— Но она возражала…

— Боюсь что не надолго, — съязвил сосед. — При таком натиске ей не продержаться.

Нина не удержавшись растроганно всхлипнула:

— Везёт же некоторым…

На неё зашикали. Народ, оттопырив уши, слушал. Что ж там творится в том кабинете? Ах, если б дверь была потоньше…

А в кабинете бушевали страсти. Люда старалась находиться от него по противоположную сторону стола. Получилось что-то вроде карусели. Оба крутились вокруг него, пытаясь один убежать, а второй поймать. «Должно быть это смешно», — промелькнуло в её голове.

— Объяснись, я в шоке от твоих фокусов. Я думал, мы договорились? Куда тебя несёт? Что это за история с ребёнком?

— Не надо было всему офису кричать. Тебя это не касается. Я уеду и это только моё дело.

— Не зли меня. Откуда беременность, такого просто не может быть?

— О чём тогда говорить. И потом зачем паниковать, я же обещала тебе, что про ребёнка ты ничего не услышишь. Вот и забудь.

— Всё. Успокоились оба. — Хлопнул он по столу ладонью. — Никуда ты не уйдёшь. Чем тебе плохо со мной? Тем более раз будет ребёнок. Я, правда, немного обалдел от этой новости и сейчас ещё плохо соображаю, но, что тебя нельзя отпускать, это я решил бесповоротно.

— Пустое.

— Малыш, не руби с плеча. Мы созданы друг для друга.

— Тебя толкает ко мне необходимость, а это не правильно. Ты можешь встретить ещё женщину, которую полюбишь и будешь счастлив. Зачем же спешить и рисковать. Я хорошо помню, как ты говорил, что я не в твоём вкусе…

— Глупая, я люблю тебя, зачем мне другая.

— Неправда, ты сейчас это придумал. Ты мне говорил, что только секс и всё…, для другого не нужна, я помню, что тебе нравятся совсем другого плана женщины с ногами от ушей, яркие…

Он с радостью бы откусил себе язык из-за которого у него вырисовываются такие неприятности.

— Осёл был. Нарочно болтал всякую ерунду, чтоб подёргать тебя, не представляю, как ты могла всю эту дребедень запомнить… Дразнил себя, тебя…

— Не надо меня ни в чём убеждать, умоляю, отпусти и живи своей жизнью.

— Да, что же это такое, я говорю, как со стеной. Посмотри на меня. Я ведь вспомнил, как мы познакомились.

Она перекривилась.

— Удивил, мы хорошо знаем это оба.

— Я не об этом. Я о начале. Ты упала на мои руки с черёмухи. Перемазанная вся в ягодах и перепуганная, как птичка. Так это было или нет?

Людка минуту застыв в раздумье, смотрела на него, потом кинулась ему на шею, причём не придумав ничего оригинального, как переползя через стол.

— Я не ошиблась и это ты, — её губы носились по его лицу, осыпая поцелуями.

— Теперь разобрались, — посмеивался он, одевая, на её палец, кольцо. — Оно что, тебе не понравилось?

— Понравилось. Просто, я не хотела тебя обременять…

— Глупышка, пойдём обедать. Тебе сейчас нужно регулярно и правильно питаться. Как же я не заметил вчера изменений. Это я просто очумел от счастья. Утром показалось, что увеличилась грудь, и животик поправился, но подумать о ребёнке не хватило ума… Слазь со стола, а то твой начальник не досчитается ценных бумаг. — Покачав, на руках, опустил он её на ноги.

Сейчас он не был Эдом или генеральным. Это было частью её, её половинкой. Все запоры и препятствия рухнули в одну минуту. Ей стало спокойно, надёжно и легко.

Они вышли улыбаясь. Эдик, обнимая её и легонько прижимая к себе, возвышался горой за её спиной. Остановившись напротив вмиг переставшего при их появлении гудеть коллектива, он объявил:

— Получается такое кино, я забираю жену на обед. Свадьбу обещаю в долгий ящик не откладывать. Пока белому платью не мешает животик, это дело отпразднуем.

Их снимали рентгеновским снимком. На Людмилу с особым пристрастием устремилось много пар глаз, почти все что были в отделе и зашли сюда по делу. По воздуху к ней полетели лучи зависти, восхищения, непонимания, любопытства. Ещё бы! Это даже не скрывалось.

— Кто пустил пушку, что он гей, покажите мне этого бегемота? — проскрипела Аня.

— Все так говорили, — оправдывался шёпотом сосед Пётр Аркадьевич.

— Эй, Людмила, подожди, — вскочила Катя, не давая им выйти.

— Что ещё? — обернулся, пытаясь рассмотреть кто там такой смелый, не довольный задержкой генеральный.

— Пусть подруга поделится с нами, как ей такой экземпляр завалить удалось, — выпалила раскрасневшаяся Катя.

Эд захохотал, прижимая Люду к себе.

— У нас ситуация немного другая. Это не она меня поймала, а я её сцапал. Но у вас ещё будет время поболтать, до её декрета. А сейчас мне необходимо учитывая, что их двое питаются одним ртом, покормить компанию.

Он ушёл, увлекая с собой Людмилу, оставив коллектив, забывший про обед, с жаром обсуждать случившуюся у них невероятную историю. А ребята, сидя в ресторане напротив друг друга и держась за руки в ожидании заказанного обеда, улыбались. Улыбались дню, друг другу, счастью удачно севшему на их плечи и будущему… Ему совсем не хотелось отвечать сейчас на звонки, но, поняв, что это разыскивает матушка, буркнул:

— Да. Я слушаю. Говори. Отец ничего не перепутал, я женился. Мамуль ты не забыла, сколько мне лет? Я не напоминаю тебе твой возраст. Я выкладываю факты. Не прикидываюсь я. Отлично тебя понял. С твоей стороны не гуманно напоминать мне об этом, — посмеивался он над нервничавшей матерью. — У меня всё нормально и даже для вас с отцом отличный сюрприз. За ужином скажу. Да, я перевожу её сегодня к себе и вас приглашаю на процедуру знакомства. Какая, какая? Посмотришь. Потерпи до вечера. Со мной. Вот сидит напротив, улыбается. Где? В ресторане. Обедать пришли. А ты мешаешь. Конечно, всё стынет. Пока.

— Тебя ругали? — смущаясь спросила она.

Он потрепал телефоном.

— Мамуля в растерянности. Запарила вопросами. Тебя будут рассматривать, и изучать, не боишься?

Она сморщила носик.

— Ещё как стучу зубами.

— Прорвёмся, — заявил он бодренько, целуя её пальчики.

— Но у тебя нет ужина…

Он тут же нашёл выход.

— Не вопрос. Сделаю заказ в один славный ресторанчик, а по дороге завернём в супермаркет, отоваримся.

«Вероятно, не терпится блеснуть невестой или нажим родни очень тяжёл», — подумала она, но сделала попытку оттянуть встречу.

— А нельзя было отложить смотрины. Я б подготовилась, чего-нибудь испекла.

— Мамочке невтерпёж. Не переживай. Всё будет нормально.

Она поймала себя на том, что всё время наблюдает за ним, смущённо улыбающимся. Он тоже перехватил этот её взгляд и, взяв опять за руку, покашляв в кулак, спросил:

— Я похож на ненормального?

Она рассмеялась.

— Скорее на счастливо растерянного влюблённого.

— Вот то-то, а ты сомневалась, у меня на лице написано истинное положение вещей.

Он подбросил её сам, на своей машине, до подъезда. Она поднялась в квартиру, а он вернулся на работу. Квартирка, после его хором показалась совсем маленькой. Сложила в чемодан необходимые вещи. Навела порядок и прилегла. Хотелось опять побывать на берегу Суры, но ангел понёс в новый Шумер. «Смотри, — велел крылатый. — Власть в каждом городе — государстве фактически принадлежит ишакку. Должность эта будет наследственная, чтоб не выпускать тайны из рук, принадлежит наместнику жрецу бога в честь которого построен храм и город. Понимаешь, почему жрецы?» — «Да» — «Теперь смотри экономику города. Она носит смешанный характер, была свободной и ничем не регулируемой. То есть общественная, плановая, свободная. Жители городов ревностно оберегают свои права и встречают в штыки любое новшество властей пытающихся ущемить их экономические интересы или посягающих на личную свободу. Скоро они утратят всё. Дикость и нажива заполонит жизнь и вытеснит разум». — «Да я вижу. Совсем близок конец Шумера». — «Посмотри этот документ. Берут все и за всё.«…когда муж разводится с женой ишакку получает 5 шекелей. Шекель — это мера веса, следовательно денежная единица. Постричь овцу, тоже пять шекелей. Даже смерть не избавляла от чиновников. Во время похорон они наваливались на родственников, чтоб выманить, как можно больше». Всё, как и сейчас». — «Надо же у них были разводы? — не сдержалась от комментарий Лю. — Тот Шумер от этого отличается, как небо от земли. Не хочу больше сюда возвращаться».

Вечером Эд, заехал за Людмилой. Отвезённую после ресторана домой для сбора своих пожитков и устранения всяких неприятных мелочей, вроде отключения и мытья холодильника барышню, сейчас ему страх, как хотелось, увезти с собой. На площадке курил Пашка. Он, протянув Эдуарду руку, поздоровался:

— Забирать приехал?

— Ну. Как догадался?

— Не слепой. Ладно, поздравляю.

— Не переживай, значит, не твоё это…

— Понял я всё иди, ждёт поди…

Он в первый раз зашёл в эту квартиру, к ней, при свете, без страха быть узнанным и, естественно, волновался.

— Я соскучилась! — метнулась она к нему, дотягиваясь до шеи.

— Осторожно, что же ты так скачешь, куколка? — наклонился он, с радостью подставляя ей её. — Собралась?

— Да! Да!

— Тогда, я забираю сумку, чемодан и жду тебя в машине, а ты спускайся потихоньку.


Машина мчала в новую жизнь, но она совсем не волновалась. Понимала — не одна, их теперь трое. «Господи, наконец-то, найдя свою пару, я точно уйду из этого ада. Люди такие смешные, боятся ада совсем не понимая, что в нём и живут. Всю жизнь, жарясь на сковороде судьбы. А теперь наше время с Эдом на земле кончится и мы, прожив эту свою земную жизнь, уйдём в рай. Туда, где голова занята делом, сердце любовью, душа покоем, а тело счастливо. Я так устала, крутясь, виток за витком в поиске. Думаю, он тоже не меньше, просто «земы» об этом не знают».

— Мы приехали, куколка, — повернулся к ней Эдик. — Ты уснула?

Она повела глазами. «И правда приехали, а она за мыслями, обгоняющими скорость, пропустила всё».

— Немного есть. Всё время спать хочется. Врач говорит, организм перестраивается. Потом привыкает и всё выравнивается, а пока надо потерпеть. Ой, ты забыл заехать за продуктами?

— Беги в дом, — открыл он дверцу, выпуская её. — Я всё купил раньше.

Подозвав охранника и попросив помочь, перенесли продукты на кухню, вещи Люды он отнёс сам в спальню. Она семенила рядом, не спуская с него глаз и стараясь успеть за его широким шагом.

— Укладывай куда понравится и занимай то, что по душе.

Она скосила в его сторону глаза.

— А ты?

— Я на кухне разберусь.

Люда в нерешительности застыла у шкафов.

— Эдик, но твои вещи…

— Мне без разницы, где лежат мои трусы, главное покажешь один раз их новое место нахождение, чтоб я мог найти. Ты пока при деле скучать некогда. Отпусти меня, — разжал он кольцо её рук, чмокнув в нос, — я переоденусь и займусь едой.

— Давай я тебе помогу.

Он усмехнулся.

— Раскладывай вещи, так будет надёжнее. Не передумаешь.

Она с нежностью обняла его. Её щека потёрлась о его широкую грудь.

— Какой ты смешной и слепой.

Тихий и покойный, он коснулся горячими губами её макушки.

— Я влюблённый.

— Иди уж, не отвлекайся, — прыснула счастливым, но немного смущённым смехом она. «Как будто не моё, как будто ворую или недостойна, — похлопала она ладошкой свой пылающий лоб, как только он ушёл. — Моё! Моё по судьбе, по Космосу».

Чтоб отвлечься занялась делом. Для её малочисленной поклажи, хватило и небольшого уголочка. Поставила обувь и разложила бельё. На зеркальную тумбу определила косметику. Вообще-то его туалетная вода стоит в ванной комнате, но ей такой вариант не подходит. Достала фен и отнесла в шкафчик в ванной. Тапочки, халатик, ночнушку, определила в свободную тумбу у кровати. «Зачем ему была такая роскошная, полупустая мебель и большущая спальня на одного. Надеялся, что когда-то изменится скучная, однобокая жизнь». Накупавшись и посушив волосы, прилегла и не заметила, как задремала… Ей снились вновь шумеры Двуречья, мечтающие вернуться на свою северную родину ведь там много хлеба, меди, строительного камня и там могилы предков. Она видела, с какой тоской они смотрят на север, в ту сторону откуда приплыли. Сколько ностальгии. Но Лю знает, что это только мечты и никогда уже шумеры не будут одним народом и тем более никто не вернётся в край шумящей белой черёмухи. Ей повезло больше, и она жила там почти в начале зарождения новой цивилизации и вот сейчас. Надо непременно поехать туда с Эдиком.

— Лю, очнись, — мурлыкал он рядом, — родители на подъезде, собирайся.

— Я уснула? — встрепенулась, напугавшись, она.

Он, улыбаясь, убрал с её лица, разметавшиеся во сне в свободном полёте волосы.