Лана Морриган - Шпилькой по хамству

— Свободна! Машина будет через 15 минут, подождешь внизу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Последние капли желания объяснять что либо испарились. В горле клокотала ярость, обида тугим узлом стянула живот, дыхание было рваным, по щекам потекли горячие слезы. Справившись со ступором, молча встала, подобрав чемодан и рюкзак с пола, пошла к выходу, за спиной слышались шаги, не оборачиваясь вышла из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь. Сил на звонкий хлопок не было. Из квартиры услышала грохот, что- то влетело в стену и крик: "Это не мой ребенок!"

— Нет никакого ребенка, идиот, и не будет… — шепотом произнесла себе.

В лифте, из отражения в зеркале на меня смотрела испуганная девушка с нервным взглядом. Потрясающими руками вытирала слезы, но попытки были тщетны, они лились нескончаемым потоком. Сделав несколько глубоких вдохов, вышла в вестибюль. Поставив чемодан, в очередной раз старалась привести себя в порядок, не с первой попытки собрала волосы в конский хвост и вытерла слезы. Перед глазами стоял образ Смирнова: сжатые кулаками и искаженные злобой лицо. В душе была буря эмоций: гнев, жалость к себе, непонимание происходящего. Слезы душили, перебирая в голове наш с мамой Леной разговор и реакцию Яра, пыталась найти ему оправдание. Действительно, если бы я услышала со стороны, то мне тоже показалось, что речь идет о беременности. Это первое, что можно подумать, при слове "задержка". Допустим. Но почему Смирнов так взбесился?

Ходила кругами вокруг чемодана, не могла найти себе места. Казалось, что от скорости передвижения зависит скорость мозговой деятельности.

Точно, Алина! Беременная Алина, он же говорил, что ребенок был не его, и с ней расстался. Если он прощался с Алиной так же, как и со мной, то мне ее жаль.

Эта мысль принесла мне какую-то ясность.

Слезы сходили на нет, аккуратно вытерев платком потекшую тушь заметила консьержа, которой сидя за своим столом внимательно наблюдал за мной. Махнув головой в знак приветствия, приняла решение, что стоит наступить на свою гордость и попытаться все объяснить. Сама отчасти виновата, нужно было давно поговорить.

Оставив чемодан на первом этаже, села в лифт, в голове крутились фразы с которых следовало бы начать разговор. Слушать долгих объяснений он не будет, поэтому постараюсь донести информацию как можно быстрее. А дальше пусть решает сам. Глядя на бегущие номера этажей, гордость буквально кричала, что после подобного обращения нужно с высоко поднятой головой помахать платочком и не вспоминать о существовании Смирнова, а никак не пускаться в ликбез. Но сердце просило другого- попытаться, щемило в груди с такой силой, что стало больно дышать, с каждым шагом к квартире оно стучало все быстрее.

Нажав на звонок, слушала удары в груди. Тишина…шаги…дверь открыла Елена с профессиональной улыбкой на лице. Откинув все приличия и расшаркивания пошла в наступление:

— Мне нужно поговорить с Ярославом.

Выражение Елены не изменилось:

— Его нет дома, — произнесла ровным тоном.

Гордость кричала: "Не унижайся, идем!".

— Я знаю, что он дома. Минуту разговора, я больше не прошу, — слезы стали накатывать вновь.

— Мария, пожалуйста, не настаиваете, я не могу вас впустить, — профессиональное радушие сменилось на просьбу в глазах.

— Извините, — быстро развернувшись направилась к лифту.

"А я тебе говорила!" — подлила масло в огонь Гордость.

На улице меня ожидало такси, водитель говорил без умолку, задавал вопросы и сам же на них отвечал. Он мог бы работать утренним ди-джеем на радио. Вслух озвучила эту мысль и одухотворенный похвалой мужчина осыпал двойной дозой интересных историй от мастера извоза странных пассажиров. Стоя на светофоре под фоновый бубнеж рассматривала рекламу на которой прекрасная девушка с лучистой улыбкой рекламировала салон красоты. Ниже была надпись "Измени себя- измени свою судьбу!"

— Остановите, пожалуйста, я выйду тут.

До рейса было еще 6 часов, а изменить судьбу хотелось прямо сейчас.

Затащив чемоданчик в лобби салона, поинтересовалась нет ли свободного мастера, на мою удачу, как раз появилось окошко у "девочки с золотыми руками".

