Во мне кипело столько возмущения и бешенства, что думала, растерзаю его, но в мгновение этот ураган перешел в страсть, отбрасывая все эмоции в пропасть, даря наслаждение.

Горела, неистово отвечая, совершенно не владея с собой. Сильные руки, умелые губы и наглый язык – сводили с ума.

Лишь оторвавшись друг от друга, поняла, что мы натворили, и с яростью прошипела:

– Сволочь.

– В курсе, – с усмешкой ответил он, излучая полнейшее самодовольство.

– Ты…

– Только я. Советую успокоить парня, если беспокоишься о его здоровье. Потому как у меня давно уже чешутся руки сломать ему ребра.

Резко повернулась назад и увидела, как Бердников с самым гневным выражением лица идет сюда. Мучительно простонала от неприятного положения, в котором оказалась сама, втянув Александра, и буркнула:

– Ненавижу тебя.

– Взаимно, милая. Буду рад сегодня продолжить.

– Обойдешься, – проинформировала и направилась к Александру.

Чувствовала себя ужасно, но смело шла, зная, что уже выхода у меня нет. Только встретились на пути, и Бердников взволнованно пробормотал:

– Милая, подожди. Я поговорю с ним.

Положила свою руку на его запястье и, посмотрев в глаза, произнесла:

– Прости, Саша, но я не смогу с тобой встречаться.

Видела в его глазах неверие, возмущение и обиду. Он глянул позади меня и тут же вернул внимание к моей персоне. Тяжело вздохнул, недовольно насупившись, и спросил:

– Это из-за него, да? Ты с ним?

– Да, – спокойно ответила, крепко сжимая ручки своей сумки, не желая оправдываться, а тем более врать.

– Понятно. Что же… Удачи с ним, – с обидой сказал Александр и направился в сторону, где стояли машины фирмы.

Смотрела ему вслед. Спустя мгновение, не поворачиваясь, побрела вперед к лестнице, убеждая себя, что поступила правильно, пусть и вынужденно. Но что странно, я не испытывала сожаления по поводу расставания, и это напрягало, заставляя принять тот факт, что Грызлов мне не так безразличен, как хотелось бы.

Глава 21


Андрей


Стоял во дворе у крыльца, наблюдая, как охрана впускает черный джип. Через мгновение дверь открылась, и я увидел высокого крупного мужчину в серой куртке и черных джинсах. Он подошел к багажнику и отрыв, взял спортивную сумку. Как только поставил машину на сигнализацию, направился ко мне.

Уверенной походкой хищника сканировал территорию, пока не оказался рядом. Протянул руку для пожатия и четко проговорил в глаза:

– Приветствую. Волков Сергей.

Кивнул и сказал:

– С приездом. Андрей Грызлов. Лучше на «ты».

– Рад, – выдал мужчина и добавил: – Предлагаю первоочередно решить все вопросы.

– Да, пойдем в кабинет, – согласился и, показав рукой на особняк, мы направились к лестнице.

Охотник следовал за мной, держась чуть позади. Оказавшись в моем кабинете, он положил сумку на пол у входа и, осмотрев беглым взглядом каждый угол в помещении, подошел к окну. Спустя секунды произнес:

– Обычно мы общаемся по телефону либо переписка. Всегда. Почему сейчас настаивал на встрече, и именно на моей кандидатуре?

Усмехнулся и проговорил:

– Больше никому не доверю жизнь своей сестры.

Мужчина резко повернулся в мою сторону и ледяным тоном уточнил:

– Ты вызвал меня, чтобы охранять женщину?

Удобно расположился в кресле, отмечая его агрессию, и заявил:

– Да, потому как в ближайшие два месяца ее попытаются устранить. Мне нужен человек, охраняющий ее 24 часа, наблюдая за каждым шагом. Деньги не имеют значения. Мне нужен ты. Твой профессионализм.

Волков нахмурился, отчего на его лбу появились морщины. Взъерошив черные волосы пятерней, он выдал:

– Я хочу знать все, чтобы понимать, с чем имею дело, так как деньги для меня не столь важны, а вот охота будоражит кровь.

– Хорошо, – ответил, доставая документы из тумбочки, и тут услышал:

– Сколько ей лет?

Скривился, уже предугадывая его возмущение. Но что поделать, выхода у него нет, как и у всех.

– Первого апреля будет 18, – лениво проинформировал, кидая папку на край стола.

