– Не стоит кидаться словами! Тебе до нее никогда не допрыгнуть… во всем. И что-то я не заметила, что ты много получила от этого добра. Или красиво жить не запретишь?

– Если бы так! Но нет. Твой никчемный отец совсем ничего не получал, несмотря на деньги отца, которые он спустил в аферное дело. Мне пришлось ими обеспечивать семью. Ты должна быть благодарна мне за безбедное дет…

– Я неблагодарна! И не верю ни одному твоему слову! – резко выдала, продолжая: – Вы даже не можете себе представить, как я сожалею, что именно вы воспитывали меня.

Пошла вперед и услышала голос отца:

– Прости. Я… я не хотел, чтобы было так. И… если ты читала дневник, то… это я вырвал страницы. Увидел, что Лена их рвет, исписывает, и…

– Ты подлец! Ты обещал его сжечь! – закричала она, с ненавистью смотря на мужа. – Из-за тебя мне могут повесить сумасшедшую сумму… Идиот!

Вздохнула и, не желая оставаться здесь ни секунды, на прощание добавила:

– Не могут… Мне это не нужно. Подавитесь. Я не хочу видеть вас и знать. Пока моя дочь растет, можете оставаться в этой квартире. Платите по счетам и содержите в нормальных условиях. Если будет хоть одна задолженность, я отправлю людей, и вас выгонят отсюда, поменяв замки. У вас есть время накопить и купить себе что-то достойное, а ко мне больше никогда не обращайтесь. Вы мне никто!

Даже сейчас чувствовала осадок от этих воспоминаний. Теперь все в прошлом. С бабушкой я тоже поговорила. Приехала со Светой и Штормом к ним в гости. После слез и долгих объяснений, я познакомила их со своим мужчиной, представившимся моим мужем. Дед был доволен, а бабушка плакала от счастья, сказав, что рада, что у меня именно такой муж.

После свадьбы, которая состоялась через месяц, я поехала в Санкт-Петербург, желая посетить могилу матери. Даже не описать тех чувств, когда дрожащими руками вцепилась в оградку, вглядываясь в ее портрет на гранитном памятнике. Такая красивая, улыбающаяся, счастливая. Как будто смотрела на меня и радовалась, что я пришла…

Даже не могу описывать… Тяжело.

А потом увидела его…

Сразу поняла, что это ОН. Тот, о ком она описывала в дневнике – Анатолий. Высокий подтянутый мужчина с густыми усами в черном костюме шел в нашу сторону с цветами в руках – хризантемами. Читая первые дневники Анастасии, помнила, как она отзывалась об этих цветах – с нежностью и восторгом. Коркинов нес маме красивый букет с грустью в глазах, хмуря густые брови.

Увидев меня, замер. Видела, что он пораженно смотрит на меня, как дрогнула рука, потянувшись ко мне. Он неверующе смотрел, а потом подошел ближе.

Тут же почувствовала Андрея, он всегда рядом, защищая от всего и всех, не спрашивая никого. Мужчина посмотрел на него и уважительно кивнул, а потом с теплотой в глазах посмотрел на меня и произнес:

– Ты так похожа на нее…

Слезы текли по щекам, и я с волнением прохрипела:

– Правда?

– Да, такая же красавица с добрыми глазами, – выдохнул он, и вновь посмотрев на мужа, попросил: – Можно… можно я обниму?

Сделала шаг и обняла незнакомого чужого человека, который за секунду стал родным. Его худое тело дрожало и, обняв, он сиплым голосом сказал:

– Я приезжал. Хотел рассказать, чтобы знала, а они запретили. Не дали, а это неправильно. Ты должна была знать. Должна…

Вспоминаю нашу встречу только с теплотой на душе и радостью, что этот мужчина был с моей матерью, делая ее счастливой. Он столько рассказывал о ней, пригласив нас к себе домой, показывая альбом, подарив мне те фотографии, от которых не могла отвести взгляд.

Редко, но он приезжает к нам в гости, чтобы общаться и играть с детьми. К сожалению, его родной сын погиб в автокатастрофе, не оставив никого после себя. Жена умерла от рака через пять лет совместной жизни. После Коркинов встретил Анастасию, и больше в его жизни никого не было. Когда уходили, он попросил дать ему наш адрес и иногда разрешать заезжать, чтобы видеть частичку любимой женщины в ее ребенке и внуках.

Брата моего посадили в тюрьму на 25 лет за убийство, а Марину хотели лишить родительских прав, но дали испытательный срок, за который она достойно показала себя, решив, что не может поступить так с ними. Марина отказалась жить с родителями Николая, переехав к своим в Казахстан.

