Мэри Патни - Шторм страсти

– Вы правы, – спокойно согласился Малек. – И я готов обменять свою жизнь на свободу для жены и детей, если всего остального будет недостаточно.

От этого признания по спине Габриэля пробежал холодок.

– Мне известно, что мусульмане фаталисты, но ваша семья вряд ли обрадуется, если вы принесете себя в жертву.

В темных глазах владыки полыхнула боль.

– Я бы тоже предпочел более благоприятный исход событий, но на все воля Аллаха.

– А меня вы тоже намерены подарить Гюркану? В конце концов, ведь это я убил его брата, – горько усмехнулся Габриэль, отказываясь верить в худшее.

– Он об этом не знает. Вы нужны мне живым, чтобы отвезти мою жену и детей в Алжир в случае самого неблагоприятного исхода событий.

Габриэль вздохнул.

– Полагаю, вы знаете, что ваш кузен – коварный вероломный змей, способный забрать все, что можно, включая вашу жизнь, и не выполнить взамен своей части сделки.

– Да, но у меня нет выбора. Гюркан держит мою жену и детей в крепости на окраине города, куда невозможно попасть незамеченным. Я получу их назад, только в том случае, если Гюркан отпустит их добровольно. – Пожав плечами, Малек поднялся со стула. – Я сделаю то, что должен, и, надеюсь, вы поступите так же.

– Даже если это будет стоить свободы обеим дамам?

– Даже в этом случае, – непреклонно отрезал Малек. – Я пленил их до того, как вы появились в моей стране. Они – валюта, с помощью которой я смогу купить свободу своим близким. Так вы переправите их в Алжир, даже если вашим английским леди придется провести остаток своих дней в Стамбуле?

В отличие от Гюркана Малек не испытывал радости от того, что кому-то причиняет страдания. Габриэль не мог не признать, что, будь Рори его женой и попади в подобную ситуацию, он тоже пошел бы на все.

– Я сделаю все, что в моих силах, – сквозь зубы процедил Габриэль. – Но и вы должны выполнить свое обещание освободить экипаж «Девонширской леди» в случае благоприятного для вас исхода событий.

Так он хоть что-то сделает для Рори, даже если сам попадет в рабство.

– Даю слово. Соответствующие инструкции даны моему поверенному. – Малек невесело усмехнулся. – В случае моей смерти все они будут свободны.

Габриэль поднялся со своего места.

– Да, и вот еще что: я собираюсь нанести визит британскому послу. Возможно, ему удастся оказать содействие в освобождении соотечественниц.

– Можете, конечно, только ничего не добьетесь. Европейские послы не имеют никакого влияния в Блистательной Порте.

Малек встал и молча пошел в свой отсек, при этом двигался так, словно нес на своих плечах все тяготы мира.

Не слишком обнадеживающе закончился этот не самый удачный в его жизни день. Габриэль погасил лампу, которой пользовался во время работы с вахтенным журналом, и взял в другую, поменьше. Придет ли сегодня Рори? Уже слишком поздно, так что скорее всего нет.

Открыв дверь своего отсека, Габриэль был приятно удивлен, увидев ее на его кровати с книгой в руках. Золотистые волосы, как и предыдущей ночью, свободно ниспадали ей на плечи. Не в силах отвести от нее глаз, он подошел к кровати, и, тут же вскочив, она устремилась в его объятия.

– Ты выглядишь усталым.

Габриэль обнял девушку с такой силой, словно боялся, что умрет, если отпустит: такая теплая и нежная. Он не мог даже представить, что ее могут у него отнять.

– Малек поделился со мной своими планами, – заговорил Габриэль хрипло. – Он готов на все, лишь бы вырвать свою семью из лап Гюркана. И я не знаю, есть ли способ предотвратить самое страшное.

– Возможно, и нет, – спокойно сказала Рори, но Габриэль все же уловил в ее голосе легкую дрожь. – Ведь у Малека власть, а мы – чужестранцы в его мире. Я знаю: ты сделаешь все, что в твоих силах. На большее не способен никто.

Рори приподняла лицо, и Габриэль накрыл ее губы в поцелуе с такой страстью, что испугала их обоих, и вскоре их закружил вихрь желания, лишавший рассудка и здравого смысла. Спотыкаясь, они добрались до кровати и рухнули на покрывала, лаская и целуя друг друга так неистово, словно впереди их ждал конец света. Это не было похоже на ознакомительные прикосновения предыдущей ночи: теперь они оба сгорали от обжигающей страсти, требовавшей немедленного утоления, дабы не превратить их в пепел.

Но даже охваченные безумием, они не переступили черту, за которой Рори ждала погибель.

Только так Габриэль мог ее защитить.

Констанс не ждала скорого возвращения Рори. Изучив расписание вахты, она знала, когда освободится Джейсон, но все же решила подождать еще полчаса, чтобы дать ему время вернуться в каюту.

Даже столь недолгое ожидание превратило ее в комок нервов. Это Рори была склонна к разного рода авантюрам, а Костанс нечто подобное считала совершенно недопустимым. Кузина знала, что ей очень нравится Джейсон, поэтому убедила ее воспользоваться ситуацией и провести с ним время, пока есть возможность. Дни проходили невероятно быстро, и уже через неделю они бросят якорь в Стамбуле.

Осознав, что если не начнет действовать немедленно, то попросту струсит, Констанс тихонько открыла дверь каюты и выглянула наружу. В коридоре не было ни души, как обычно, в отличие от других мест на судне. Дверь за ней закрылась с тихим щелчком, которого никто не услышал бы даже с расстояния фута.

Неслышно проскользнув по коридору к каюте Джейсона, Констанс осторожно поскреблась в дверь, и та немедленно распахнулась. На пороге стоял хозяин с улыбкой на лице. Явно взволнованный, он отошел в сторону и пропустил девушку внутрь. Каюта оказалась даже меньше, чем та, которую делили они с Рори, к тому же почти всю ее занимала мощная фигура Джейсона. Прикрыв за Констанс дверь, он пошутил:

– Посетителям моего скромного жилища не приходится ждать, пока им откроют дверь, поскольку я могу это сделать из любой точки каюты.

Улыбнувшись, Констанс немного расслабилась.

– Могу я сесть на кровать?

– Больше все равно некуда, – рассмеялся Джейсон.

Опустившись на краешек кровати, Констанс огляделась. Крошечная каюта выглядела опрятной, и каждый дюйм ее пространства использовался по назначению. Единственной личной вещью был портрет семьи Джейсона. Констанс это поняла, потому что сам он стоял в центре и улыбался.

– Вы здесь такие счастливые!

– Так и есть, – кивнул Джейсон. – Этот портрет сделала моя кузина: она тоже замечательно рисует, как и ты. Вы с Нэнси нашли бы общий язык, да и вся моя семья обязательно полюбила бы тебя.

Констанс печально улыбнулась, понимая, что никогда ей не представится возможность познакомиться с его семьей, и, чтобы сменить тему, сказала:

– Я принесла небольшой подарок: купила эту вещицу на базаре в Индии. У меня на память о тебе есть шарф, а это пусть напоминает обо мне.

– Подарок от моей дамы! – Джейсон опустился на кровать на некотором расстоянии от Констанс. – Спасибо!

Девушка протянула ему небольшую коробочку, обтянутую тканью.

– Ничего особенного, безделушка.

– Но это твой подарок. – Джейсон поднял пеструю крышечку и достал крошечного, вырезанного из камня бегемота с узорами на выкрашенной в красный цвет спинке и довольной мордочкой.

Констанс хотела было извиниться за этот детский подарок, но Джейсон, похоже, искренне обрадовался.

– Какой он замечательный! Или это она? Может, мне стоит назвать ее Констанс?

Девушка с облегчением рассмеялась:

– Хочется надеяться, что я не похожа на бегемотиху! Может, наречь ее Гарриет?

– Что ж, пусть будет Гарриет. – Джейсон с трудом сдерживался, чтобы не поцеловать гостью, а во избежание соблазна убрал руку с фигуркой в карман. – Здесь не так уж много угощений, которые можно было бы предложить леди, но зато я припас отличный бренди. Может, по глоточку? С водой, разумеется.

– Это было бы чудесно, – согласилась Констанс. – И конечно же, разбавленный!

Она не знала, куда деть руки, и вот теперь для них найдется занятие.

Джейсон достал из шкафа над кроватью два стакана и бутылку бренди, плеснул в каждый и добавил воды. Один стакан предложив Констанс, он поднял свой и провозгласил:

– За дружбу!

– За дружбу! – отозвалась она эхом. – И за неожиданные встречи.

Не сводя с него глаз, Констанс сделала глоток. Даже разбавленный, напиток обжег горло, но все равно пришелся ей по вкусу.

– Как продвигается работа с историей про козлика? Как его… Черный?

Констанс улыбнулась: как замечательно Джейсон разрядил обстановку.

– Да, Черныш. Это козлик, который вырос среди телят, потому что родителей у него не было. На него никто не обращал внимания, в нем не видели пользы, он чувствовал себя таким одиноким, что в конце концов отправился бродить по свету в поисках родственной души.

– Ну и как, преуспел? – задумчиво спросил Джейсон.

