Мэри Патни - Шторм страсти

– Кто же вас растил? – все больше удивлялся Джейсон.

– Бабушка. Когда ее уведомили о моем появлении на свет, она решила, что семья не может оставаться в стороне.

– Иначе, черт возьми, и быть не могло! – воскликнул Джейсон, но тут же извинился: – Простите за грубость. Но ведь вы Лоуренс, а значит, должны были получить соответствующее воспитание.

Констанс пожала плечами.

– Вдовствующая леди Лоуренс отдала меня на воспитание в семью доктора. У этих пожилых людей не было собственных детей, поэтому они обрадовались моему появлению. К тому же семья отца платила им за мое содержание. Да и я не сидела без дела: готовила, убирала, помогала в клинике, – а заодно приобретала медицинские знания.

– Кажется, к вам относились не слишком тепло, – осторожно заметил Джейсон.

– Вы правы, хотя обращались со мной хорошо: кормили, одевали, обучали и никогда не били. Но когда мне исполнилось восемнадцать лет, деньги на содержание перестали поступать, и меня выдали замуж за пожилого фермера, что жил неподалеку.

– Надеюсь, он обращался с вами лучше, чем приемные родители!

– Ему нужна была скорее сиделка, чем жена, но он был по-своему добр со мной. Когда он умер, ферма отошла по наследству его женатому племяннику, который заявил, что я могу остаться в доме на правах его любовницы, но я отказалась. – Констанс быстро набросала портрет племянника и показала Джейсону. – Надеюсь, теперь вы понимаете почему.

Ландерс нахмурился.

– Этот тип похож на раскормленного борова.

– Мне неплохо удаются карикатуры, – кивнула Констанс и продолжила: – Но потом судьба улыбнулась мне. Еще за пару лет до смерти мужа я познакомилась с Рори, и она догадалась, что я тоже Лоуренс, хотя наша бабушка никогда не рассказывала обо мне остальным членам семьи. Ее это возмутило до глубины души.

– И она права! Ваш дед – граф, и вы заслуживали лучшей участи.

– То же самое сказала мне и Рори. После смерти мужа я написала ей и предложила свои услуги в качестве служанки: ведь мне нужно было на что-то жить, – но она пригласила меня в компаньонки для путешествий. И я, конечно же, согласилась.

Джейсон осторожно снял с плеча козленка.

– Похоже, эта дружба принесла выгоду вам обеим.

Констанс улыбнулась.

– Так и есть. Все сестры Рори старше ее. Они милые, но слишком уж благочестивые, а Рори хотелось иметь сестру, которая относилась бы с пониманием к ее эксцентричности. Так что мы нашли друг друга, и все было просто замечательно. До недавнего времени.

Ландерс поднялся с колен, отряхнул с брюк солому и серьезно посмотрел на девушку сквозь планки ограды.

– Я начинаю понимать, почему вы сразу мне понравились. Ведь вы не только красивая, но и смелая, к тому же оптимистка и мудрая не по годам.

Констанс, ошеломленная, взглянула на него.

– Я и правда стараюсь не унывать, но во мне нет ничего особенного.

– Ошибаетесь. – Ландерс смотрел на Констанс, и в его глазах она увидела те же чувства, что испытывала сама. – Мне бы так хотелось забрать вас с собой в Сент-Майклс, познакомить с моей семьей. Вы помогли бы мне построить дом моей мечты, а потом стать в нем хозяйкой.

Констанс закусила губу, чтобы не расплакаться. Ей поступало немало предложений, в том числе и непристойных, но ни одного руки и сердца.

– Мне бы тоже этого хотелось, но такого никогда не будет.

Однако взгляд Ландерса не дрогнул.

– Кто знает. Мы, американцы, не готовы мириться с неизбежностью с такой же легкостью, как англичане.

Еще один козлик попытался запрыгнуть ему на спину, но не преуспел, и его крошечные копытца заскользили по ткани кителя. Улыбнувшись, Ландерс подхватил козленка на руки.

– Какую еще позу мне принять вместе с этими очаровательными созданиями?

Обрадовавшись возможности сменить тему, Констанс спросила:

– Эта солома достаточно чистая, чтобы на нее можно было лечь?

– С соломой-то все в порядке, а вот мое чувство собственного достоинства будет растоптано. – Широко улыбнувшись, Ландерс улегся на пол загона, и козы тотчас же сгрудились вокруг него.

Констанс принялась рисовать. Возможно, ей и не суждено жить с Джейсоном в новом доме в далекой стране, но в ее памяти навсегда останется эта живая сцена: он, она и игривые маленькие козочки.

