Екатерина Вильмонт - Шпионы тоже лохи

– Замолчи сейчас же. И не смей даже думать о таких вещах! Мы еще успеем с ребенком!

Марта не лукавила. Доктор Алексахин и в самом деле сказал ей это, но не сегодня, а в прошлый раз. Она тогда об этом промолчала, а сегодня сочла за благо сказать, чтобы не говорить о встрече с его бывшей женой.

Он принялся утешать ее, а он это умел, и в конце концов она уснула, прижавшись к нему, успокоенная и разнеженная. Но ночью она вдруг проснулась как от толчка. Бобров спал. И вдруг Марта поняла: я должна, я обязана сказать ему про Софью-Надежду. А вдруг он не в курсе, а она может причинить ему какие-то неприятности, она вообще может быть опасна. И Марта решилась.

– Миша, Мишенька, проснись!

– А? Что? – вскинулся он. – Что случилось?

– Миша, прости, что разбудила, но я больше не могу, я должна сказать тебе…

– Сказать? Что-то случилось?

– Да, Миша, ты прости… я не знала, говорить ли, и вдруг поняла, что надо сказать. Это может быть опасно…

– Опасно?

Сна как не бывало. Он сел в постели, протер глаза.

– Да, Миша, помнишь, я рассказывала тебе про женщину с ребенком, которую случайно встретила, ты еще тогда надо мной посмеялся?

– Нет, если честно. Хотя, постой, ты говорила, что это у тебя от безделья крыша едет, да?

– Да.

– И что?

– А знаешь, кто была эта женщина?

Он похолодел.

– И кто же?

– Твоя первая жена.

– Так я и думал…

– Значит, ты знал, что она жива?

– Разумеется, знал.

– А я вот не знала даже, что она вообще когда-то была. Мне Миля по секрету сказала.

– И ты ни разу ни о чем меня не спросила… Поверь, я это ценю. Очень. А теперь послушай, я все тебе скажу. Чтобы не было недоразумений. Да, я был женат, и мы вместе уехали из России с определенным заданием. И хотя мы проходили всякие тесты на совместимость и вообще кучу проверок, через два года мы поняли, что нам плохо вместе, я бы потерпел, но она начала чудить. В ней сильна была авантюрная жилка, один раз это ее свойство принесло нам удачу, а второй едва не стоил мне жизни. Я дал понять наверх, что нам лучше не работать вместе, и меня услышали. Ее смерть была инсценирована, и настолько удачно, что эта история даже не всплыла, когда меня арестовали. Ее перевели в другую страну, и я больше о ней не слышал. И вдруг она возникла, месяца два назад, и вела себя так, что я вынужден был обратиться к Матвееву. Он сказал, что она… не вполне адекватна, я это и сам заметил. С тех пор я ее больше не видел. Подозреваю только, что это она прислала мне твои фотографии с Лешкой. А что, она опять возникла?

– Да, Стив, возникла.

– Что? Как ты меня назвала?

– Стив. А что, разве не так тебя звали там?

– Так. И это уже не тайна. Но я просто не люблю возвращаться в то время. Это она тебе сказала?

– Да!

И Марта поведала мужу, что произошло сегодня в клинике.

– Так! Значит, она тебя выслеживает…

– Миша, у нее отняли ребенка!

– Начнем с того, что это вполне может быть плодом ее больной фантазии. Вряд ли наш человек, а ее муж как мне стало известно, наш человек, так вот, вряд ли он стал бы привлекать к себе внимание. У нее здесь мать и сестра, может быть, они, видя все, что творится, забрали девочку к себе… Скорее всего, именно так. Хотя погоди… Мне же Матвеев сказал, что ее мужа убили, и как-то очень жестоко, вот она и помешалась.

Марта заплакала.

– Как ужасно, какая жуткая профессия! Мишенька, какое счастье, что ты уже не шпион!

– Ладно, ладно, маленькая, успокойся, я с тобой, мы нашли друг друга, нам хорошо вместе, а прошлое… что ж поделать, оно иногда вторгается в нашу жизнь.

– Ох, Миша, она такая неприятная, но мне ее ужасно жалко. Значит, у нее была неустойчивая психика… А как могли такую взять в шпионки?

– Понимаешь, психика мудреная штука. Иной раз вроде бы неустойчивый психически человек являет чудеса стойкости и наоборот, вроде бы железный товарищ, а дает слабину. Все люди, все человеки, даже разведчики. А теперь спи!

– Миша, а что с ней теперь будет?

– Откуда я знаю? Думаю, если еще устроит подобную сцену в публичном месте, ее могут госпитализировать…

– В психушку?

– Ну а куда? Не в роддом же! – раздраженно бросил Бобров.