"Девочка с золотыми руками" была чуть старше меня и имела красивое лицо, короткую стрижку, которая подчеркивала грациозную шею.

— Добрый день, меня зовут Екатерина. Что вы хотите? Укладку? Могу сделать шикарные косы, будет очень красиво!

— Нет, спасибо. Я хочу стрижку, как у вас.

Мастер Золотые Ручки внимательно посмотрела мне в глаза. Следы недавних слез еще оставались на лице. Припухшие веки и потухший взгляд рассказали ей о многом.

— Не стоят они этого. Такие красивые волосы, — провела руками по пучку, наклонившись ниже, сказала, — завтра сильно пожалеете, что срезали длину.

— Нет, я давно хотела это сделать, — ответила глядя на отражение в зеркале.

— Хорошо, но можно я оставлю немного длины. Кощунство расставаться с такими шикарными волосами, — приложила ребром ладонь к моему плечу, показывая то место до куда отрежет.

Кивнула в знак согласия и закрыла глаза, в зале стояла тишина и был слышен звук режущих ножниц.

— Всё! — с придыханием произнесла Мастер золотые ручки. Локоны были аккуратно сложены на столик под зеркалом. На них смотрели все кто находился в комнате, а Екатерина смотрела на мою реакцию. — Если разрешите, их можно сдать на благотворительность, для деток.

Локоны лежали чужеродным предметом и я не испытывала ни капли жалости о содеянном. Почувствовала легкость и нездоровую радость.

— Да, конечно, — ответила улыбаясь.

Екатерина оживилась:

— Осталось немного, я придам вашим волосам красивую форму, будет чудесно. Вы не сильно торопитесь? Я видела чемодан, в отпуск?

— Домой.

Как и обещала, в понедельник пришла на осмотр, стандартный набор неприятных процедур прошла с безразличием, мою неразговорчивость и усталый вид, мама Лена списала на поздний прилет самолета.

Пару дней провалялась в постели жалея себя и пытаясь понять произошедшее. Пришлось отпроситься на работе сославшись на вирус.

Каждый телефонный звонок приносил надежду, а позже разочарование. К среде окончательно сдавшись, пройдя несколько стадий: начиная с гнева переходящего в обиду, злости на саму себя, и в завершении, гнева на весь род мужской, после недолгих торгов со своей Гордостью, договорились об одном звоночке Ярославу и если и в этот раз он не возьмет трубку, то считать эту тему закрытой…навсегда.

Звонок был не один, а семь и каждый раз слышала гудки или механический голос автоответчика.

Спячка в будние дни плавно перетекала в спячку на выходные, с Лерой курсировали между магазином- кулинарией и телевизором.

В воскресенье в бой пошла тяжелая артиллерия. Мама Лена во главе с Андреем стояли на пороге нашей квартиры буквально с первыми петухами. Бесцеремонно ворвавшись в царство лени и чревоугодия, открыв дверь своими ключами, провели воспитательные работы. Отправив Андрея с Леркой погулять, Мама Лена качественно вправляла мне мозги:

— Пришло время поговорить! — заявила серьезным тоном. — Это из-за того, что ты рассказала Ярославу о бесплодии?

Я отрицательно покачала головой.

— Вы поссорились?

Изобразив рукой что-то непонятное, отрицательно покачала головой.

Мама Лена не теряла надежды:

— Опустим подробности. Они не столь важны. Вы расстались?

Хмыкнув в ответ, утвердительно качнула головой. Если это можно назвать расставанием, когда тебя выкидывают из жизни, не желая даже выслушать.

— Ты пыталась все исправить?

Второй раз мотнула головой в знак согласия.

— А сейчас хочешь его вернуть?

Я неуверенно пожала плечами, картина последней встречи ярким пятном всплыла в памяти:

— Нет, — сама удивилась решительности в своем голосе, — не хочу, — мама Лена облегченно вздохнула услышав мой голос. — Я больше не хочу переживать подобное, когда от тебя избавляются, при любом недопонимании…выставляют…

И тут слова потекли сами собой, а за ними и слезы, мама Лена гладила меня по голове, крепко обнимая. Я рассказала об Алине, о подслушанном телефонном разговоре и о последствиях. На последних фразах я уже перешла на невнятное подвывание и руками растирала слезы по лицу.

