На столе, прикрытый до бедер белой простыней, давая возможность лицезреть глубокую рану на плече, кровоточащее пулевое отверстие, Рауль Дюмон лежал, не подавая никаких признаков жизни, а подключенные к нему аппараты показывали прямые зеленые линии на черном экране.

- Девушка, вы не можете здесь находиться! -встал перед ней седоволосый мужчина в очках, препятствуя тому, чтобы она прошла внутрь, но Саманта оттолкнула его, словно он не простой хирург, а очередная преграда, мешающая им быть вместе.

Приблизившись к, кажется, уже не дышащему Раулю, лицо которого приобрело странный серовато — бледноватый оттенок, Саманта опустилась перед ним на колени, взяв его холодную руку, переплетя их пальцы вместе.

Он не может умереть! Спустя столько лет они встретились снова, чтобы начать все сначала, создать новый мир, предназначенный им обоим, забыть обо всем плохом. Если он умрет, то какой смысл оставаться ей живой? Если не станет главного смысла ее жизни, то зачем ей вновь существовать бесцельно и ненужно?

- Пусть она попрощается с ним! - скомандовал одной из подскочивших к ней медсестер хирург, снимая маску, и Саманта закусила до крови нижнюю губу, подавляя желания обернуться и закричать, что она ни с кем не собирается прощаться, потому что ее Рауль будет жить! Несмотря ни на что, вопреки всему, он не поступит с ней так жестоко.

- Рауль, твой брат, Адриан, так сильно любит тебя, - начала Саманта, крепче сжав его руку. - Твоей невестке, Кристине, противопоказан стресс, а сейчас она плачет, боясь потерять тебя. А Мария Канарис, девушка, которая улетела, чтобы ты смог быть по — настоящему счастлив, пожертвовала своей любовью ради тебя! А как же я? В тебе вся моя жизнь, Рауль Дюмон, и я безумно люблю тебя!

Мужчина молчал, и на мгновенье Саманте показалось, что он услышал ее по дрогнувшим ресницам, однако это всего лишь плод больной и разыгравшейся фантазии. Но она не могла позволить Раулю уйти навсегда и безвозвратно. Ускользнуть от нее. Отдать его вечности, откуда нет ни единого шанса выбраться. Разрешить неизвестности похитить его душу, унося от нее далеко — далеко.

Может, Небеса наказывают ее, Саманту, за то, что она когда — то разбила сердце Раулю, не оценила, решив забрать его, дабы дать ей понять, как бесценен для нее был мужчина. Пусть накажут иначе…Пусть отнимут ее жизнь, лишат всего, обрекут на мучения разлуки, но оставят Рауля живым и невредимым.

Почему все так печально на нее смотрят, не скрывая жалости и сострадания? Рауль жив! Наверное, он просто крепко спит из — за наркоза, поэтому все они глупо и ошибочно полагают, что он….

- Рауль, посмотри на меня! - попросила девушка, выпрямившись и обхватив его лицо дрожащими пальцами, проводя по тонким губам пальцами, поглаживая заметную щетину. - Ты знаешь, как мне не нравится, когда ты бывает шутишь, не думая? Хватит дурачиться, Рауль! Посмотри на меня и докажи им, что ты — жив!

Он не реагировал на ее слова, продолжая лежать без движений. Одинокая слеза скатилась по щеке Саманты, тем не менее она не намеревалась разрешать предательской слабости взять над ней вверх. Она непременно будет плакать и плакать в его теплых объятиях, рассказывая, как испугалась за него. Она больше не будет сильной, так как теперь ее силой и поддержкой будет Рауль.

- Девушка, я и так нарушил правила, - вмешался в разговор хирург, попытавшись коснуться ее руки, но Саманта резко дернулась, яростно отшвырнув протянутые к ней пальцы в окровавленной перчатке. То ли один вид крови Рауля, то ли осознание, что она, на самом деле, теряет его, заставили девушку завопить нечеловеческим голосом, будто дикий зверь, которого резали острым лезвием:

- Никто не смеет трогать ни меня, ни моего Рауля! Рауль, открой же глаза и посмотри, что нас снова хотят разлучить! Но в этот раз я никому не позволю отделить нас друг от друга.

- Вы не можете проводить столько времени в реанимации, без халата и…-начал пожилой мужчина, но умолк и попятился назад, заметив угрожающее пламя гнева и отчаяния в карих глазах, способное сжечь все вокруг и превратить в пепел. За столько лет практики он видел многих женщин, познавших горе и утрату любимого человека, однако с подобным сталкивался впервые.

