В какой-то сладкий момент потерялась и хрипло закричала, сотрясаясь от оргазма. Прикрыла глаза и счастливо наслаждалась, слыша сквозь пелену протяжный стон мужчины.

Через мгновение Андрей прижимал меня к своей груди, нагло лаская мозолистой ладонью грудь, а второй складочки и маленькую заветную точку.

Ничего не понимала, только чувствовала, выгибаясь, хватаясь руками за его плечи, шею…

Было так невероятно хорошо, что я позволяла ему делать все, что он хотел, не переставая удивляться его рукам и губам…

Глава 17


27 января, суббота


Утром просыпалась тяжело. Ненасытный мужчина не давал уснуть почти до утра, бессовестно соблазняя диким напором, страстными ласками и безумными движениями. Даже стыдно вспоминать, что мы творили.

Посмотрела на часы и вздохнула – семь утра.

«Боже мой! Как рано! И это в субботу…»

«Стоять! А почему я так рано проснулась?!»

Резкий звон раздавался на всю квартиру, и я моментально соскочила, понимая, что с такими темпами мне разбудят дочь. Подобрала на полу в зале пеньюар и накинула на обнаженное тело, на бегу завязывая пояс.

Шторма в постели не было… Уверена, как только я заснула, мужчина сразу ушел.

«И правильно…»

Рассуждала, а у самой в горле образовался терпкий осадок от неприятного ощущения. Не выспавшись, бежала чуть ли не с закрытыми глазами, поэтому неудачно задела кистью руки ручку двери, и металлическая штуковина оставила ощутимые борозды на коже.

Посмотрев в глазок, удивленно вздохнула, наблюдая маму, гневно щурящуюся и дергающую ногой.

«И спрашивается, что ей нужно в такую рань? И зачем звонить, когда знаешь, что в доме маленький ребенок??? Память от злости временно отшибло?!»

Открыла дверь, и Елена Николаевна величавой походкой от бедра вошла в квартиру с самым наглым выражением лица. В пороге сразу же мне и выдала:

– Мне нужно в больницу.

Подняла бровь, удивляясь бесконечности ее пожеланий и требований, и проинформировала:

– Регистратура точно не здесь. И зачем звонить, если у меня ребенок спит?

Елена Николаевна снисходительно скривилась и проворчала, объясняя для особо непонятливых:

– Ты не ответила на сотовый, а я писала, отправив два сообщения. Считаю это достаточным, чтобы ты приняла к сведению и была готова.

– Телефон на работе забыла, так что не знала, не знаю и не хочу знать, – с улыбкой заявила, подавляя зевок, закрывая ладонью рот.

– Неважно, что забыла. Я уже здесь. Мне нужны деньги, чтобы сходить в больницу.

В удивлении открыла рот, желая рассмеяться. Это же надо… пришла Елена Николаевна и Валерия в ту же секунду должна вприпрыжку с улыбочкой вывалить желаемую сумму из необъятного кошелька.

Пока рассуждала о бурной маминой фантазии, особенно после вчерашних брошенных жестоких словах мне в лицо, совсем не реагировала должным образом на ее требование. Просто наблюдала с каким наглым видом она стоит и ждет моей поспешной выдачи денег.

Прислонилась к стене и спокойно ответила:

– У меня нет, так что это не ко мне.

– Мне нужно провериться. Чувствую себя не очень хорошо, – злобно сказала она и, тотчас прищурившись, процедила: – Или наплевать на мать? Только о своей шкуре думаешь?

Напряглась и тут же отлепилась от стены, уже окончательно проснувшись, и грубо информируя:

– Можете не повторяться. У меня нет печатного станка, поэтому денег нет и ближайшие три года этот вопрос желательно не поднимать, а еще лучше – вообще не болеть.

– Я – твоя мать и ты обязана обеспечивать мне… – с яростью цедила она, показывая всем своим видом и взглядом, как я ей противна.

Смотрела и думала о том, как бы было хорошо, если бы она вообще ко мне не приходила. Кроме как денег, ее вообще ничего не интересует. Да, впрочем, и никогда не волновало. С того момента как я устроилась на работу, эта женщина не знает других глаголов по отношению ко мне, кроме как – «дай». Прищурилась и, сделав шаг к ней, мило оповестила:

– Напомню – я выплачиваю кредит за квартиру, в которой вы проживаете.

– Ты за свою квартиру выплачиваешь. Меня это не волнует. А вот я плохо себя чувствую. Мне нужно обследоваться, и ты должна…

– С какой стати она что-то должна? – раздался почти рычащий голос позади меня, отчего я подпрыгнула от неожиданности. Повернулась и увидела Шторма в джинсах с голым торсом с полотенцем на шее. Он стоял у двери ванной, представляя собой дикого зверя, готовившегося напасть на врага.