— Вот и хорошо, выговорилась…Послушай, вылезай из скорлупы, ты уже потеряла неделю жизни жалея себя. Хватит. Ты красивая, а главное, очень умная девочка. И сделала все правильно, попыталась поговорить, но тебя не желают слушать. Я не говорю, что боль уйдет мгновенно, но…и она пройдет.

Было горько соглашаться, но это правда. Боль утраты родителей и предательства мужа притупились со временем. Да, на это ушли ни день, и ни два, но жизнь продолжается. И я знала, что скоро придет она- пустота и смирение.

— Тебе полчаса на сборы, приведи себя в порядок, — проведя по коротким волосам, добавила. — А мне нравится, тебе к лицу новая стрижка, — заправив локон за ухо, поторопила. — На сегодня много планов, начнем с магазинов, дикие скидки их нельзя упустить.

***

Так началась моя новая жизнь, жизнь без Смирнова Ярослава Витальевича.

Со временем все вошло в привычное русло, на работе Павел Петрович не мог нарадоваться моей хватке, отметив, что болезнь мне прибавила решимости и закалила стержень руководителя. С его же слов, сотрудники постанывали от моих нововведений систем штрафов и мотиваций, но это и к лучшему.

Свободное время от работы и выходные были расписаны поминутно: тренинги, Леркины секции и мои тренировки, бассейн, велопрогулки, курсы экстремального вождения и квиз по пятничным вечерам.

Родных навещала набегом и все реже. Почему-то именно там я чаще всего вспоминала Яра. Мама Лена твердила, что я себя скоро загоню, и Макс подхватив идею, обещал меня пристрелить, чтоб я не мучилась. Шутку оценить по достоинству не получилось. Как они не понимают, что нельзя останавливаться, иначе приходит боль. Тупая, давящая, всепоглощающая.

Через какое-то время появилась спасительная тишина чувств. Я больше не дергалась при каждом звонке, не бежала проверить смс, или выглядывать в окно субботним утром. Но расслабляться и снижать темп не хотелось. Вот и сейчас, глядя как Лёлька уплетает соленую рыбу и мурчит себе под нос о ее вкусовых качествах, второй раз на неделе мыла холодильник.

— А у тебя не осталось еще рыбки? — обглодав хвостик, вопрошала Лёлька, перебирая пакеты с выложенными продуктами на столешнице.

— Нет, ты все доела, — подруга обсасывала плавники ржавого с душком лещика, я же только морщилась от запаха, но понимала, чтоЛелька сейчас перешла в режим "хочу краденого шашлыка", — из соленого есть помидорки, могу открыть.

— Не, рыбки бы…

— Угу, гниленькой, да вонюченькой, — завязывала в пакет остатки, дабы запах не разнесся по всей квартире.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ничего ты не понимаешь, Маруська, — грустно выдохнула Лёлька.

— Да где уж мне, — со смехом расставляла баночки в дважды чистый холодильник, — с Леркой мне яблок хотелось.

— Я и говорю, не понять тебе меня…

В кухню влетели Лерка с Мишей, тыча пальцами:

— Там вор пришел, — шепотом сказал Миша.

Лёлька аж подскочила и вышла в коридор:

— Где вор? — вот она сила материнского инстинкта. Буквально с голыми руками на вора пошла.

В коридоре слышался скрежет металла о замочную скважину, как будто кто-то старался подобрать ключ. Дверь поддалась и на пороге стоял Макс с ведром винограда в руках.

— А вот и вор, — рассмеялась Лёлька, — привет, Максим.

Дети сразу же нырнули в ведро и с удовольствием чавкали сочными ягодами.

— Привет всем. Мань, у тебя звонок не работает, батарейка, наверное, села. Я стучал, но вы не слышали, — отобрав ведро из рук мелких захватчиков, отнес его на кухню, — родители передали, — пояснил он.

— Спасибо, ты чай будешь?

Оглядев беспорядок на кухне, он отрицательно покачал головой:

— Дай телефон позвонить, свой забыл, — Лёлька протянула смартфон. — Не, мне Машин нужен, я номера на память не помню, — взял телефон и вышел в коридор.

— Виноград будешь, горе всеядное? — спросила у подруги.

— Буду и с собой взять не откажусь.

— Как Ваня тебя прокормит…

— Все, спасибо, я ушел. Настенька ждет, — с нежностью в голосе произнес брат.

— Привет передавай и спасибо.

— Ага, вы наедайтесь, больше не будет, последний сняли.

Услышав звук закрывающейся двери Лёлька с заговорческим видом спросила: