущения вскинула голову и со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы: да ведь этот наглец флиртовал с ней!

Кейтлин была посвящена в секреты взаимоотношений мужчины и женщины. Во-первых, ей многое рассказывала мать, которая опасалась за свою бесшабашную девочку и хотела предостеречь ее, а во-вторых, Дирк Гордон легко узнавал то, что вряд ли стало бы известно юной Кейтлин Рендал. И девушка давно поняла, что мужчины и женщины по-разному представляют себе флирт. Если дамы мечтают о прогулках при луне, целомудренных поцелуях в щечку и обжигающих взглядах, то мужчины сразу начинают думать о плотских утехах.

Кейтлин решила, что перчатку Рендал тут оставил вовсе не случайно, и испугалась. Совсем рядом, за стеной, стояла кровать, и девушке показалось, что ее гость уже поглядывает на дверь в спальню.

Она быстро отскочила в сторону и положила руку на холку Бокейн.

— Вообще-то, — веско произнесла Кейтлин, — я не имею обыкновения принимать у себя в доме посторонних джентльменов. Дарок не в счет. Мы знакомы с детства.

— У меня просто гора упала с плеч, — без тени насмешки сказал Ренд, — а то я боялся, что мне придется вызывать его на дуэль.

Он медленно сокращал расстояние между ними и наконец подошел к девушке вплотную.

— Неужели я для вас посторонний? — спросил он. — А мне почему-то кажется, что мы с вами старые друзья.

Кейтлин молчала. Ренд и впрямь не был для нее посторонним, потому что Дэвид очень часто упоминал своего любимого кузена и подробно пересказывал ей некоторые эпизоды из его жизни. Пожалуй, она знала о сиятельном лорде слишком много. Смешно… Ведь он-то об этом не догадывается.

— Пожалуйста, не хмурься! Я вовсе не собираюсь обижать тебя. Дай мне свою руку, и я докажу тебе кое-что.

Кейтлин с ужасом, как если бы там лежала змея, взглянула на его раскрытую ладонь.

— Дай руку! — приказал он, и девушка механически повиновалась.

Ренд сосредоточенно прижал ее ладонь к своей — плотно, так, что не осталось ни малейшей щелки — и спросил:

— Что ты сейчас чувствуешь?

Она чувствовала истому, и это было так приятно, что ей не хотелось говорить. Наконец она собралась с силами, отвела взгляд от их соединенных рук и спросила растерянно:

— Что это? Что со мной творится? — Голос ее звучал хрипло и неуверенно.

— Ты не поверишь, если я скажу тебе правду. Я и сам верю в это с трудом.

Ренд привык по-рыцарски относиться к дамам и потому не удивлялся, когда ему хотелось опекать ту или иную красавицу. Таких красавиц было в его жизни немало, но впервые при виде женщины он ощущал столь глубокую нежность и радость.

Как странно, говорил себе Ренд, как непривычно. «Наверное, — убеждал он себя, — я просто сострадаю этой девушке».

Действительно, он уже знал кое-что о ее жизни и не мог не восхищаться ее самообладанием и умением не гнуться под тяжестью житейских обстоятельств. Кейтлин держалась гордо и независимо, но Ренд чувствовал, что на самом-то деле она беззащитна, как новорожденный ягненок.

— Ты — такая хрупкая… такая тоненькая. Я хочу защищать и охранять тебя, — прошептал он.

Но ему хотелось гораздо большего. Ему хотелось облечь ее в нарядные одежды, осыпать драгоценностями и увезти в такое место, где никто не сможет обидеть ее или причинить ей боль.

Нелепость! Он почти не знал эту девушку. Так откуда же взялись в его душе все эти желания?

Он рассмеялся, но смех его звучал фальшиво

— Я не могу разобраться в своих ощущениях, — сказал Ренд. — Мне думалось, я знаю все о мужчинах и об их отношениях с женщинами, но, кажется, я ошибался.