Мужчина недовольно скривился и грубо пробубнил:

– Нет. Зря приехал. Нужно было сразу сообщить мне о таком важном обстоятельстве. Я бы отправил своих лучших людей. Не собираюсь возиться с капризной пигалицей, у которой в голове только гулянки, пьянки да пацаны.

Усмехнулся, даже не представляя Риту ТАКОЙ. Поднялся и произнес:

– Предлагаю тебе отдохнуть после поездки, и после ужина вновь обсудим наш разговор. Сейчас должен отлучиться. Мне нужно съездить… за своей женщиной, – громко произнес, давая понять, что приеду с той, на которую нельзя смотреть… желать и даже мечтать.

МОЯ!

Сергей спокойно кивнул и направился на выход. Я же шел позади и думал о своих словах. Проклятье, когда я для себя решил, что Лера – моя женщина?! И притом даже сейчас меня это убежденность не раздражала.

Решив не углубляться в мысли, проинформировал:

– Комнату тебе приготовили на первом этаже.

– Хорошо, – ответил Охотник и, схватив сумку, уточнил: – Я пройдусь по дому и всей территории. Не против?

– Пожалуйста. Я предупрежу охрану, – выдал и, увидев домработницу, женщину приятной внешности с тяжелым взглядом, но замечательного повара, по возрасту примерно чуть больше сорока, уточнил: – Елена Валентиновна, покажите гостю его спальню.

– Да, конечно, – вежливо проговорила высокая темноволосая женщина, не показывая никаких эмоций. – Прошу за мной.

Волков кивнул мне и, задержав взгляд на Хоровой, о чем-то размышляя, пошел за женщиной, охватывая своим вниманием все, что находилось в зоне его видимости.

Постоял несколько минут, очень рассчитывая, что Волков не уедет, направился на выход, одевая спортивную куртку на ходу. Только подошел к машине, как услышал позади себя шаги. Резко повернулся и увидел Сотникова Ивана, совсем недавно работающего на меня.

Высокий громоздкий мужчина хмурился. Его обычное состояние. Ничего не говоря, он протянул мне маленькую бумагу, свернутую конвертиком, при этом необычно морща лицо, что напрягало.

Сотникова мне порекомендовал бывший сослуживец, убеждая, что, несмотря на некую внешнюю отсталость у Ивана, на первый взгляд, у него невероятный математический склад ума, доскональный мыслительный процесс, поражающий до восторга. Пока он никак не показал своих особенных качеств, держась в стороне от всех, чем напрягал.

– Что это? – уточнил, понимая, что в таких бумагах обычно хранят порошок.

– Нашел в кладовой с припасами. Спрятали. В бумажке остались мельчайшие крупицы. Отдал на экспертизу Толику, и он выяснил, что это снотворное, – протянул он, говоря, как будто себе, чем мне.

Скомкал бумагу и, зажав в руке, выдал:

– Расскажешь Волкову. Без него не предпринимать ничего.

– Хорошо, – выдал Сотников, а потом добавил: – Уверен, что это кто-то из домашних. Но вот вопрос: даже если усыпить девочку, как пройти охрану? Значит… двое.

Нахмурился, аналогично размышляя. Если так, что однозначно в охране есть предатель, купленный убийцей. Но как? Они все проверены мной…

– Спасибо, Иван, – поблагодарил и сел в джип.

Охранник продолжал стоять, уставившись в одну точку, совсем не моргая. Наблюдал за ним несколько секунд, ставя себе галочку проверить материальное благосостояние всех сотрудников за несколько лет. Вдруг что-нибудь изменилось в неприятную для меня сторону. И тогда, можно будет делать выводы.

Через считаные секунды выезжал на дорогу, посматривая на время. Шесть часов вечера. Возможно, рано, но уже неважно. Пусть Валерия заканчивает работать на износ.

Аверина Валерия. Женщина, будоражащая мою кровь. Сколько ни пробовал, не выходит из головы.

Она как наркотик, к которому привык и не можешь без него. Ломает так, что готов крушить все, чтобы добиться желаемого.

Еще этот сопляк… Охренеть. Даже пришлось «вежливо» объяснить, чтобы ручонки свои подальше держал от нее.

Других достаточно, пусть бегает за ними, а эта занята. Не поймет, так объясню по-другому. Лера бы долго с ним разговаривала, хотя со мной так не церемонится.

За свои годы у меня было много женщин: красивых, лживых и подлых. В юности насмотрелся на родителей: молодую мать, плачущей в комнате от постоянных измен своего мужа и отца, считающего, что все так и должно быть.

Андрей Николаевич женился в 35 лет на несовершеннолетней девочке, забеременевшей в 17 лет. Возможно, и не женился бы, если бы не влиятельные родители Истоковой, моментально «перекрывшие кислород» семейному бизнесу Грызловых.

Будущего отца заставили взять обязательства, так как капитан в отставке, очень умело надавил на все рычаги своих связей, оставив без вариантов на размышление богатую семейку.

Женившись, отец не стал хорошим семьянином, как бы не гордился, что у него родился сын. Молодая влюбленная женщина старалась делать все, чтобы муж заметил ее: была кроткой, милой, послушной, через время срываясь, устраивая сцены ревности. Все ухищрения и попытки были бесполезны. Сколько помню себя пацаном, они всегда ругались. Вернее, мать, умоляя отца не быть столь жестоким, в ответ слыша: «…что хотела, то и получила». Через несколько лет она замкнулась в себе, смирившись с тем, что не нужна.

Мне было 14 лет, когда она ушла к Соркину, влюбившись в доброго и отзывчивого мужчину, отвечающего ей взаимностью. В этот же год она родила Риту. Отец был взбешен, рассчитывая уничтожить программиста, что ему не позволили защитники гения, и поэтому он решил наказать ее, лишив общения со мной. Суды, угрозы и разбирательства – длились бесконечно.

Спустя время отец отправил меня, своего единственного ребенка, в Москву. Окончив училище, поступил в Военный университет.

Помню, в тот момент я ненавидел обоих, бросивших меня одного в столице среди чужих. Отец не приезжал, считая, что так я буду суровей, и запрещал бывшей жене, но она приходила. Находила пути…

Сидела рядом, видя мое показное безразличие, и сжимая руку, плакала. Каждую встречу. А потом… пришла с маленькой светлой девочкой, усевшейся мне на колени и рассказывающей сказку про Рапунцель и ее длинные волосы. Маргарита поразила своей доверчивостью, добротой и любовью.

В тот момент понял, что у меня есть семья.

После армии, второй год которой проходил в горячих точках, несколько лет прослужив в отряде специального назначения, вернулся домой. За эти годы я часто ездил в гости к матери и сестре. Узнав об этом, Андрей Николаевич рассвирепел, крича и приказывая. Не сдержался, прижав отца к стене, держа на весу одной рукой, выговаривая ему все, что думаю о его запрете видеться с матерью и сестрой.

В тот момент он понял, что вырастил того, кем нельзя управлять. Монстра, как прохрипел батя мне в лицо.

Было плевать. В то время – да. Не простил его, да и с матерью держался холодно… Обиду, как и грибок, тяжело соскоблить, когда впиталась полностью, поражая поры. Но сестра – совсем другое.

Потом появилась Катя… Не думал, что могу относиться к детям с таким трепетом. Вообще, считал себя каменной бесчувственной сволочью, а тут…

Был рядом… Сидел с ней и гулял, помогая матери и ее мужу. На тот момент мы стали ближе, хоть и не говорили об этом.

Наблюдая за их непонятными переездами, задавался вопросом, но видел только страх в глазах матери и слышал молчание, что настораживало.

Купив новый дом, они вновь оказались в родном городе, что порадовало. В то время открыл свое первое СТО без помощи отца, жив отдельно от него. Разговор по душам с мужем матери и признание Антона, что его семью хотят убрать, вызвал страх. Переехал к Грызлову, так как дома их были через несколько километров. В то время Андрей Николаевич сильно сдал, пытаясь наверстать отношения с сыном и пытаясь поддерживать связь с бывшей женой и ее мужем. Инсульт изменил моего старика до неузнаваемости. Но я не мог…

Решив нанять людей для охраны через одного своего знакомого, вышел на Охотника и его спецов. Договорились, но на следующий день…

Ударил по рулю, в бешенстве оттого, что все могло быть не так. НЕ ТАК… Если бы знал раньше, настоял и увез за границу. Сделал все…

А ночью… пожар и жестокие убийства пяти человек из охраны, матери и ее мужа…

Ехал медленно, вспоминая, переваривая вновь и вновь слова Соркина, проклиная себя, что не выбил имя того, кому он так не угодил. Тогда бы решил все сразу, связываясь по своим каналам с нужными людьми.

Но было поздно, и сейчас сестра находится в опасности, как и Валерия с девочкой. И теперь сделаю все, чтобы защитить их.


***