– Да? Ладно. Хорошо, – услышала в ответ, понимая, что директор чем-то усердно занят и не слышит важного.

– Всего доброго. И не забудьте подписать документы.

– Да, да, конечно, – поспешно сказал он и отключился.

Положила трубку и, полностью одевшись, мгновенно вышла из кабинета, не забыв закрыть. Не прощаясь, вышла на улицу, чувствуя, что меня трясет.

Успокаивала себя, но успехов не было. Только еще больше бесилась. Телефон пикал, предупреждая, что зарядное вот-вот накроется, и сотовый вырубится.

Понимала, что через приложение такси не вызову, поэтому набрала номер по памяти. Услышав голос диспетчера, проговорила:

– Девушка, можно мне машинку на ближайшее время?

– Да, конечно. Адрес говорите.

Только открыла рот, чтобы сказать, как экран потух. Гневно сопроводила этот процесс добрым словом и вздохнула.

– Валерия, тебя отвезти?

Повернулась и увидела Александра, стоявшего позади меня.

– Привет. Я…

– Привет. Так, что? – с улыбкой поинтересовался Бердников.

– Да. Спасибо. Если, конечно, можешь.

– Пойдем, – счастливо выдал он и показал рукой в сторону, где стояла рабочая машина.

Через несколько минут мы выезжали из территории моей работы, направляясь на новую квартиру родителей, где жила мать. Понимала и чувствовала, мы сейчас «хорошо» поговорим. Даже очень. Осознавала, что сцепимся, так как сейчас была накалена до предела. Меня выворачивало наизнанку от такого предательства. Пусть Елена Николаевна услышит о себе много интересно, ведь в отличие от нее, я говорю все, что думаю в лицо, а не бью в спину, действуя исподтишка.

Всю дорогу молчала, хотя Саша что-то говорил, пытаясь вывести меня из ступора. Оказавшись во дворе дома, открыла дверь и только собралась вылезть из машины, как услышала в спину:

– Лера, с тобой все нормально? Что-то случилось? Скажи, может, я, чем смогу помочь? – обеспокоенно проговорил мужчина, сжимая руль.

– Да, случилось, – отстраненно выдала, чувствуя себя при этом невероятно мерзко. Вздохнула и с кислой улыбкой буркнула: – Извини, я… В общем, неприятности с родственниками. Иду разговаривать. Думаю, ничего хорошего.

Он понимающе кивнул, и поинтересовался:

– Тебя подождать?

Услышала фразу, только когда он вновь повторил. Отрицательно кивнула, не желая напрягать своими проблемами, и побежала по дорожке к подъезду. Поднявшись, вышла из лифта и как зомби побрела по коридору.

Оказавшись напротив двери, услышала громкую музыку. Играла песня «Я хочу быть с тобой» группы Nautilus Pompilius, которую до дрожи в коленках обожает мой брат. Значит, все в сборе.

Этот факт еще больше меня взбесил.

Достала из сумки свою связку ключей от новой квартиры, прекрасно зная, как мать не любит закрываться на щеколду, и, открыв, вошла.

Даже не потрудившись снять обувь, полетела в зал, где несло куревом и слышались завывания. Вошла и стала свидетельницей мерзкой картины. Мать с сыном сидели за столом, который ломился от еды.

Наготовила Елена Николаевна… Праздник у них.

Сама Ревтина была уже пьяной, так как пить она никогда не умела, начиная нести бред от одной рюмки вина. Напротив нее сидел Николай и наливал себе в стакан водку. Бутылка в его трясущихся руках была почти пустой, и как я понимаю, это уже вторая, если учитывать, что другая валялась на полу, где танцевала, выдавая движения гремучей змеи, невменяемая Мария в вечернем розовом платье с этикеткой.

Веселятся… Нажрались.

Детей не было видно, скорее всего, их закрыли в кухне. Подошла к магнитофону и выключила из розетки, наблюдая, с какими удивленными лицами они уставились на меня.

Брат скривился, шевеля тройным подбородком, и выпучил глаза. Агрессивно охарактеризовала, но в душе я думаю похлеще и не столь культурно.

Николай поднял руку вверх и промычал:

– Пшла вон из материного дома! Тебя не звали!

Вот гад! Выгоняет МЕНЯ из собственного дома!

Мать махнула ему, чтобы любимый сынок замолчал, и проговорила:

– Валерия, что тебе нужно? И как ты вошла? Кто тебе дал право?

Это она мне?!

– Эта ду-ду-ра-а выключила музыку, – изгибаясь, как наркоманка, капризно завизжала жена брата, кидаясь ко мне, чтобы вновь включить песню. Оттолкнула ее в сторону, отчего она влетела в стену, громко завизжав. С криком повернулась к мужу и надув губы, завопила:

– Ко-о-о-ле-е-е-е-е-е-нька, она посмела… посмела… Мразь!

– Заткни рот, пока по морде не получила – рявкнула и, порадовавшись, что алкоголичка мгновенно успокоилась, отодвинула стул и села на него, любезно оскалившись всем присутствующим.

Мать прищурила глаза и процедила:

– Да что ты себе позволяешь? Тебя не звали! – пробубнила и отвернулась к сыну, проговаривая: – Кушай сынок. Не обращай внимания.

Вот и получила… за свою доброту.

Ладно, хотели достать, получайте…

Резко поднялась и с удовольствием дернула скатерть, откидывая в сторону. Все, что было на ней, рухнуло на пол, издавая оглушающий грохот.

Плевать! Нормально, а то гуляют они! Все, праздник закончился!

Брат издал гневное мычание и полетел на меня. Резко откинула сумку в сторону, и моментально перехватив за руку, заломила ее за спину, со всей силы кидая его мордой в стол, схватив второй за волосы и оттягивая. Раздалось хрипение и мычание, в том числе и матери, кричавшей мне:

– Ты что, с ума сошла? Совсем уже? Убирайся из нашего дома!

– В вашем?! Это мой дом! Так что собирайте вещи и пошли вон! – не сдерживая самого «лучшего» отношения, закричала в ответ.

Замечая, что я на пределе, Елена Николаевна села и, посматривая в разные стороны, спокойным тоном проговорила:

– Лера, успокойся… Все хорошо.

Такое ощущение появилось, что мать с душевнобольной истеричкой разговаривает.

– Я спокойна! – почти прокричала, поражаясь этому дурдому, почти выдирая брату волосы, сильнее прижимая руку к спине, отчего он только вопил, мельтеша ногами.

– Валерия… – начала мать, показывая движениями рук отпустить эту гниду, которая у меня уже поперек горла сидела, не давая спокойно дышать.

Посмотрела на нее гневным взглядом и в повышенном тоне выдала:

– Что? Не нравится?! А меня тоже не устраивает, что ко мне являются какие-то твари и требуют денег, потому что ТЫ ПОСМЕЛА ВЗЯТЬ КРЕДИТ!

– Не тыкай мне! – заплетающимся голосом проговорила мать, тут же икая, подергиваясь всем телом. – Ничего с тобой не случится. Нет, так спроси у своего мужика. Думаю, у него найдется…

– Меня ваши долги не касаются! – гневно отчеканила, с ненавистью смотря на нее. – Твой кредит – твои проблемы! Как хочешь, так и выбирайся из этого дерьма.

– Тварь! – закричала она, вскакивая: – Ничтожная, паскудная тварь. Как же я ненавижу тебя! Такая же как…

Замечая, что она внезапно замолчала, пересиливая себя, уточнила:

– Ну?! Как кто?! Как ты? Но нет, до тебя гнить и гнить…

– Никто! И как ты смеешь мне такое говорить! Я твоя мать, а ты… Лера, отпусти его сейчас же!

– Конечно! – злорадно выдала и отшвырнула этого козла вперед, отчего он неуклюже рухнул на пол. Круто повернулась к матери и посмотрела ей в глаза, наблюдая, что она о чем-то размышляет, смотря позади меня.

Мгновенно развернулась, не реагируя на непонятные гневные шипения брата, проклинающего меня, и замерла.

Даже не поняла всей серьезности положения, когда вдруг увидела, что на меня летит Марина с деревянной табуреткой. Вот это да?! Задохнулась на секунду от вида ее «орудия», отступая, придумывая как увернуться. Только выставила руку вперед, когда услышала громкое проклятье. Повернулась к двери и увидела Грызлова, с ненавистью смотрящего на моих родственников.

Шторм.

Он не даст в обиду…

Глава 25


Дальше я только наблюдала, как все развивалось очень стремительно и почти нереально. Николай возмущенно что-то прохрипел и, расхрабрившись, с рычанием полетел на Грызлова. Самоубийца. В результате Андрей схватил его за шиворот и несколько раз безжалостно лицом вдолбил в стену, разбивая нос и губы.

Жалко обои – в крови теперь все. За брата даже не переживала – заслужил.

Мать с проклятьями кинулась на Шторма, но он отшвырнул ее на пол и громко процедил:

– Только попробуй встать, убью.

Она замерла с открытым ртом, боясь пошевелиться. Марина же… как умалишенная истеричка завизжала и бросилась на выход с криком: «Убивают!», но Андрей поймал и, если судить по крикам, закрыл в ванной комнате, облив ледяной водой, обещая вызвать полицию, если не перестанет вести себя как…

Не буду повторять грубые слова, только хочу отметить, что они очень-очень подходящие. Даже идеальны для нее.

Дальше было еще интересней. Шторм выкинул братца за дверь, поддав напоследок, пообещав закопать на дачном участке, если тот шелохнется, на что Николай только булькал что-то, а потом и вовсе замолчал.

Когда Грызлов пришел в зал, кипящий от злости, я проговорила:

– Андрей.

– Лучше молчи, Лера, – рявкнул он и, достав телефон, набрал нужный номер, уже через секунду выдав: – Приветствую, Олег. Да вот… Как всегда. Слушай, ты сейчас работаешь? Отлично. Загляни с пацанами по адресу. Тут не помешает одной гниде профилактику провести. Добро…

Говорил, двигаясь по коридору, а потом пошел в кухню, и сразу же услышала громкое возмущение:

– Что за…

«Дети!»

Мгновенно кинулась туда, скидывая по пути с себя шубу, и в ужасе застыла на входе. На полу сидел Егорка, согнувшись в три погибели, и рвал. Маленький Антон плакал у холодильника, прижавшись спиной к поверхности, закрывая лицо ладонями. Бросилась к Егору и, обняв за спину, со страхом прошептала:

– Егорка, ты… когда заболел?

– Утром плохо себя чувствовал, а недавно… вот… – вымученно проговорил он, бледный, совсем больной. – Хотел сказать бабушке, а дверь закрыли.

Тут же положила ладонь на лоб, удостоверяясь, что у него высокая температура.

Тем временем, Шторм, продолжая говорить, рявкнул в трубку:

– Да, и бабу заберешь. Эта тварь бухает и вообще под чем-то, а дети в блевотине в кухне, – резко проворил он и тут же добавил: – Нет. К нам. Давай поторапливайся.

Бросилась к кухонному гарнитуру, открывая все ящики, зная, что Елена Николаевна любит хранить аптечку в нижних шкафах. Нашла, но, к сожалению, там ничего нужного не оказалось. Переступая через рвотные массы, решила дать воды мальчику и протереть его, но поняла, что напрасно. Раковина забита доверху грязной посудой, что не подлезть, чтобы даже кран открыть.

Повернулась к Шторму, чувствуя, как меня трясет от гнева и переживания за ребенка, но он мгновенно отвернулся и вышел. Помогла Егору встать и прошептала:

– Пойдем в ванную комнату, я тебе лицо помою и оботру. Пойдем, мой хороший.

– И пить, пожалуйста. Так хочется пить, – пролепетал малыш, отчего я готова была заорать, но лишь спокойно кивнула.

Не сделали и одного шага, как раздалось:

– Не трогай меня, урод. Я буду жаловаться. Насилуют! Паскуда!

Послышался шум, а потом Марина орала уже в зале, а ванная была свободна.

Проходя мимо Грызлова, услышала:

– Моешь, надеваешь верхнюю одежду, и едем домой. Дальше решим. Пакеты возьми, если в дороге ему плохо будет.

Кивнула и зашла с Егором в комнатку, куда прибежал запуганный Антон. Совсем не похожий на себя, съежившийся. Вытерев одного, помыла и второго племянника, пусть и не грязного.

– Мальчики, посидите здесь, а я сейчас попробую спросить у соседей сироп или таблетки, – попросила, надеясь, что они согласятся, но Егорка с ужасом в глазах схватил меня за юбку и прохрипел:

– Не бросай нас одних.

Эти слова как поток ледяной воды на разгоряченное тело, заставили задохнуться. Прижала его к себе, горячего, дрожащего, и пообещала:

– Не брошу. Только… только мне нужно тебе что-то дать… Ты весь горишь.

– Я с тобой пойду, – панически прохрипел мальчик. – Не оставляй.

Антон громко заплакал, сильно потянув поношенную футболку вниз. Прижала обоих к груди, устало закрыв глаза.

– Что случилось? – грубо спросил Андрей, внимательно поглядывая на мальчиков и меня.

– Температура у Егора. Высокая. Дома не нашла медикаментов. Хотела сбегать к соседям, но они боятся оставаться одни.

Шторм нахмурился, а потом грозно уточнил:

– Что просить?

– Жаропонижающее. Посмотри в коридоре, где есть санки или ватрушки, и позвони в ту дверь. Там все должно быть, и поймут.

Он кивнул и вышел, а я осталась с племянниками. Через непродолжительное время Шторм пришел с сиропом, а позади него стояла высокая темноволосая женщина в теплом халате, хмурясь и качая головой.