Мать охнула, прижав руку к груди. Прищурилась и процедила:

– О, значит, как! Мы уехали, и ты себе сразу мужика завела?! Устроила тут блядство! Что за неподобающее поведение? Я подам жалобу в органы опеки, если ты…

– Мама, вы что несете??? Хоть западавайтесь! Я ничего не дам, – гневно проговорила, возмущаясь словам, чувствуя, что меня начинает трясти.

Тем временем она с пренебрежением глядела на огромного Грызлова и, ухмыльнувшись непонятно чему, заявила:

– Мне плевать на вас! Я просто хочу денег, теперь уже больше чем было вперед, и тогда забуду, что видела…

– Она не даст денег ни в каком случае! – грубо отчеканил Шторм, медленно оттолкнувшись от стены, наступая на Елену Николаевну, отчего у матери расширились зрачки, и она со страху сделала шаг назад. Грызлов же вновь заговорил: – Даже бы если бы Лера захотела, я бы не дал такой возможности, разорвав их на ваших глазах. Понятно говорю?!

– Ты кто такой? Это не твое дело! – закричала женщина, мертвой хваткой прижимая к себе сумку.

– Мое! – процедил он, нависая над ней. – Есть возражения?

– Я это просто так не оставлю! Она должна!

– Как и ты своей дочери! Но я вижу только херову тучу запросов и ни грамма заботы и любви!

– Не твое дело… – вновь визгнула Елена Николаевна, дергая пальцем перед его лицом, а второй открывая дверь, чтобы сбежать от дикого мужчины.

– Теперь мое! Все финансовые вопросы решаются только через меня! Понятно? Или еще повторить???

– Я… буду жаловаться! – выкрикнула она, отмахиваясь рукой, чтобы Шторм не приближался.

Наблюдая картину, меня так и подмывало засмеяться в голос. Это же надо!!! Моя черствая непробиваемая мать в страхе убегает из моей квартиры, забыв, зачем пришла.

«Замечательно! Может, действительно, перестанет с требованиями приходить?!»

Черт, меня никогда так не защищали. Да что говорить, я в первый раз вижу, как Елена Николаевна не может связать и слова.

Не сдержав эмоций, звонко рассмеялась.

«Вот и на моей улице веселье!»

Мама моментально рассвирепела и рванула ко мне, занеся руку, но резко застыла оттого, что ее за локоть схватил мужчина, не давая сдвинуться ни на шаг. Ревтина скривилась от боли, видно Грызлов не очень щепетилен с дамой в таком разъяренном состоянии, и процедила:

– Шалава! Завела себе монстра и думаешь…

Раздалось рычание, и мать всхлипнув, вжала плечи и закричала. Шторм невежливо оттолкнул ее к двери, не стараясь быть аккуратным, и пошел на нее со словами:

– Еще раз услышу угрозы или оскорбления…

Женщина не дослушала, чуть ли не задыхаясь, распахнула дверь и бросилась из квартиры, выкрикивая, что ее убивают. Я же стояла у стены и улыбалась, а потом не выдержала и с интересом осведомилась:

– И что бы ты сделал?

Шторм закрыл дверь и, нахмурившись, пробубнил:

– Не помню, но точно знаю, что хочу есть.

– А я думала, ты ушел… – усмехнулась, наблюдая, как он из свирепого монстра превращается в ленивого кота.

Андрей подошел ко мне и, поставив ладони на стену с двух сторон от моей головы, жадным взглядом исследовал мое тело.

– Ты меня вымотала ночью, и я не смог уйти, – нагло соврал он, ухмыляясь при этом довольным оскалом.

– Никогда не поверю, – заявила, вытянув руки и погладив по его мускулистой груди.

Мужчина зашипел, и я с самой невинной улыбкой залезла левой рукой вниз под джинсы, второй расстегивая ширинку. Обхватив ладошкой толстый член, подрагивающий и твердый, сжала и честно поделилась:

– Вот видишь, какой ты обманщик, а говорил, что вымотала.

Мгновенно меня подхватили под бедра и прижали к стене. Совсем не ожидала, наивно считая, что маленькое заигрывание с огромным хищником закончится завтраком на кухне. Но видно с этим мужчиной нельзя заигрывать…

Даже выдохнуть не успела, как он стянул с себя джинсы и, выпустив эрегированный член, направил в лоно. Удивленно посмотрела на него и, чувствуя медленное вторжение во влажное лоно, прохрипела:

– Ты не человек, Грызлов, а машина…

– Ошибаешься, кошка. Сейчас дам почувствовать насколько я человек, – хриплым басом произнес он, прикусывая мочку уха, прикасаясь губами к шее, вызывая рой мурашек по коже.

