Тяжело мне давались образы, голова страшно гудела, а во рту был неприятный запах какой-то мерзости.

Выдохнула и проговорила:

– Почему я здесь?

– Потому что связалась ни с тем, с кем нужно и стала разменной монетой, чтобы отвлечь одну мразь, пока уберут ту девчонку, чтобы я выкрал из школы.

Резко поднялась, несмотря на боль во всем теле, особенно в голове, и выдохнула:

– Маргарита?!

– Она самая! – с гордостью выдал Константин, выпячивая грудь, что захотелось расцарапать ему морду. Надо же, подвиг он совершил, слабую девочку поймал. Козел! Тем временем Сетунов продолжал: – Лично укладывал эту девчонку в машину, после того как вытащил из школы.

– Сергей… – промычала, не представляя, как мог Охотник пропустить этот момент.

– Не стоит думать, что все было так просто. Нет. Совсем нет. Поэтому со мной был тот, кого пропустили и доверяли, а школьные видеокамеры особенно в темных углах – их, считай, нет. Экономия превыше всего.

– И кто же тот, кого пропустили? – поинтересовалась, пытаясь узнать заказчика, но Сетунов скривился и пожал только плечами.

– Тебе уже неважно.

– Что ты этим хочешь сказать? – резко уточнила у него.

– А то, что дура ты, и поэтому грохнут тебя, как только услышат приближение машины. Как бы еще ни попользовались, а то их тут много. Так что молись, чтобы не поимели напоследок, – с сочувствие буркнул этот выродок.

Пораженно застыла и выдохнула:

– Много?!

– Да. Ждут твоего мужика, дожидаются.

– Но ты-то каким образом здесь оказался? Нет, ну конечно…– усмехнулась, отмечая очевидное. – Продался той сволочи, что убила семью девочки, и сдал меня? Однозначно! По-другому ты не умеешь!

Сетунов резко поднялся и взвизгнул:

– Тварь! А что мне оставалось делать? Что?! Эта сволочи, коллекторы, приперли меня к стене. Раньше еще терпимо, а потом пошли издевательства. Я думал, ты поможешь мне, а ты, как всегда, даже не дала возможности объяснить, послала на хер. Сучка! А я хотел, чтобы было все у нас нормально. Жить с тобой и ребенком.

– Ты сейчас мне это говоришь, зная, что меня убьют? Да пошел ты! – рявкнула, посылая взглядом в положенное место.

– А что я могу сделать? Что? Этот Хоров вышел на меня, когда я загибался после того, как твой ублюдок мне ребра сломал. Еще коллекторы… Он предложил поработать немного с ним, рассказать, последить за вашей семейкой, брата натолкнуть на кредит, предложить, чтобы на тебя повесили. В общем, создать условия, чтобы тебя в угол загнать, а потом побежала к нему.

Молчала, ждала, что он дальше скажет. Сетунов поднялся и подошел к старому облезшему подоконнику, где стоял эмалированный ржавый чайник. Отпил с длинного горлышка воды и, прочистив горло, рявкнул:

– В общем, он дал мне денег и сказал, что простит долг, договорится с Вупиковым, но взамен от меня требуется всего лишь смотреть за тобой, периодически вызывая ревность Грызлова. Хоров подогнал мне крутую машину и заверил, что после оформит на меня. Дал денег на одежду и сказал, что я заживу, только нужно будет… все сделать правильно, ну а потом посмотреть за тобой, пока он с заказчиком этим с девкой не покончат. Из-за нее все. Да. И этого громилу убрать нужно было им. Всех одним махом. Дети – это выродки, не зря же он так от них избавляется.

– Кто он? – выдохнула, уже подозревая отца Шторма, что казалось безумным, но реальным.

– Неважно.

– Но почему сейчас? Почему именно сейчас? – спрашивала, поглядывая по сторонам, понимая, что два пути победа: дверь и окно.

«Где моя одежда?»

– Не знаю! Я не знаю! Планировали позже, но что-то пошло не так и меня вызвали в школу, чтобы забрать девку, а к тебе поехал Хоров. Вроде ваша ищейка что-то нашла… Он даже за мной следил. Помешанный маньяк.

– Охотник? – переспросила, пытаясь понять, но все воспринималось кашей. Увидев кивок, уточнила: – Хоров – сын кухарки?

– Да какая разница кто? Быстрее бы они приехали, и я с деньгами умотал. Мне больше ничего не нужно.

– А дочь? Ты подумал, что с ней будет, если меня… меня… убьют, – пошла другим путем, надеясь на чудо в виде сострадания.