– Миша, как ты можешь!

– А как ты думаешь? Если бы ее сегодня не остановили, кто знает, что еще она могла бы выкинуть? Она опасна! Она владеет всякими приемами, могла вообще схватить нож в этом буфете… Мало ли… И вообще, пока я не узнаю, что она изолирована, будешь ездить не на такси, а с Анатолием. Я утром позвоню ему и договорюсь.

– Миша!

– Ничего не Миша! Я не хочу подвергать тебя опасности. И никаких возражений.

– Ну хорошо, хорошо. Миша, послушай, а если она попадет в психушку?

– Попадет, скорее всего.

– А что будет с ребенком?

– У нее есть мать и сестра. Не пропадет ребенок.

– Девочка такая хорошенькая, рыженькая, в веснушках.

– Так! И что, сейчас последует предложение взять ее к нам, да?

– Ну, я подумала…

– Марта, окстись! Об этом не может быть и речи, – очень жестко проговорил Бобров. – Ребенок не игрушка. Мать Надежды еще не старая и более чем разумная женщина. Сестра ее одинокая, они прекрасно сумеют позаботиться о ребенке. Да и Надю вылечат или хотя бы подлечат и что будет? Хоть ты с ума-то не сходи…

Бобров никогда еще не говорил с Мартой так жестко и непререкаемо. Она, конечно же, заплакала.

– Ну, пореви, пореви, дело хорошее, может, со слезами дурь-то и выйдет. И еще – пойми, я люблю тебя и готов потакать многим твоим прихотям, но совершенно не готов стать отцом ее дочери. Да, именно так, категорически не готов! И вообще не желаю иметь с ней ничего общего, можешь ты это понять?

Марта смотрела на него с испугом. Ему стало жаль ее. Он привлек ее к себе, поцеловал в макушку. Запах ее волос успокоил его.

– Ну все, все, понимаю, ты хочешь ребенка, и я хочу, давно хочу, но своего. И он у нас будет. Как только Пыжик позволит… Ты добрая, даже иной раз чересчур.

– Миша, скажи, а что между вами было не так?

– Да практически все.

– И секс?

– Прежде всего секс, – усмехнулся он. – Но мы не будем об этом говорить. Я не хочу.

– Ладно, я все поняла.

– А вот с тобой этой проблемы нет, – засмеялся он. – С тобой вообще почти нет проблем, только с твоим здоровьем. Но это поправимо. Все. Спи, маленькая.

Ночной разговор принес облегчение. Хоть одну тайну удалось сбросить с плеч.

Время шло. Дело близилось к весне. Позвонила Гуля.

– Мартышка, привет! Как дела?

– Да ничего, нормально. А ты как?

– Знаешь, я встретила в Кисловодске твоего брата.

– А что ты делала в Кисловодске?

– Навещала родственников. Слушай, я его с трудом узнала. Он так изменился…

В голосе Гули звучало разочарование.

– Светлый образ померк? – усмехнулась Марта.

– Окончательно и бесповоротно. Я подошла к нему, напомнила о себе, он сделал вид, что вспомнил, но явно просто из вежливости. И пригласил поужинать. Тогда еще образ не померк, и я обрадовалась, пошла. И вот за ужином образ померк. Он стал желчный, недобрый… А когда-то был таким очаровательным… А в конце ужина он вдруг предложил пойти в гостиницу. Когда-то я об этом мечтала, а тут отказалась.

– Почему?

– Тон был уж очень… я бы даже сказала хамский. А хамства я не терплю.

– Господи, Гулька, хамом Петька никогда не был. Он, вероятно, напился?

– Не сказала бы, пил умеренно. Но, короче, это другой человек. И мне даже стало легче. Я как будто освободилась.

– С ума сойти!

– Знаешь, я потом прокручивала в уме весь разговор. Он был, пожалуй, даже пошлым. Вот уж чего я от него не ожидала, так это пошлости. Ну, я сказала тебе то, что накипело. А теперь к делу. Скажи, вы с Корнеем не хотели бы попробовать себя на телевидении?

– Как? – опешила Марта.

– Понимаешь, создается новый дециметровый канал, там ищут ведущих музыкальных программ…

– Музыкальных?

– Да.

– Ну, я не знаю…

– Мартышка, не глупи, знаю – не знаю, надо попробоваться.

– Но конкретнее что-то можешь сказать?

– Могу! Завтра в три часа вам надо быть на канале. Адрес я тебе скину эсэмэской, иметь при себе паспорта и сказать, что вы к Баженову.

– Кто такой?

– Генпродюсер. Он на вас посмотрит, попробует. Я ничего не обещаю, просто я замолвила ему словечко, он пошукал в Интернете, послушал пару ваших программ и сказал, надо посмотреть. Это все.

– А он…

– Он возник сразу после того, как померк светлый образ, – засмеялась Гуля, – прямо там, в Кисловодске. Он там печень лечил.

– И вылечил? – со смехом спросила Марта.

– Похоже да, но с моей помощью. Короче, подруга, звони своему Корнею, а потом перезвони мне.

– Хорошо!

Марта набрала Корнею.

– Мартуся, ты соскучилась?

– Корнюш, у меня деловой разговор. Нам с тобой предлагают попробоваться на телевидении.

– Шутишь?

– Какие шутки!

И Марта ввела его в курс дела.

– Ну что ж, это шанс, а упускать шансы грешно, хотя я лично слабо верю, что нас возьмут. Одно дело голоса, и другое внешность. Черт знает, что им там надо. Но попробовать все равно следует. Тогда я заеду за тобой в половине второго?

– Идет!

– А твой шпион возражать не будет?

– А я пока ничего ему говорить не буду. Если не выйдет, зачем зря напрягать его и себя?

– Мудреешь, Мартуся! Ну, до завтра!

Марта пребывала в растерянности. То ли радоваться заманчивому предложению, то ли огорчаться из-за брата. Чтобы про ее любимого Петьку сказали, что он хам и пошляк? Абсурд! Но почему-то она поверила Гуле. Неужели человек может так измениться? Невероятно!

Корней заехал за Мартой.

– Волнуешься, Мартуся?

– Даже не знаю. Есть немного. А ты?

– Видишь ли, я как-то не верю, что нас возьмут. Просто считаю, что всякий, даже крохотный шанс, надо использовать, что называется, для очистки совести. Вполне возможно, что возьмут только тебя, ты такая милая, так умеешь улыбаться…

– Да ну… Одна я не соглашусь!

– Это еще почему? Из солидарности, что ли? Так это, извини, чепуха!

– Ничего не чепуха!

– Ты слишком хорошая, Мартуся!

– Слушай, зачем мы сейчас будем это обсуждать? Глупо. Может, они на нас посмотрят и скажут: катитесь вы колбаской по Малой Спасской!

– Вот, это правильный настрой. Слишком большие ожидания вредят здоровью.

Они припарковались в обширном дворе, у здания какой-то бывшей фабрики. На проходной у них потребовали паспорта, сверились с длиннющим списком.

– Ждите, за вами придут.

Минут через десять за ними действительно пришли и какими-то захламленными коридорами, лестницами, переходами куда-то повели. Марта вдруг начала страшно волноваться. И взяла Корнея за руку. Он ласково пожал ее руку. Держись, мол! Похоже, он и сам начал волноваться. Наконец их ввели в небольшую комнату, заваленную дисками, кассетами ВХС, давно уже вышедшими из употребления, журналами и виниловыми пластинками.

– Да, бардак еще тот! – проговорил Корней.

Дверь распахнулась. На пороге стоял мужчина лет сорока, высокий, крепкий, с каким-то настороженным выражением лица.

– Добрый день, господа. Вы, как я понимаю, Корней и Марта? А я Баженов, Виталий Витальевич. Ну что ж, поговорим? У нас, как вы уже знаете, создается новый канал. Канал «Позитив». Негатива в нашем мире накопилось столько, что мы надеемся привлечь зрителей именно сугубо позитивным настроем. Никакой политики, никаких страшилок. Ну, вы понимаете, вы ведь работали на радио «Солнце». Я послушал ваш дуэт, это, собственно, именно то, что мы ищем. У вас отличные голоса, да и внешность тоже вполне пригодная для телевидения. Надо, конечно, попробовать, как к вам отнесется камера. Это важно!

– Простите, Виталий Витальевич, – начала Марта.

– Да, слушаю вас!

– Мне сказали… Гуля сказала, что речь идет о музыкальных программах…

– Да. Вас что-то смущает?

– Собственно, нет, просто хотелось бы понять…

– Знаете что, давайте сейчас пройдем в студию, там вас попробуем с камерой, с микрофоном, а потом уж поговорим более предметно.

Они опять шли длинными коридорами, наконец вошли в темное помещение.

– Осторожнее, смотрите под ноги, – предупредил Баженов.

Корней взял Марту под руку. Они перешагивали через бесчисленные провода и вдруг оказались в красивой уютной студии. Она являла собой оазис в пустыне производственной неразберихи.

– Сядьте вот тут, вас сейчас загримируют, у нас еще гримерка не оборудована.

И тут же к ним подскочили две девушки не первой молодости и принялись колдовать над их лицами.

– Ой, а взглянуть-то на себя можно? – взмолилась Марта.

– Я дам вам зеркало, когда закончу! – сурово ответствовала гримерша.