Впилась ногтями в его плечи, ожидая грубое вторжение, но, несмотря на припухлость в интимном месте от ночного марафона, я не чувствовала боли или дискомфорта, только невыносимую жажду и удовольствие. Его движения сводили с ума, и я двигалась вместе с ним, выгибаясь и требуя большего.

Через час, за который мы приняли вместе душ… два раза (в первый раз у нас ничего не вышло из-за наглого соблазнения некоторых), уже сидели в кухне. Я кормила кашей Светочку, а Шторм ел омлет с беконом, посматривая на меня.

Не выдержав напряженного взгляда, спросила:

– Что?

– Ничего, – буркнул он, продолжая орудовать вилкой и непрерывно прожигать мне спину.

«Ничего, так ничего!»

Но только встала, чтобы налить чай в непроливайку, как услышала:

– Зачем ты позволяешь стервятникам вновь и вновь клевать тебя за доброту?

Не ожидала такого вопроса… Застыла как статуя с электрическим чайником в руке, а потом выдохнула:

– Андрей…

– Ты скажи, а не ищи причины, чтобы не ответить мне.

Молча добавила немного меда в чай вместо сахара для поддержания иммунитета и, вручив довольной Светланке, поющей на своем «английском» песенки, повернулась к нему и через секунду произнесла:

– Они – моя семья.

– На хрена такая семья, если им нужны от тебя только деньги? И чем больше помогаешь, тем больше запросы. Паразиты…

– Андрей, я сама разберусь.

– Разберется она, – буркнул он, макая последний бекон в кетчут. – И чтобы ты знала, у бывшего твоего огромные долги… просто гигантские.

Удивленно посмотрела на Шторма, теперь понимая, почему активировался Костя, но сейчас меня волновал очень важный вопрос.

– Ты пробил меня по всем инстанциям?

Ответ не поступил, мужчина отодвинул пустую тарелку и принялся за кофе, совершенно спокойно продолжая смотреть мне в глаза.

– Андрей… – недовольно напомнила ему о своем вопросе.

– Да. И что из этого?

– Зачем?

– Хотел!

– А ты не много хочешь? – поинтересовалась, стараясь, как можно тише возмущаться, чтобы Света не реагировала на голос. – Я тебе благодарна за помощь с матерью. Возможно, она побоится теперь чего-либо требовать. Но что произошло вчера ночью и сегодня – это неправильно. Мы с тобой лишь спим, и никто из нас на другое не рассчитывает, а вот таскать домой мужиков, чтобы моя дочь видела их, да и соседи – меня не устраивает. Так что если решили некоторое время проводить несколько часов вместе, то только за пределами моей квартиры, не на глазах у моих друзей, знакомых… а главное дочери!

Мужчина отпил кофе и поднялся. Оказавшись около меня, резко притянул и поцеловал в губы. Грубо, жадно, неистово. Не ответила, но ему и не нужно было. Он оставил меня в покое и пошел на выход.

Стояла на месте, не двигаясь, наблюдая, как Света вся выгибается, пытаясь посмотреть, что там делает в коридоре дядя.

Открылась входная дверь, но я чувствовала, что Шторм не ушел. Медленно пошла туда, чтобы закрыть, и увидела его, привалившегося к косяку. Напряженный, грубый, и ожидающий. Он посмотрел на меня и ледяным тоном произнес:

– Про мужиков предупредил – ребра сломаю любому, если будут рядом тереться.

Пораженно открыла рот, выдыхая:

– Ты – офигел?

– Семейка у тебя дерьмо, так что смотри за дочерью.

– Несомненно! Без тебя понимаю! – буркнула, злясь, что он нагло руководит и отдает приказы.

– Ну и по встречам… учту пожелание дамы, – рявкнул и вышел из квартиры, направляясь к лестнице. Закрыла за ним дверь, и попыталась успокоиться, чтобы рассудить все верно и без нервов.

Через некоторое время с глупой улыбкой на устах потопала к дочери, продолжая размышлять над словами мужчины. Взяла на руки свою девочку и, ополоснув грязное личико, подошла к окну.

Грызлов уже вышел и курил у подъезда, посматривая в наше окно. Не стала прятаться и подошла ближе. Наблюдала за ним, а он за нами. Докурив и затушив бычок ногой, кивнул и размашистыми шагами побрел в сторону, где находилась его машина.