Сетунов аж зубами стукнул от возмущения. Бросился ко мне и гневно проговорил:

– Я не хотел этого ребенка. И сейчас он мне не нужен. Только с тобой хотел жить. А девка – ненужный балласт! Так что будет в детдоме, дети там растут и нормальные, и ей нормально.

«Мой ребенок – балласт?! Вот тварь…»

– Ну и сволочь же ты, – гневно прошипела ему, решив довести Константина до нужной точки кипения и попробовать напасть, раз у меня даже руки не связаны. Видно, похитители уверены, что женщины – никчемные существа, которые в сложной ситуации только визжать умеют и плакать. Мне еще пока рано такими глупостями заниматься. А вот дома на кровати с дочерью в руках и в объятьях любимого мужчины – с радостью продемонстрирую такую слабость.

Он засмеялся истерично и, со страхом посмотрев по сторонам, с ядовитым оскалом выдал:

– Пусть так, но богатый и без долгов. С деньгами я без проблем хорошую бабу заведу, чтобы ползала передо мной на коленях, боготворила, не то что ты, нос воротила. Всем своим деловитым видом так и кричала, что я на хрен тебе не усрался. Сказал, что нет денег, так сама заработала и купила. Да ты… ты этим унижала этим! Баба – никто, все что требуется – ноги раздвигать в любое время и заботиться о муже. А ты мне вдалбливала, что я ничтожество, ничего не умею, открытым тестом сообщая, что если не нравится – дверь там.

– Лжец! Я тебе и слова не сказала. Ты еще поплачь, что я тебе задницу не подтирала, когда тебе лень было, – раздраженно воскликнула, поражаясь его стандартам. Это же надо, царь. Обижают его…

– Ни слова не сказала?! Да ты просто делала все, что хотела. Покупала, решала, меня не спрашивая. Скажи честно, а я тебе нужен был зачем? Сбежать от твоей поганой семейки? Да?

– Ну что ты… от вас, дармоедов, не сбежишь, – процедила в ответ. – И если не помнишь, то я повелась на твое внимание и доброту. Только вот куда это пропало?!

– Когда понял что живу с заумной сукой, так и пропало. Ты же вся в работе. А я мужик и хотел, чтобы за мной бегали.

– Больше ничего не хотелось? Корону лопатой не нужно было поправить? – раздраженно поинтересовалась, посматривая, куда он мог положить ключи. Нужно его сильнее вывести, чтобы подошел ближе, а то прыгает там в сторонке.

Нагло присела на корточки, с радостью понимая, что голова почти не болит от нашей «милой» стычки. Адреналин! Пренебрежительно уставившись на него, рявкнула:

– И где ты мужика увидел? Мразь. Ушлепок качкообразный. Как был, так и остался тряпкой. Сейчас так, вообще, упал в моих глазах. Ничтожество. Как в постели ни на что не способен, так и в деле, только охранять будущих покойников. И кто ты после этого?

Зарычал и кинулся на меня. Сидела, ожидая нужного момента, пока он не оказался на нужном расстоянии от меня, а потом резко отскочила в сторону, хватая его вытянутую руку, выворачивая ее, и ударяя по ноге, сбивая под углом, отчего без труда завалила его вперед, усаживаясь сверху. Сетунов брыкался как конь, пытаясь скинуть меня, а я срывала с себя дрожащей рукой ремешок с юбки, сдавливая сильнее его скрученную, почти вывернутую руку.

Как только получилась, крепко связала, затолкала в рот его носовой платок, и со всей «любовью» несколько вдолбила его мордой в деревянный пол, чтобы знал, что мой ребенок не балласт и вот он, само то, поэтому отношение соответствующее. Да и что уж там стесняться, когда этот ублюдок сдал меня, заботливо предупреждая, что мной попользуются и убьют. Мразь. От обиды еще несколько раз заботливо втемяшила его в поверхность, получая мощный заряд эмоций.

В левом кармане было пусто, а в правом находилась ключница. Открыла ее и увидела только ключи от машины. Вновь полезла в первый карман, проверяя на всякий случай, но ничего не нашла.

«Может, она открытая, а я тут мучаюсь?» – подумала и рванула к стулу, схватив его, и направившись к выходу. Проклиная все на свете, дергая закрытую дверь, вновь побежала к этому козлу, вытаскивая кляп, гневно шипя:

– Где ключи?

– Тварь! Чтобы ты сдохла!

Хищно улыбнулась и хорошо приложила о деревянный пол, повторяя вопрос:

– Так где? Либо у тебя будет не лицо, а наждачка. Уж поверь, я за все отыграюсь.

– Да нет у меня! Сука! Меня закрыли, сказав, что это для безопасности, чтобы ты не сбежала. Видно, они знали, какая ты падла.