«Надо забыть о Нелли, — говорил себе Ренд. — Впрочем, я уже забыл о ней. И о леди Маргарет, с которой у меня уже несколько месяцев тянется интрижка… Боже, до чего же опасна эта девушка для закоренелого холостяка, коим я привык себя считать! Кейтлин, о Кейтлин! Если бы ты была красавицей, то я мог бы надеяться, что время остудит мою страсть к тебе. Но ты — загадка, ты — чудо. Я никогда не встречал таких, как ты. Тысячи мужчин прошли бы мимо тебя и не обернулись, а меня влечет к тебе так, как не влекло ни к какой другой женщине…»

Рендал медленно привлек девушку к себе и заглянул ей в глаза.

Кейтлин отчего-то совсем перестала бояться. Его взгляд успокаивал, притягивал, манил погрузиться в него… Девушка все еще честно пыталась ответить на вопрос, что же она сейчас чувствует. Конечно, ей было известно, что люди обнимают друг друга, но никто и никогда не рассказывал, что воздух между ними в это время дрожит и плывет, — потому, наверное, что мужчина и женщина обмениваются какими-то неведомыми флюидами.

— Я чувствую… — начала было Кейтлин и умолкла. Она не могла бы выразить словами свои теперешние ощущения, она знала только, что ей приятны его прикосновения. — Я чувствую…

— Оставь, — прошептал он. — Тебе сейчас не надо говорить. — И его губы коснулись ее щеки.

Первый поцелуй — это очень важно, сказал себе Ренд, уверенный, что Кейтлин прежде по-настоящему ни с кем не целовалась. Он не должен быть слишком целомудренным и скучным, но и вкладывать в него излишнюю страстность тоже не стоит, ибо девушка испугается и не захочет сделать следующие шаги, о которых уже мечтал Ренд.

Она отвечала на его поцелуй, но оставалась при этом холодной, как айсберг. «Как же так, — возмутился в душе Ренд, — я горю от желания, я жажду овладеть этой девицей, а она этого даже не замечает?! Я же мужчина, мало того, я опытный мужчина, и я сумею растопить этот лед!

Кейтлин все же сознавала, что происходит. Она понимала, какая опасность ей грозит, и потому, лишь только он перестал целовать ее, с трудом произнесла:

— Если я прикажу, моя собака вцепится вам в горло!

Он обхватил ладонями это милое лицо и, часто-часто прикасаясь губами к лбу, глазам и непослушной пряди волос, что выбилась из прически Кейтлин, прошептал:

— Так прикажи ей! Пусть она бросится на меня…

Он погрузил пальцы в черную как смоль косу, горя желанием расплести ее и зарыться лицом в водопад кудрей. Девушка явно не пользовалась духами — от нее пахло лишь свежевыстиранным и высушенным на солнце бельем… А еще от нее исходил ее собственный аромат, и он кружил Ренду голову и превращал соблазнителя в соблазненного…

Он опять всмотрелся в ее глаза и — решился. Постепенно, стараясь не напугать неопытную девушку, он перешел к более изощренным, более горячим поцелуям. Она слегка приоткрыла губы, и Ренд тут же воспользовался этим. Его язык проник в рот Кейтлин, и она невольно подалась ближе к мужчине и крепко обняла его. Ее дыхание стало прерывистым, и Ренд, поняв, что она возбуждена, обрадовался. Кровь быстрее побежала по его жилам.

Откинув назад голову, девушка прошептала:

— Я вот-вот потеряю сознание…

— Этого не будет, — заверил он и снова приник к ее губам.

Ренд не чувствовал со стороны Кейтлин ни малейшего сопротивления. Он подумал, что можно быть менее деликатным, и грубо прижал ее к себе. Запрокинув голову Кейтлин назад, он слегка прикусил зубами нижнюю губу девушки, а затем вновь поцеловал ее долгим обжигающим поцелуем. Она стонала от наслаждения, и Ренду становилось все труднее сдерживать себя. Он подвел девушку к последней черте. Еще чуть-чуть — и он подхватит ее на руки и отнесет на кровать. Кейтлин уступала, поддавалась ему — и мужчина забыл о благоразумии и о собственном кодексе чести.