Рори старалась не встречаться с капитаном Хокинсом, и тот поступал так же, но полностью избегать друг друга у них не получалось, поскольку трижды в день им приходилось бывать в кают-компании. Иногда их взгляды пересекались, и Рори казалось тогда, что по ее телу пробегают электрические разряды. Она изо всех сил старалась скрыть обуревавшие ее эмоции, ибо показывать их было весьма опасно, и капитан Хокинс следовал ее примеру.

И все же через десять дней после начала путешествия, когда они с Констанс поднялись на завтрак и увидели капитана у ограждения, Рори не смогла удержаться и подошла. Короткий обмен несколькими фразами у всех на глазах никому не навредит.

Поскольку Констанс остановилась, чтобы пожелать доброго утра спешившему ей навстречу первому помощнику, Рори подошла к капитану, сохраняя при этом дистанцию, и поинтересовалась:

– Как полагаете, утренний туман сулит плохую погоду? Или вы смотрите на море, чтобы заметить приближающиеся корабли?

Капитан поприветствовал девушку и с улыбкой ответил совершенно бесстрастным голосом:

– В данный момент погода волнует меня меньше всего. Эти воды не так уж безопасны, поэтому вахту постоянно несут самые зоркие матросы.

Прикрыв глаза от солнца рукой, Рори устремила взгляд на горизонт.

– Я вижу крошечные паруса. Наверное, это рыбаки?

Габриэль проследил за ее взглядом.

– Да, это рыбацкие парусники.

Рори продолжала всматриваться вдаль, даже прищурилась, чтобы получше разглядеть очень далекий предмет на поверхности воды, и вдруг в ужасе охнула:

– По-моему, это пираты! Галера движется прямо на нас!

Она почувствовала, как напрягся капитан, хотя это никак не сказалось на его лице, а через некоторое время услышала:

– То, что вы видите, всего лишь редкая разновидность миража, так называемая «фата-моргана». При благоприятных погодных условиях можно видеть отражения объектов, расположенных далеко за горизонтом. Говорят, что создателей легенды о «Летучем голландце» вдохновили именно такие миражи.

Рори продолжала смотреть вдаль, но уже без волнения.

– Изображение мерцает. Меняет форму. Теперь я вижу пару перевернутых кораблей. – Девушка покосилась на капитана. – Но вы по-прежнему обеспокоены.

Не отрывая взгляда от горизонта, Габриэль заявил:

– Я никогда не расслабляюсь. Мы находимся севернее Триполи – самого настоящего пиратского гнезда. Как вы уже знаете, за последние два года участились нападения на корабли, курсирующие вдоль побережья Африки со стороны Средиземного моря. И если нам суждено пережить одно из таких нападений, то место самое подходящее.

Немного поразмыслив, Рори заметила:

– Несколько дней назад я видела, как старшие помощники и Малек собирались в вашей каюте. Вы обсуждали действия на случай нападения?

Немного поколебавшись, капитан кивнул:

– Да. Нам было необходимо составить план действий. Мои люди моряки, а не солдаты, хотя сражаются храбро, когда возникает такая необходимость, и прекрасно управляются с корабельными пушками, а вот люди Малека – настоящие воины. Тем, кто решится на нас напасть, придется не сладко.

Понимая, что у капитана имеются и другие причины для беспокойства, Рори спросила:

– Пираты в последнее время совсем обнаглели. А как вы думаете, у Гюркана есть связи с пиратами из Триполи?

Габриэль искоса взглянул на девушку.

– А вы очень проницательны. Да, наверняка есть. Он очень богат и весьма влиятелен, занимает не последнее место при дворе оттоманского владыки. Одно время его пиратские корабли находились в каждом крупном порту Средиземноморского побережья Африки, но лет десять назад его изгнали из Алжира, и определенную роль в этом сыграл Малек. Вот почему наше путешествие в Стамбул к Гюркану так опасно. Малек хоть и в отчаянии, но у него нет выбора, если он хочет вернуть семью.

Рори задумчиво проговорила:

– Значит, он готов рискнуть собственной жизнью ради жены и детей. Что же, похвально: преданность семье достойна восхищения.

– Вы правы, но как-то не получается восхищаться его готовностью рискнуть еще и нами, – сухо заметил Габриэль. – Чем ближе мы к Стамбулу, тем больше я беспокоюсь. Только, ради всего святого, не говорите никому об этом, ведь капитан корабля должен излучать спокойствие и уверенность при любых обстоятельствах.

– Вам очень хорошо удается роль уверенного в себе капитана, – заверила Габриэля девушка. – Но в душе вы имеет полное право беспокоиться.

Как и Габриэль, с каждым днем Рори все сильнее переживала за будущее, и сама того не желая, вдруг спросила:

– А вы, случайно, не приложили руку к тому, чтобы Гюркан покинул Алжир?

– Было дело, но об этом я расскажу вам как-нибудь в другой раз. – Развернувшись, Габриэль внимательно посмотрел на Рори и как можно убедительнее сказал: – Если на нас нападут, пообещайте мне, что вместе с мисс Холлингс будете сидеть в своей каюте до тех пор, пока я не разрешу выйти. Вы все равно ничем не поможете, а ваше появление на палубе только усугубит ситуацию.

Рори колебалась, хотя и понимала, что он прав.

– Я не слишком люблю прятаться.

– Иногда каждому приходится делать то, что не очень нравится, – жестко возразил Габриэль. – И этот как раз такой случай.

Девушка глубоко вздохнула.

– Хорошо. Вы, как всегда, правы.

– Вот именно, – смягчился Габриэль. – Я не хочу волноваться из-за вас.

Рори тоже не хотелось бы переживать из-за него, но если нападут пираты, он окажется в самом пекле.

Габриэль давно уже уяснил для себя, что так называемое «шестое чувство» помогает выжить в полном опасностей мире. Несмотря на то что пиратские галеры, увиденные Рори, оказались всего лишь миражом, Габриэля не покидало ощущение, что они вполне реальны и разыскивают «Зефир», а рыбаки помогают им в этом.

Но хуже всего было то, что погода благоволила неприятелю. Впервые за все время на море наступил полный штиль, и корабль остановился в густом тумане: идеальные условия для засады.

Не в силах уснуть, Габриэль вооружился саблей, пистолетом и кинжалом и поднялся на палубу, поскольку опасность буквально витала в воздухе. Заметив на корме вооруженного до зубов Малека, который напряженно вглядывался в туман и прислушивался к малейшему шуму, он нисколько не удивился, лишь тихо спросил:

– Вы тоже это чувствуете, не так ли?

Малек кивнул, но это движение было почти неразличимо в густом тумане.

– Думаете, это Гюркан послал к нам пиратов из Триполи?

– Уверен, – решительно кивнул Малек. – В Алжире у него наверняка имеются шпионы. Какое-нибудь быстроходное судно вполне могло доставить в Триполи донесение, что мы близко.

– Но морские просторы велики, – попытался успокоить его Габриэль, прекрасно понимая, что это слабое утешение.

– Существуют короткие морские пути на Восток, о которых знают все. Они уже близко, Хокинс. Я их чувствую.

Малеку не удалось бы выжить в многочисленных морских сражениях, если бы не это самое «шестое чувство», благодаря которому он узнавал о приближении врага.

– Ваши люди начеку?

– Спят в обнимку с оружием.

– Надеюсь, это произойдет сегодня: поскорее бы с ними покончить, – сказал Габриэль. – Почему бы нам не отдохнуть немного? От измученных бойцов мало толку.

– А вы сможете заснуть? – резко бросил Малек.

– Вряд ли. – Габриэль вновь принялся было расхаживать по палубе, но вдруг остановился и спросил: – Вы больше не гневаетесь на меня за то, что сбежал из Алжира и прихватил с собой корабль вместе с командой?

Малек вдруг повеселел:

– Вы тогда здорово мне помогли, вот я и не стал вас преследовать и убивать.

– Можно подумать, что вы могли, – так же весело возразил Габриэль.

Правитель махнул рукой, и капитан продолжил мерить шагами палубу. Их с Малеком связывали очень запутанные, непростые отношения, но перед лицом общей опасности они стали почти друзьями.

Решив все-таки последовать собственному совету, Габриэль лег на кровать, но при этом сапоги не снял и оружие не отстегнул. Будет ужасно глупо, если пираты так и не нападут. Но уж лучше оказаться глупцом, нежели трупом или рабом.

Он закрыл глаза и попытался подумать о чем-нибудь веселом. Его кровать была достаточно широка для двоих, и мысль разделить ее с Рори показалась Габриэлю чрезвычайно приятной. Эта девушка: такая умная, полная жизни и, конечно же, красивая – ему безумно нравилась. Удивительно, но ее тянуло к нему так же, как и его – к ней.

Стоило ему начать думать о ней, перед мысленным взором сразу же возникало ее тело, прикрытое лишь прозрачной тканью, приходило ощущение ее тепла в его объятиях и жара поцелуя.