Виделась с ней. Естественно, дружеского разговора по душам не вышло, но она разрешила забирать детей на каникулы, поэтому они у нас два раза в год ежегодно гостюют.

Пока думала, Ярик радостно работал ручонками, пока не почувствовала, что он уже выдирает клок. Осторожно освободила свои волосы от захвата маленьких пальчиков и вручила резинового бегемотика, со счастливой улыбкой направившись вниз. Только мы дошли до гостиной, в которой я недавно сделала ремонт, восторженно выдохнула, замечая нежную красавицу Маргариту, ласково играющую со счастливой Светой, помогающей ей разбирать огромную гору подарков, что привезла из Москвы, где сейчас учится.

На диване сидел высокий молодой человек, с которым она решила нас познакомить. Ее жених. Насколько я знаю, еще вроде у них ничего у них серьезного не было, только нежная дружба, но молодой человек, работающий фотографом в престижных фотостудиях, которыми владеет его отец, пожелал, чтобы его познакомили с родственниками его будущей невесты.

Увидев меня с Ярославом, Рита ойкнула и воскликнула:

– Боже мой! Как же он вырос! Какой хорошенький!

Мгновенно поднялась и быстрым шагом подошла вплотную, обняв меня со словами: «Как же я соскучилась!». Взяла племянника на руки, целуя в щечки, носик, совсем забывая о молодом человеке, посматривающего с огромным вниманием по сторонам.

Андрей сидел в кресле и хмурился. Еще бы! Его младшая сестра привезла какого-то пацана, как вчера он мне ночью ворчал в постели. Этот вопрос уже неделю обсуждался, как только Рита известила нас о своем приезде. Мы с нетерпением ждали этой встречи. Особенно Грызлов, уже через день листая всю подноготную богатенького сопляка, который не совсем такой добрый, как его описывает Маргарита. Полностью передаю слова мужа, уже невзлюбившего парня, который в данную минуту только и делал, что улыбался всем, очень нервируя Грызлова.

Пока Рита играла с малышом, поздоровалась с Иваном, и попросила мужа пройти со мной, чтобы помочь с уткой.

Стоило оказаться в кухне, как муж схапал меня в объятья и заметил:

– Насколько я помню, ты вчера мне все уши прожужжала курицей в ананасах. Какая еще утка?

Положила руки на плечи и миленько уточнила:

– Да? Оказывается, я жужжу? Никогда бы не подумала…

– Зря. Я тебе об этом только что сказал, – выдал он мне с таким серьезным видом, что захотелось… забыть покормить его.

– Ты хам, любимый, – заявила ему в губы.

– А ты ворчливая жена, родная, – без юмора заявил он и поцеловал в губы. Жадно, ненасытно, прижимая к себе с такой силой, что, казалось, хочет вдавить в себя.

Только оторвались, тяжело дыша, как услышала:

– Я соскучился. Предлагаю накормить всех уткой и пойти в спальню. Пусть нянькаются.

– Утки нет, если что, – напомнила ему, а то от возбуждения и про курицу в ананасах забыл.

– Правильно. Пусть голодными остаются, а мы…

– Андрей, – возмутилась, а он улыбнулся и нагло заявил:

– Я пошутил.

– У тебя плохо это получается, – с самым сочувственным видом проговорила.

– Так что хотела сказать? – не обращая внимания на мою мимику, поинтересовался Грызлов, проводя рукой по моей спине, чуть сжимая попу.

Убрала его руки с мягкого места, желая вернуть внимание именно на меня. Улыбнулась на секунду и тут же четко произнесла:

– Не обижай парня. Если Рита привезла его, значит, он ей небезразличен. Пожалуйста.

– Хмм – выдал он и вновь вернул свои руки на прежнее место, наглея с самым суровым выражением лица.

«Ладно, так не пойдет. Тут нужен другой подход».

Нежно прикоснулась к его груди, чувствуя через тонкую ткань рубашки мускулы, проводя вверх и вниз.

– Если ты сейчас и дальше будешь так безнаказанно трогать, все точно останутся без еды, – через время хриплым басом пообещал он.

Замерла и прищурилась, отчего услышала вздох, а потом слова:

– Ладно. Пусть спокойно ест. Сегодня не буду трогать.

Счастливо улыбнулась, считая, что это невероятная огромная уступка, и нежно поцеловала мужа, считая себя самой счастливой женщиной на свете, которую любит такой мужчина, как Шторм.


Конец.