Сюзанна Вейн - Штрих-кодовая татуировка

Парень подошёл ближе, протягивая к ней руку, и нежно сказал:

– Я собирался рассказать. Не стоит отрицать штрих-код. Он теперь повсюду. Я хотел переманить тебя на сторону Поколения Тату, потому что забочусь о тебе. Скоро любой человек не сможет сделать совершенно ничего без штрих-кодовой татуировки.

Кейла отступила от него на шаг, упершись в стул, стоящий за спиной.

– Ты врал мне! – закричала она. – А ещё ты врал Мфамбу, Эллисон и Августу. Но не Недре. Вы вместе скрывали всё от нас. Не знаю уж, правда ли, что ты порвал с ней сегодня.

– Да, правда. В смысле, я сказал ей, что мы с тобой встречаемся, был с ней предельно честен. Но Недра посчитала, что это лишь часть моей миссии во благо Поколения Тату.

– Разве это не так? – выкрикнула Кейла, приходя в ярость. – Наши отношения тем и были всё это время, разве нет? Тебе всего-то был нужен очередной человек, которого можно предоставить группе, – она развернулась к входной двери.

Но стоило Кейле открыть её, как Зэкиел перехватил девушку за запястье:

– Ты ошибаешься. Может, так всё и началось, но…

– Хватит лгать мне, Зэкиел, – возмутилась Кейла, на глаза её навернулись слёзы. – Просто дай уйти!

– Нет, пока ты не…

– Отпусти! – крикнула она, вырывая руку из его захвата. Почти ослепнув от застилающих глаза слёз, девушка кинулась вниз по ступеням.

Над головой её сверкали молнии, и когда Кейла добралась до остановки, уже начался ливень. Весь путь домой сопровождался душераздирающими раскатами грома и яркими вспышками молний.

В какие-то моменты девушке хотелось выскочить из автобуса и затеряться в шторме, может даже, встать посреди парковки и ждать, пока её не настигнет очередная молния.

Впрочем, больше всего на свете ей хотелось попасть домой. Сильнейшее желание, сравнимое с тем, которое охватило Кейлу в день, когда отец перерезал себе вены.

Когда девушка добралась до дома, входная дверь была настежь распахнута. Буря подхватывала её, толкая и вновь и вновь ударяя о стену.

– Мам? – позвала Кейла, ступив на мокрый придверный коврик. – Мам?

Света не было, но со второго этажа доносился звук чьих-то шагов. Вскоре на верхней площадке тёмной лестницы показалась мама.

– Где ты была, Кейла? – с трудом проговаривая слова, спросила она.

– Ты оставила дверь открытой. Коврик весь промок, – отозвалась девушка.

Миссис Рид спустилась по лестнице и, слегка пошатываясь, прошла в зал к дивану. Она явно была пьяна, но глаза женщины горели нереальным, ярким огнём. Кейла мысленно изумилась: какое лекарство, какой наркотик мог его вызвать?

Это было страшнее, чем обычное беспробудное пьянство или отсутствующие взгляды матери. Такое состояние напоминало Кейле о людях, что мучаются с видениями, недоступными всем остальным, о безумцах.

– Мам, с тобой всё в порядке? – спросила девушка, не зная, что ещё можно сказать в такой момент.

– Угадай, где я сегодня была, – ответила мама.

– Не имею ни малейшего понятия.

– Конечно же, не имеешь. Я была в своей старой больнице. И представь себе! Малышам там теперь не будет нужен штрих-код. Хочешь знать, почему? – поинтересовалась она.

– Почему? – спросила Кейла, останавливаясь рядом с диваном.

Мать устремила на неё взгляд широко раскрытых глаз:

– Потому что теперь в ножку каждого ребёнка вживляют личный чип. И на этих чипах – их генетический код.

– Генетический код?

– Но это только если у детей будет долгая жизнь, – продолжала миссис Рид. – Видишь ли, малышам проводят анализ крови сразу же после рождения. Анализ показывает, какие дети вырастут сильными и крепкими, а у каких будут проблемы со здоровьем. Больных сейчас оставляют умирать.

– Нет! – ахнула Кейла. – Я не верю!

Её мать вскочила на ноги и принялась, запинаясь, бродить кругами по комнате.

– Их не закалывают ножом и не душат. Их просто оставляют замерзать в холодной комнате или же подсыпают что-нибудь в бутылочки. А некоторые дети получают ночью пулу в голову.

– Ты уверена? – спросила Кейла.

– Почему, по-твоему, я не смогла заставить себя вернуться туда? – раскричалась мать. – У больных детей просто нет шансов выжить, зато здоровых делают генетически модифицированными.

– В смысле?

– Трансгенные модификации. Детям присваивают гены кошки для прекрасного ночного зрения. Гены собаки приносят улучшенные нюх и слух. Не удивлюсь, если скоро можно будет вживить чип, который даст ребёнку крылья. Уверена, над этим уже работают, – она рассмеялась и сразу же нахмурилась. – Это делается втайне. За закрытыми дверьми. Чаще всего родители о том даже не подозревают.

Правдой ли были эти рассказы, или же у её матери начались галлюцинации?

– Как ты узнала об этом? – поинтересовалась Кейла.

– Я знаю, потому что видела собственными глазами, – ответила мать. – Я раньше замечала кое-что в больнице, и это вызывало подозрения. А сегодня моя подруга, местная медсестра, показала то, что полноценно доказывало их.

– Ты рассказывала папе об этих подозрениях?

– Я сказала ему… сказала ночью перед… перед его самоубийством, – мама кивнула, пряча лицо в ладонях.

– Так вот почему ты говоришь, что папу убил штрих-код? – кожа девушки покрылась мурашками.

Миссис Рид покачала головой, по щекам её потекли слёзы.

– Сперва нет. Поначалу я думала, он не смог вынести рассказа о подобном. Но сейчас, увидев его досье, я понимаю – дело не в этом. А в части про шизофрению. У бабушки Кэти была шизофрения, – мать уронила голову на руки. – Она умерла в психбольнице в Лос-Анджелесе.

– Но папа не был психически больным, – возмутилась Кейла. – О таком мы бы узнали намного раньше.

– Может и так, – сказала мама, подняв взгляд на Кейлу. – Но это не означает, что у тебя не может проявиться шизофрения, что ты не начнёшь слышать и видеть то, чего на самом деле не существует.

Ощутив внезапный рвотный позыв, Кейла схватилась за спинку дивана. Начнёшь видеть то, чего на самом деле не существует. Видения. Именно это с ней и происходило!

– Ты была застрахована в одной страховой компании. Они не желали платить за лекарства, которые могут понадобиться в будущем, или за твою госпитализацию, или же оплачивать счета в психиатрической лечебнице. Так что они превратили жизнь отца в ад в надежде, что он сбежит, – в смехе миссис Рид послышались истеричные нотки. – Он и сбежал. Молодец, бросил весь этот грёбанный мир.

Желудок Кейлы скрутило, тошнота подкатила к горлу, и девушка кинулась в ванную. Но до второго этажа добраться не успела – её вывернуло прямо в коридоре. Стараясь справиться с недугом, девушка прислонилась к стене, в голове её лихорадочно метались мысли. Что творится с миром? Должно быть, что-то подобное было и в штрих-кодах Сорнов. Должно быть, их отрезали от всего окружающего мира, потому что в татуировках содержалась информация о какой-то болезни.

А сейчас и Кейла действительно сходила с ума, как и предсказывал штрих-код отца. Как она может дать отпор? Как может сопротивляться, если сама безумна? И этот ген шизофрении будет выставлен всем на обозрение в виде татуировки на её запястье.

Если девушка не получит штрих-код, то не сможет и шагу ступить. А если всё же сделает его – будет не нужна окружающим. Страховые компании не пожелают принять её.

Именно от этого мерзкого осознания – от непереносимого ощущения отверженности – мама и пыталась защитить её. Знание, что у дочери нет совершенно никакого будущего, медленно уничтожало миссис Рид. После таких мыслей Кейла ощутила прилив сострадания, сочувствия к измученной матушке.

Воздух разрезал оглушительный вой пожарной сигнализации. Мгновением позже девушка почувствовала запах дыма. Что-то горело – и что бы это ни было, пахло оно отвратно.

– Мам! – закричала Кейла, кидаясь вниз по лестнице.

Ответом девушке был ужасающий вопль из кухни. Мама стояла у плиты, рукав её пылал.

– Я сожгу её! – истерично кричала она. – Сожгу!

Кейла схватила с плиты чайник и включила кран.

– Падай и катайся по полу, – громко приказала она матери – вода в чайник набиралась слишком медленно.

Миссис Рид, пошатнувшись, отступила к окну, она не могла ответить – боль съедала все слова. Пламя переметнулось на занавеску, а по ней мгновенно забралось под потолок.

Воду из чайника Кейла выплеснула на мать. Это помогло сбить огонь на рукаве, но пламя на плече, казалось бы, после такого вспыхнуло ещё ярче. А мама, шатаясь, направлялась в сторону гостиной, по пути сильнее разжигая огонь на одежде.

Кейла кинулась следом, прекрасно понимая, что ей нужно что-то, чтобы сбить огонь. Девушка рванула вниз тяжёлые шторы, висящие в зале, накидывая их на маму.

Женщина упала на пол, и Кейла завернула её в ткань штор.

А на кухне разгоралась стена пламени.

Долбящая в голове боль медленно нарастала, она стала настолько сильной, что Кейла была не в силах даже открыть глаза. Где-то поблизости девушка уловила тихонько перешёптывающиеся голоса. В итоге, чтобы хоть как-то отвлечься от боли, она сосредоточилась на них.

– Сестра, когда прибудут данные, сообщите мне, – проговорил мужской голос. – Сразу сделаю ей штрих-код.

– А что если девушка придёт в себя раньше? – поинтересовалась в свою очередь женщина, видимо, медсестра.

– Дайте снотворное. Ей уже семнадцать, а у татуировки нет. Так что наши действия будут лишь во благо: в любом случае придётся либо сделать ей штрих-код, либо отдать Глобал-Полиции.

– Доктор, это всё из-за нового закона?

– Именно. А теперь у девушки ещё и нет родителей – никто не заставит получить штрих-кодовую татуировку.

Кейла крепко зажмурилась. Нет родителей? Нет родителей?!

На неё волной нахлынули воспоминания о событиях прошлой ночи. Пожар. Стена огня и крики, доносящиеся из кухни. Мама! Где её мама?

Кейла силой смогла открыть глаза. От яркого света больничных ламп пульсация в голосе лишь усилилась. Нос уловил поблизости едкий горелый запах, который, оказалось, исходил от её собственных волос.

Интересно, мама тоже была где-то в больнице? В ожоговом отделении? Девушка приподнялась на локтях – и зашлась в приступе жёсткого кашля. Доктор и медсестра сразу поспешили к ней.

– Она сильно надышалась дымом, – сообщил врач помощнице.

Когда кашель затих, Кейла повернулась к подошедшим.

– Что с мамой? – спросила она.

– Сожалеем, дорогая, – отозвался доктор. – Она не смогла справиться.

– Нет! – взвыла Кейла. Это не могло быть правдой. – Нет…

Она вновь упала на кровать и уткнулась лицом в подушку, подавляя в ней рыдания.

Жёсткая ладонь крепко сжала руку девушки, и прежде чем Кейла успела хотя бы поднять голову, в предплечье её впилась острая игла. Девушка попыталась повернуться, уйти, но сил не хватало, а сознание заполняла тьма.

Когда Кейла в очередной раз открыла глаза, комната уже потонула в полутьме. Девушка ощущала себя удивительно расслаблено, первый раз в жизни ни единая мышца ни капли не была напряжена.

Кто-то кашлянул, и девушка повернула голову на звук. В нескольких футах от неё лежала женщина средних лет. Она спала беспокойно, часто ворочаясь. Кейла вдруг вспомнила, что находится в больнице. А потом её затопили все остальные воспоминания.

Мать девушки умерла, а врач собирался сделать ей штрих-кодовую татуировку.

Кейла проверила запястье. Ни единого следа штрих-кода – значит, ещё не успели. Перед глазами всё плыло, картинка была мутной.

Два ярких светлых пятна появились на пороге комнаты.

– Девушка проснулась, – тихонько сказала одна медсестра другой. – Но уверена, она ещё ощущает действие успокоительного.

– Просто успокой её, пока я приведу доктора Эндрюса, – ответила вторая медсестра, выходя из комнаты. – Он сделает ей штрих-код. У доктора есть лицензия.

Кейла всячески пыталась привести себя в норму. Ей любым образом нужно было вырвать сознание из плена медикаментов и начать мыслить трезво. "Соберись же!" – мысленно приказала себе девушка.

Скоро придёт доктор Эндрюс и сделает ей штрих-код, тогда уже не придётся переживать: а что же дальше. Всё уже будет сделано. Девушка не сможет сейчас противостоять им, не в таком состоянии – а может, и в любом другом, даже в самом лучшем.

В голову ударила паника. Вот оно – начало конца её жизни. Метка шизофрении будет красоваться на теле. И знак её – или другого серьёзного заболевания, таящегося в штрих-коде – навсегда вычеркнет Кейлу из реальной жизни. Никто не захочет принять девушку на работу, ведь тогда им, возможно, придётся оплачивать её лечение.

Больше нет смысла сбегать от штрих-кодовой татуировки.

"Зачем париться?" – пронеслась мысль в голове Кейлы. Её родители умерли. Эмбер где-то за тридевять земель, больше им не увидеться. Зэкиел её предал. За что ещё девушке бороться?