– О да! Не сразу, конечно. Поначалу, когда встречал на своем пути осликов, страусов, бегемотов и даже льва, он думал, что в мире вообще нет похожих на него… – Внезапно Констанс осеклась, ощутив спазм в горле, и, взглянув в стакан с напитком, тихо спросила: – Слишком очевидно, что это я себе?

Придвинувшись ближе, Джейсон обнял ее за плечи.

– Каждому хочется иметь дом: место, где его ждут родственные души.

– И я обрела такой дом, с Рори. – Констанс смахнула слезинку. – Буду молить Бога, чтобы в Константинополе нас не разлучили: ведь, кроме нее, у меня никого нет.

Пальцы Джейсона чуть сжали ее плечо.

– Где бы ни оказалась, с таким добрым сердцем ты всегда обретешь семью.

– Как бы мне хотелось, чтобы твои слова оказались пророческими! – прошептала Констанс.

Джейсон легонько коснулся губами ее виска, и, подняв глаза, она посмотрела в его сильное открытое лицо. Какой он славный и желанный со своими отливающими медью волосами и рассыпанными по щекам веснушками!

– Я пришла сюда не только для беседы, – прямо и без тени кокетства заявила Констанс.

Джейсон посерьезнел.

– А для чего же еще?

Констанс залпом допила остатки бренди в надежде обрести смелость и выпалила:

– Я вдова, а вдовам, как правило, позволено чуть больше.

Она судорожно сглотнула, ошеломленная собственным бесстыдством, но желание провести ночь с Джейсоном было столь сильным, что ее не пугало унижение.

– Меня выдали замуж за старика. Я не слишком-то интересовала его в качестве жены, за что была безумно благодарна судьбе. Поэтому теперь, когда мне грозит пожизненное рабство, хотя бы раз в жизни захотелось лечь в постель с мужчиной, которого я желаю и телом и душой.

У Джейсона аж дыхание перехватило:

– Если ты выбрала меня, то это огромная честь и самый дорогой подарок.

– Да, тебя, – решительно кивнула Констанс и вдруг почувствовала, что поступает правильно. – Тебя одного из всех мужчин, которые живут на этой земле.

– И чем только я заслужил такое счастье? – Ландерс забрал у нее стакан и поставил рядом со своим в тазик для умывания. – Ты такая красивая и такая смелая…

Он обхватил ее лицо ладонями и посмотрел так, словно хотел навечно запечатлеть в памяти ее черты.

– Совсем не смелая, просто сильно тебя хочу.

Джейсон поцеловал ее: сначала нежно, а потом все более страстно. Именно этого ей и хотелось, о таких поцелуях она мечтала, такой мужчина являлся ей в снах. Сердце Констанс уже обливалось кровью при одной только мысли, что им с Джейсоном отведено всего несколько дней, но она никогда не пожалеет о том, что воспользовалась советом Рори.

Когда нетерпеливые мужские руки заскользили по ее телу, Констанс, прежде чем отдаться полностью нежным ласкам, она прошептала:

– Есть еще кое-что… Мне нельзя беременеть: если мой ребенок появится на свет в рабстве, я этого не вынесу.

Джейсон вздрогнул как от удара и, откинув волосы с лица Констанс, в негодовании воскликнул:

– Чтобы мой ребенок родился рабом? Нет. Клянусь, этого не случится!

Решив больше не тратить время на разговоры, он притянул девушку к себе, пытаясь приспособиться к размерам кровати, и она ответила ему счастливым смехом. Ночь на узкой корабельной кровати с любимым мужчиной оказалась еще чудеснее, чем Констанс себе представляла.

И теперь уже никто и никогда не отнимет у нее воспоминаний об этом чуде под названием «страсть».

«Зефир» прибыл в Стамбул на рассвете. Бо́льшая часть команды и пассажиры находились на палубе, чтобы понаблюдать, как корабль входит в огромную гавань. Город-легенда с множеством имен встречал их блеском золотых куполов мечетей и шпилями минаретов, уходивших в небеса. Над поверхностью воды клубился туман, и первые лучи солнца окрашивали в розовый цвет белоснежные дворцы с изящными балюстрадами и ажурными лестницами.

Рори и Констанс в скромных платьях и замотанные по самые глаза стояли на носу корабля. С болью в сердце Рори осознавала, что относительной свободе, которую они обрели на борту британского судна, приходит конец. Все последние ночи они с Габриэлем проводили за беседами, поцелуями и жаркими ласками, порой засыпая в объятиях друг друга. Рори казалось, что большей близости невозможно себе и представить, хотя она с удовольствием проверила бы, так ли это на самом деле.