- Рауль, ты обманул меня? -внезапно переменила тему Саманта, перебирая густые волосы мужчины. - А как же обещание провести со мной всю жизнь и начать все сначала? Если ты хранил мою фотографию в своем портмоне, то разве не можешь открыть глаза ради меня? Докажи, слышишь, докажи силу своей любви! Посмотри на меня, черт побери!

Неужели он столь безжалостным образом решил поиздеваться над ней? Разве ему не ясно, что она погибнет без него? Лучше бы ее мать пустила в них обоих пули, чем обрекла на мучительную погибель, растянувшуюся в бесконечные секунды! Лучше бы умирала она, но не наблюдала, как покидает жизнь горячо любимого человека!

- Рауль! -заорала, как бешеная Саманта, давясь подступившими рыданиями. - Ты не можешь умереть, любовь моя! Прошу, не умирай же! Я не смогу и не захочу жить без тебя, ведь в тебе вся жизнь моя! Я очень люблю тебя. Неужели ты оставишь меня? Ладно, если ты все — таки обижен на меня, то подумай о Марии. Ты ведь обещал докончить ее портрет. Даже такую малость не сделаешь для нее? Если ты…Ты хочешь оставить ее портрет недоконченным? Может, то, что ты не смог ее полюбить, она тебе и простит, но обман — никогда!

Сотрясаясь от безудержных рыданий, девушка прижалась губами к его внутренней стороне ладони, проклиная тот миг, когда не успела понять, что ее мат, как всегда, приступит к запасному плану. Разве она предугадала бы подобный исход? Стрелять в безоружного и ни в чем невиновного человека — безжалостное преступление! Какая же мерзкая женщина ее родила, хотя родителей нельзя ни осуждать, ни выбирать, но Саманта жалела, что ее мать — Элизабет Джеймс! Если отец Сэмми был жив, он бы не дал случиться такому! Остановил, запретил, предотвратил, приложил максимум усилий, тем не менее не позволил произойти этой трагедии!

Внезапно до слуха Саманты донеслись странные звуки, напоминающие пики, и она резко подняла голову, следя за тем, как зеленые линии становятся дугообразными и быстро плывут по монитору, на котором отобразились мелкие цифры. Рауль! Что с ним? Неужели это и есть…конец?

- Рауль! -вместо крика вырвался хриплый шепот, и Саманта почувствовала, как руки подошедшей полной медсестры поднимают ее за подмышки, уводя сопротивляющуюся девушку в сторону. Сквозь пелену слез Саманта разглядела радостную улыбку на лице женщины, снявшей маску.

- Уходи отсюда! -без капли жалости, наоборот, воодушевленно произнесла она. - Твой Рауль будет жить! Мы не могли продолжить операцию, потому что его сердце перестало биться. Но, видимо, эта клиническая смерть, поэтому уходи и позволь нам вернуть тебе твоего Рауля невредимым.

Когда Саманту вытолкнули за дверь, ей потребовалось несколько секунд, дабы понять, какую прекрасную новость сообщила медсестра. Рауль будет жить! Господь внял ее мольбам, и…Рауль услышал ее! Услышал все — таки, не дав смерти победить любовь.

Саманта на негнущихся ногах направилась в сторону палаты, чтобы поделиться нахлынувшим счастьем с Кристиной и Адрианом, опираясь на стену, как вдруг она затормозила, тяжело задышав. Стены внезапно стали давить на нее, а потолок, будто вот — вот рухнет на нее, и Саманта почувствовала, как падает. К ее неимоверному удивлению, столкновения с полом удалось избежать благодаря двум сильным мужским рукам, подхватившим ее, не давая упасть. Она перевела постепенно проясняющийся взгляд на своего спасителя. Мужчина с черными волосами, пронзительными голубыми глазами, чем — то очень похожими на Рауля, сурово поджатыми губами, внимательно изучал ее до того, как резко поставить ее в вертикальное положение. Не чем — то, а он очень был похож на Рауля, и Саманта открыла рот для озвучивания пришедшей догадки, но незнакомец поспешно ретировался, оставляя ее в недоумении.

Саманта пообещала себе, что подумает над тем, кто он такой позже, а сейчас — необходимо всем сказать, что ее Рауль жив! Он успешно справился с последним испытанием, сразившись со смертью! Теперь все будет по — другому!


ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ.

НАВСЕГДА.


Семь месяцев спустя.

Париж, Франция.

Картинная галерея Лувра.


Рауль Дюмон согласно кивнул молодой рыжеволосой журналистке, пробившейся к нему через толпу собравшихся в картинной галереи Лувра туристов и местных жителей, а также ценителей и критиков, прилетевших со всех стран мира с одной лишь целью.

Оценить и увидеть собственными глазами устроенную младшим братом князя Монако — Адриана Николя Дюмона, выставку. Жаль, что сам Адриан не смог присутствовать, так как все свободное время посвящал маленькому сыну и горячо любимой жене, зато главное, что рядом с Раулем была женщина, которую он любил больше всего на свете. Ради которой победил даже смерть, вернувшись, чтобы исполнить каждое данное обещание.

И эта очаровательная женщина в красном вечернем шифоновом платье, облегающим ее стройную и соблазнительную фигуру, стояла рядом с ним, крепко держа руку законного супруга. Она больше не Саманта Джеймс, когда — то знаменитая супер — модель и покорительница мужских сердец. Отныне ее все знали, как Саманту Дюмон, жену известного художника из Монте — Карло, слава о котором распространилась по всему миру. Картины Рауля Дюмона поражали не только красотой и разнообразием красок, но и глубиной чувств, отражающихся на полотне, будто он вкладывал не только труд, но и душу. Хотя, возможно, так и было, потому что его последняя картина светловолосой девушки завоевала лишь положительные отзывы. Ни одной критики. Впрочем, чего таить, но даже предвзятые критики восторгались талантом молодого художника.

- Мсье Дюмон, скажите, ваша жена служит источником вашего вдохновения? - поинтересовалась журналистка, приблизив к тонким изогнувшимся в лукавой улыбке губам мужчины микрофон, при этом заметив, как в голубых глазах заиграли веселые чертики, стоило ему посмотреть на слегка покрасневшую жену.

- Она не только источник моего вдохновения, но и смысл моей жизни, - сказал Рауль, обхватив рукой тонкую талию Саманты, притянув ближе и поморщившись от вспышек фотоаппаратов.

Кто бы мог подумать, что полгода назад, полностью оправившись и выписавшись из больницы, он сразу же потащил Саманту в церковь, словно боялся, что она вновь убежит от него? Они поженились без свадебного платья, гостей и всего того, что бывает на обычных церемониях, зато главным свидетелем их благословленного союза стали Бог и их любовь. И Рауль поклялся, что сделает эту женщина самой счастливой женой, а себя — лучшим мужем!

- До нас дошла информация, что, несмотря на выгодные предложения, вы отказываетесь продавать свою последнюю картину, да? -задала очередной вопрос журналистка, мысленно позавидовав белой завистью Саманте за то, что ей достался такой любящий и заботливый супруг, так как сама она до сих пор не была замужем.

- Верно, все мои картины продаются, кроме этой, - ответил Рауль, и его брови сошлись на переносице, хмуро и мрачно, будто он что — то вспомнил, но спустя секунду выражение лица смягчилось, когда Саманта тронула его за рукав пиджака. Письмо, оставленное Марией, Рауль бережно хранил в кабинете своего особняка, купленного на собственные деньги не в Монако, а в Париже, как он давно и желал, заработанные от продажи новых картин и колоссального успеха, свалившегося на него нежданно. Это письмо напоминало ему о странной испанке, кардинально изменившей всю его жизнь. Именно она косвенно, но помогла им с Самантой соединиться!

- Позвольте узнать причину, - не отставала вспыхнувшая любопытством девушка. - Говорили, что за эту картину предлагала около пяти миллионов евро, но вы отказались и за такую цену продать. Может, вы ожидаете большей суммы?

- Дело вовсе не в деньгах! - отрезал Рауль. - Меня не волнует материальный вопрос. Картина не продается и не продастся, а у всех есть возможность лишь любоваться ею. На этом, надеюсь, все?

Картина светловолосой девушки с теплыми карими глазами и ласковой улыбкой в белоснежном платье привлекало внимание многих, но для Рауля она служила еще одним напоминанием о Марии Канарис, которая исчезла. Рассеялась, как утренний туман. Уплыла, как облака, ни разу за все месяцы не позвонив. А он не пытался с ней связаться, потому что прекрасно понимал, что ей, действительно, стоит начать все сначала, перестав страдать, а получить наконец — таки столько счастья, сколько он не смог бы ей дать.

- Ты еще чувствуешь вину? -тихо спросила Саманта, уведя мужа в противоположный угол галереи, вдали от шумевших посетителей, рассматривающих расставленные в выделенном специально для выставки зале картины. Зал Лувра, выложенные золотистым мрамором, роскошными люстрами Версальской эпохи, поражали великолепием и изысканностью.