Он начал срывать с нее одежду, скрипя зубами от вожделения. Ни одну женщину не хотел он так, как хотел сейчас Кейтлин. И все-таки ей удалось бы остановить его, скажи она хоть слово. Однако Кейтлин молчала и только все крепче обхватывала его руками — как если бы он был единственной ее опорой в этом урагане страсти.

Перед ним оказались ее груди, прекрасные и нежные округлости, просившие ласк и поцелуев. Какое-то время он любовался ими, а потом взял в рот один из сосков и начал посасывать его, с восторгом чувствуя, как он твердеет. Его рука скользнула вниз, к ее ягодицам, и приподняла и раздвинула их. Ренд прижал к девичьему телу свою напрягшуюся плоть.

Кейтлин захлестнула волна удовольствия. Девушка тихо вскрикнула и встала на цыпочки, чтобы дотянуться до рта мужчины.

Оба совершенно забыли о собаке. Та же вдруг негромко предостерегающе зарычала, а потом вскочила и залаяла. Ренд опомнился первым. Когда Бокейн вновь залаяла, он с усилием оторвался от девичьих губ и слегка отстранился. Они стояли и смотрели друг на друга. Оба тяжело дышали, и в глазах у них было благоговейное изумление.

Он очень легко мог овладеть ею. Домик стоял на отшибе, в соседней комнате находилась кровать, а шотландская борзая не представляла для него серьезной опасности — иначе он уже давно лежал бы на полу со страшной раной на шее. Да и сама девушка наверняка охотно отдалась бы ему. Но Ренд понимал: если он пойдет на поводу у своих низменных страстей, ему уже никогда не удастся даже поговорить с Кейтлин Рендал.

Внезапно ее глаза потемнели. Девушка осознала, что происходит, и резко дернулась, высвобождаясь из его объятий.

— Стой! Не двигайся! Не пытайся бороться со мной! — велел он, встряхнув ее за плечи. — Или ты не понимаешь, что сейчас со мной творится? Погоди минутку. Я немного успокоюсь и отпущу тебя.

Отпустит ее? Кейтлин почувствовала, что держится на ногах только благодаря его поддержке. Если он разожмет руки, она тут же упадет, точно тряпичная кукла. Как все это унизительно! В ее глазах закипели слезы обиды. Она не понимала, как этому человеку удалось лишить ее воли. Она повисла у него на шее! Она целовала его! Да разве не о таких мужчинах многократно толковала она с Фионой, предостерегая кузину и рассказывая ей, как легко может опытный развратник увлечь и соблазнить девушку?! И вот теперь это произошло с ней самой… Почему она поддалась его чарам? Да, он красив, он обаятелен… но он слишком самонадеян и слишком спокоен. Подумать только — ей казалось, что над ними пронесся ураган и что она чудом уцелела, а у его светлости между тем даже шейный платок не измят!

Тут Кейтлин опустила глаза и увидела свое обнаженное тело. Онемев от изумления, она принялась торопливо застегивать платье. Кое-как приведя себя в порядок, она растерянно и гневно взглянула на Ренда. Тот проговорил мягко:

— Не сердись. Я не знаю, как это тебе удается, но ты заставляешь меня поступаться собственными принципами. И мне отчего-то кажется, что я действую на тебя так же.

Он ласково коснулся пальцами ее разгоряченных щек, погладил трогательные завитки на затылке. И спросил негромко:

— Так что же ты все-таки сейчас чувствуешь?

Он так смотрел на Кейтлин, что ей захотелось вновь прильнуть к нему — но не для того, чтобы дать унести себя волне наслаждения, вовсе нет! Просто девушке очень понравилось ощущать себя защищенной. Его руки были такими надежными, такими сильными. Кейтлин обуревали противоречивые чувства, и потому она выкрикнула:

— Я не знаю! Не знаю! Но мне больше не хочется чувствовать это!

— Ты уверена?

— Да! Нет! Не понимаю… Я запуталась… Вы нарочно запутываете меня!.. Почему вы сами не скажете мне, что чувствуете?

Ренд долго смотрел на нее, а потом снял руки с ее плеч и, натягивая перчатки, произнес озабоченно: