Санька смотрела на спящую дочь. Любава задышала спокойнее, очевидно, температура спала. «Лишь все с ней было хорошо. Господи! Лишь бы дочь моя была здорова. Об одном прошу: за нее. Для меня ничего не надо. Только доченька». Мольба сопровождалась потоком слез. «Я что, молюсь? Разве я верующая? Ну чего еще я о себе не знаю?»

Санька плакала. Слезы очищали. Вместе с ними уходила тревога. Любаве явно становилось лучше. Мысли Саньки переключились с дочери на себя. «Мне понятно, что мама с Ильей что-то скрывают. Значит, в моем прошлом есть тайна, которая разобьет мне сердце. Они не хотят, чтобы я о ней вспомнила и страдала. Но они не понимают, что ч не могу жить без прошлого. Это убивает меня и делает несчастной».

*****

Утром Илья застал жену сидящей у кроватки. Санька так и не ложилась.

– Ты совсем не спала?

– Да мне и не хочется. Давай я тебе завтрак приготовлю, пусть мама поспит. А я днем прилягу.

– Аля, я сейчас сделаю укол, а днем пришлю медсестру, она поставит. Приду сегодня пораньше. Будут ухудшения – сразу звони.

– И мне уколы?

– Обязательно. Видимо, ты свой стафилококк Любаве через молоко передаешь через молоко. Обе лечитесь.

Девочке действительно было лучше, антибиотики делали свое дело, Любава оживала. Санька видела-чувствовала малейшее изменение в состоянии ребенка. Милая улыбка – ямочки на щечках – дарили ей настоящее счастье.

Илья ушел на работу, а Санька задумалась: «Докопаюсь до правды сама. Не отстану от матери, пока все не выведаю». С этой мыслью Санька принялась за уборку кухни. А когда проснулась Наталья Юрьевна – сразу приступила к расспросам.

– Мама, мне кажется, вы что-то скрываете от меня, поэтому не говорите о прошлом. Что, у меня была какая-то постыдная тайна?

– Дочь, я глаза открыть не успела – ты нападаешь. С чего тебе взбрела в голову эта ерунда?

– Это не ерунда, мама. Это моя жизнь. Я не могу больше обходиться без своего прошлого. Понимаешь? Я хочу все вспомнить, а вы мне не помогаете, наоборот, уходите от разговора, отделываетесь общими фразами. Я должна знать детали своей жизни. Может быть, какой-то малюсенький штрих откроет целый мир. Мой мир, мама. Мир моей жизни.

– Я и так тебе все рассказываю.

– Почему ты не говоришь о моих друзьях? У меня что, не было друзей? Я была нелюдимой?

– Вы с Ильей дружили. Жили в соседних дворах, учились в одном классе. Вы всегда были вместе.

– А что, одноклассники не приходили к нам в гости? У меня не было подружки?

– Мы тогда жили с бабушкой. Она болела часто и не переносила шум. У Ильи была просторная квартира, вы собирались там. Его мама тебя очень любила.

– А потом?

– Когда?

– После школы? Илья поступил в университет, а я? Почему не стала поступать? Я плохо училась?

– Училась ты средне. А поступать не стала – за бабушкой нужно было ухаживать. Она после инсульта лежачей была, вот ты за ней и ходила.

Наталья Юрьевна озвучивала в который раз версию событий, придуманную Ильей. И всякий раз убеждалась: Санька ничего не помнит. И никогда не вспомнит, потому что все было ложью.

Наталья Юрьевна видела, как мучается дочь от невозможности обрести опору под ногами, которую дает жизненный опыт; понимала, как тяжело ей принять на веру то, что противоречило ее сущности; но отступать было поздно. Наталья Юрьевна знала: Санька никогда не простит ее. Вот и приходилось врать-выкручиваться, добавляя каждый раз несуществующие детали.

– Мама, хочу съездить в нашу квартиру. Может, я там что-то вспомню? В родных стенах?

– Давай попробуем. Вот Любава поправится, тогда и поедем.

Но поездку пришлось отложить. Узнав о Санькиных планах, Илья затеял у тещи ремонт.

Глава 8

Любава выздоровела. У Саньки отлегло от сердца, и она смогла вернуться мыслями к своему плану. «Пусть у меня нет друзей из прошлого, но есть дом, где я родилась, двор, где выросла. Остались соседи, которые помнят меня. Быть может, увидев их, я смогу узнать. Память должна вернуться. Я чувствую: должен быть какой-то толчок, чтобы все встало на свои места. Иначе и быть не может.

– Мама, я все-таки хочу съездить на нашу квартиру. Мне кажется, это должно помочь в восстановлении памяти.

– Ты же знаешь, там идет ремонт.

– Я не помешаю ремонту. Не беспокойся на этот счет. Ты дашь ключи?

– И ключи дам, и с Любавой посижу.

Наталья Юрьевна согласилась с тяжелым сердцем. Предчувствие говорило ей: все кончится плохо, но отговаривать дочь она не стала. Как мать, она не могла бесстрастно наблюдать душевные муки Саньки. Она понимала: Их с Ильей план провалился. Пусть будет, как должно быть.

Такси привезло Саньку в тихий двор на окраине Петербурга. Ранняя весна в Питере – пора неприглядная. Остатки снега грязными подтеками виднеются тут и там, оголенная земля еще не набрала сил для цветения и хмурится чернеющими кочками. Небо тяжелое, низкое. Погода радости не добавляет.

Санька осмотрелась вокруг. Все было чужое, незнакомое и безлюдное. Она нашла подъезд по номеру квартиры и зашла внутрь. Поднимаясь по лестнице, она прислушивалась к своим ощущениям, но ничего не чувствовала: зеленые стены, коричневые перила, чисто, без посторонних запахов. Санька достала ключи и подошла к окну. Опершись о подоконник, она смотрела во двор и думала: «Наверное, здесь я гуляла, когда была маленькой девочкой. Только играть здесь негде: ни качелей, ин горки. И все такое чужое-незнакомое».

Открыла дверь квартиры. Тишина. Прихожая разгромлена ремонтом. Осторожно, чтобы не испачкаться, она направилась в комнату. Спальня. Кровать, покрытая красным пледом. Она медленно сняла его. Он выскользнул из рук и оказался на полу. Сердце заколотилось. Что-то такое было уже здесь. Красный плед на полу. Белые простыни на кровати. Санька дрожала. Она прикрыла глаза. «Одна жизнь – одна любовь». Наколка на мужском плече. Такая же, как у нее на руке. Мужчина в этой постели. «Костя, он мне изменил. Тогда я их здесь застала. Да! Я это вспомнила». Она бросилась в ванную. Новая картина: белый кафель забрызган кровью. «Это моя кровь. Я не смогла пережить предательства Кости. Но как же так? Костя был моим мужем. Я любила его больше жизни. Почему же Илья?» Ей было трудно дышать. Она вышла из ванной и сползла по стене в прихожей. Память нарисовала ее растерзанное тело на полу, а рядом – Илья, и раздирающий душу крик: «Убирайся!»

Санька вспомнила все. «Вот откуда эта ненависть к Илье. Он не муж мне, а насильник, укравший мою жизнь. Но мама. Как она могла пойти на обман? За что она со мной так?» Слезы душили. Жалость к себе была так велика, что Санька не могла больше находиться в этой квартире. «Прочь отсюда, прочь от них ото всех подальше. Куда угодно, но подальше от вранья и этих людей».

*****

Наталья Юрьевна тревожилась: Санька давно должна была вернуться. Дочери не было. Молоко, которое она сцедила для Любавы, заканчивалось. Она набирала номер Саньки раз за разом, но телефон был недоступен. Она позвонила. Илье. Он приехал сразу же.

– Телефон выключен. Илья, она все вспомнила и не простит обмана никогда. Она бросила нас.

Илья только беспомощно разводил руками.

– Может, что-то случилось?

– Конечно, случилось. Она больше не вернется.

Илья возразил:

– Ну, ладно, мы. Как она могла бросить Любаву? Она так любит девочку.

– Боюсь, теперь это неважно. В ней воскресла прежняя Санька. Александры больше нет. Мы должны принять это.

Илья был оглушен болью. Как чудовищно-несправедливо обходится с ним судьба: он теряет всех любимых людей. Стиснув зубы, он вошел в комнату дочери.

– Остались мы с тобой, Любушка, без мамы. Будем жить.

На следующий день, выходя из дома, Илья обнаружил записку от Саньки: «То, что вы сделали со мной, не имеет названия. Не ищите меня. Я не вернусь». Он отдал записку Наталье Юрьевне. Та, плача, прочитала грустные строки.

А Илья, движимый непонятным порывом, бросился в дом, подхватил Любаву, крепко прижал к себе и громко сказал: «Будем жить дальше».


Источник обложки книги: https://pxhere.com/ru/photo/1411623