Посмотрела на него удивленным взглядом, поражаясь его наивности, и просветила:

– Сетунов, я тебе честно скажу, ты идиот. Закрыли нас тут, потому что планируют и тебя грохнуть. Никто никого отсюда не выпустит. Только на кладбище, если окажут такую честь.

– Нет! Ты специально это говоришь, чтобы задницу свою спасти.

– И где твоя одежда? Почему ключи не отставили? В туалет не хочется?

– Нет! Все не так!

Вздохнула и встала, подходя к окну. Посмотрела на сугробы, маленький заборчик и поле, немного дальше лесок, а если пробежать прилично, то и до лесопосадок можно добежать, а там основная дорога обязательно будет.

Взяла стул и со всей силы врезала по стеклу, отчего послышался треск, и оно раскололось, вывалившись как внутрь, так и наружу.

Посмотрела на Сетунова и его дорогой, но теплый костюм, но не стала рисковать, освобождая, чтобы снять одежду. Придется так.

Распознала шаги в коридоре, и мгновенно послышались удары в дверь, сопровождающиеся пьяными воплями:

– Эээ, вы, что там делаете? Это мой дом! Мой! Вам дороже обойдется. Нужно будет доплатить. Да. Вот.

«Отлично. Нахожусь в какой-то глуши в доме алкоголика, которому совершенно наплевать, если при нем будут убивать. Главное, чтобы заплатили…»

Выдохнула и полезла в окно, порезав руку осколком, торчащим из рамы. Вскрикнула и спрыгнула прямо в небольшой сугроб, ощущая колючий холод.

«Лучше замерзнуть, чем ждать насилия и смерти. Гуманнее будет…»

Не теряя времени, побежала к забору, радуясь, что тут еще нормально. Мои длинные сапоги только наполовину в снегу. И еще порадовалась, что сегодня на платформе, а не на каблуке.

Перепрыгивала я очень неуклюже, свалившись в кустарник, ветки которого цепляли шерстяную кофту и царапали лицо. Посмотрела назад, наблюдая совсем небольшой домик, где из трубы еле-еле шел дым, и рванула вперед.

Сколько бежала, не знала, но периодически оглядывалась назад, с жалостью отмечая, что только три дома в этой местности, у одного из которых торчали только голые стены. А где деревня?

Две черные машины стояли у ворот, но людей не было, а, значит, все дома и не среагировали должным образом на крики алкаша. Что же… дает шанс на побег, если не замерзну, что было под огромным вопросом.

Чуть дальше отбежав от проклятого места заточения, увидела лес и кресты, понимая, что там кладбище. Бросилась туда, считая, что в лесу можно будет спрятаться. Сейчас в светлое время суток было не так страшно.

Оказавшись на территории кладбища, поразилась, что даже забора нет, лишь колючая сетка, перекошенная со всех сторон. Попыталась посмотреть даты, но их не было видно, стерты, видно, совсем давнишние. Либо кресты, либо просто бугры, отчего стало не по себе.

«Здесь раньше была деревенька, и это кладбище относилось к ней?»

Пройдя дальше, увидела свежую яму. Сглотнула, и пошла подальше, смотря вдаль, понимая, что через несколько часов начнет темнеть, а значит, будет холоднее.

Руки заледенели, и я уже не чувствовала их, прижимая к своему телу, понимая, что перспектива дальнейшего побега не радует. Хотелось лечь и немного посидеть с закрытыми глазами, но продолжала идти, а потом сильно задышала и побежала, надеясь так немного согреться, хотя переживала, что вспотею и тогда…

«Господи, хоть бы меня нашел Шторм!

Черт, я даже буду послушной, самой милой и доброй женщиной на свете! Хотя, он вроде терпит меня и такой…

Да и я так буду рада жить с ним, радуясь каждому мгновению! И вообще, мне плевать, что он наглый и совсем не джентльмен. Совершенно все равно. Он МОЙ! Люблю его. Да, люблю и хочу быть с ним.

Только бы не замерзнуть…

Мне нельзя замерзнуть! Я хочу увидеть свою девочку и обнять ее. Прижать к своей груди и не отпускать.

Я очень… хочу жить».


***


Маргарита открыла глаза и увидела потолок салона, сразу же определив, что находится в машине. Она чуть подняла голову, но ничего не увидела. Темно. Наглухо затонированные передние и задние стекла совсем не пропускали солнечного света.

Девушка молчала, не зная, чего ожидать, понимая, что, кроме водителя, кто-то еще сидит на пассажирском месте. Пока придумывала, как выбраться, услышала: