Она помнила, как мать ответила ей со спокойной и даже немного горделивой улыбкой:

— Нет, Бесси, ты совершенно нормальна. Когда-нибудь ты встретишь человека, которого сама захочешь поцеловать. И все будет прекрасно. Просто у тебя такой темперамент. Я ведь тоже первый раз в жизни поцеловалась с мужчиной, который через месяц стал моим мужем. Верность у нас в крови, девочка.

И Элизабет успокоилась. Даже забыла об этом разговоре. А вот сейчас вспомнила и вздохнула: да, она ничего не имела бы против того, чтобы Джек ее поцеловал. Только это уже нереально. Америка — большая страна, в ней легко встретить человека, но так же легко и потерять его…

Постепенно она стала забывать эту встречу, вполне довольная своей жизнью и учебой. Но однажды, после воскресной службы в церкви, она вышла на улицу и увидела… Джека, который поджидал ее на ближайшей лавочке. Сердце Элизабет дрогнуло, она даже остановилась на мгновение, решив, что ее просто ослепило солнце после полумрака церкви. Но через минуту она поняла, что это действительно красавец-моряк, который протягивает ей роскошную розу на длинном стебле и счастливо улыбается.

— Как вы меня нашли? — изумленно спросила Элизабет. — Я же не сказала, в каком колледже учусь!

— Зато это было крупными буквами написано на табличке вашего автобуса, — засмеялся Джек. — А уж по таким приметам даже сухопутный сопляк может найти все, что угодно, а я все-таки моряк, хотя сейчас уже не плаваю. Вы рады меня видеть?

— Рада, — призналась Элизабет. — И мне приятно, что вы меня не забыли.

— Да как я мог вас забыть? — искренне изумился Джек. — Такая встреча бывает раз в жизни, упускать эту возможность было бы просто глупо. Знаете что, пойдемте перекусим где-нибудь, а потом вы мне покажете город, свой колледж и все, что пожелаете.

Этот день промелькнул, как одно мгновение, потому что Джеку нужно было уехать еще засветло: занятия в академии начинались с раннего утра. Но теперь он уже не стал полагаться на счастливую случайность, записал и адрес Элизабет, и номер телефона, по которому ей можно звонить.

Уже прощаясь, он сказал:

— Я больше не буду сваливаться вам, как снег на голову, о каждой моей увольнительной буду сообщать — письмом или звонком. Вы не против?

— Нет, — улыбнулась Элизабет, — мне нравится этот план. И я буду придумывать всякие интересные маршруты для наших прогулок, хорошо?

— Просто отлично! — воскликнул Джек, поцеловал ее в щеку и помчался к автобусу.

А она долго смотрела ему вслед, продолжая улыбаться, а потом подумала, что по-настоящему он ее еще не поцеловал. У них все еще впереди. Впереди…

Она не ошиблась: те два года, что она провела в колледже, Джек не пропустил ни одного свидания, даже пару раз исхитрился сбежать в самоволку, что, впрочем, сошло ему с рук. В промежутках между встречами они переписывались: похоже, это стало основным занятием Джека. Хотя Элизабет подозревала, что свои длинные письма он пишет на лекциях в академии, иначе было просто непонятно, откуда он брал на все это время. Тем более что сами встречи становились все чаще, вместо писем были уже долгие телефонные разговоры и, наконец, Джек, кажется, принял то решение, о котором он полушутя сказал еще при первой встрече.

Погода была чудесной и они отправились купаться на озеро, для чего Джек взял напрокат машину, а Элизабет заполнила корзинку для пикника всякими вкусными закусками и напитками. Искупавшись, они лежали на берегу под горячими лучами солнца. Тут-то и произошло то, о чем время от времени грезила Элизабет, но одновременно и боялась.

Когда Джек склонился над ней, Элизабет закрыла глаза, молясь про себя, чтобы на этот раз не возникло этого ощущения неприятного прикосновения чужих, влажных губ, чужого дыхания и тому подобного, памятного ей еще со школьных вечеринок. Но к ее губам прикоснулись сухие, теплые и твердые губы, превратившие этот первый поцелуй в настоящее чудо, которое длилось и длилось. Когда Элизабет наконец решилась открыть глаза, то увидела лицо Джека с нежной и ласковой улыбкой, и из ее глаз невольно покатились слезы.

— Что с тобой, дорогая? — взволнованно спросил Джек. — Тебе неприятно? Я сделал тебе больно?

— Наоборот, — сквозь слезы улыбнулась Элизабет, — это было так чудесно, как будто происходило во сне. А я так боялась…

— Не может быть, чтобы ты целовалась в первый раз, — слегка нахмурился Джек. — Пойми, меня совершенно не волнуют твои поклонники. Бывшие, надеюсь.

— Ты не понял. Я целовалась только на вечеринках, точнее, меня пытались поцеловать. Но у меня все это вызывало… раздражение и отторжение.

Джек сел и с искренним изумлением уставился на нее.

— Ты хочешь сказать, что у тебя еще ни с кем не было настоящего романа?

— Мне только двадцать один год, — пожала плечами Элизабет. — И твой поцелуй — это самое прекрасное, что я до сих пор ощущала в жизни.

— Господи помилуй, — всплеснул руками Джек, — это совершенно невероятно!

— Что именно?

— Оставаться девственницей в Америке в таком возрасте.

— Тебя это огорчает? — нахмурилась Элизабет, — Мне казалось, что это должно было тебя обрадовать…

— Я и обрадовался, — прошептал Джек, снова опускаясь рядом с Элизабет и нежно обнимая ее. — Я чертовски обрадовался, и веду себя, как последний идиот, потому что никогда ничего подобного не встречал. Прости меня, Бесси. Я — осел. И этот осел собирался признаться тебе в любви.

— Так что тебе мешает это сделать? — снова улыбнулась Элизабет. — Признавайся.

— Ты выйдешь за меня замуж? — выпалил Джек.

— Ты же хотел объясниться в любви, — рассмеялась Элизабет.

— А я и объясняюсь. Таких девушек, как ты, больше просто нет. Я влюбился в тебя с первого взгляда и уже не мог думать о ком-нибудь еще. А теперь я тебя не просто люблю, я боготворю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — шепнула Элизабет.

— Мы можем пожениться, когда я закончу академию, — уже деловым тоном сказал Джек. — Это будет через полтора года. Ты меня дождешься?

— Глупыш, — рассмеялась Элизабет, — если я ждала тебя столько лет, даже не зная тебя, то уж полтора-то года вытерплю.

— Боюсь, вытерплю ли я, — пробормотал Джек. — Но в крайнем случае, можно взять специальное разрешение.

— На что?

— На женитьбу. Только я все равно должен буду жить в Вашингтоне, при академии. А ты…

— А я через год закончу колледж и вернусь в свой городок. Буду учить детей английскому языку и литературе в той школе, где сама училась. Только встречаться мы, наверное, сможем реже…

В этот момент Джек закрыл ей рот поцелуем и она снова поплыла в восхитительно сладком тумане любви и нежности. День промелькнул так быстро, что Джек едва не опоздал на свой автобус.

— В следующий раз мы обручимся, хорошо? — спросил он, уже стоя на подножке автобуса. — А на каникулы съездим к твоим родителям, я ведь должен и у них согласия спросить, правда?

— Они будут польщены, — искренне ответила Элизабет.

Ей не хотелось в этот вечер возвращаться в общежитие, видеть своих однокурсников, вообще с кем-нибудь общаться. Поужинала она в крохотной закусочной, где почти никого не было, и пробралась в свою комнату в общежитии, когда большая часть студентов еще вовсю развлекалась в городе.

«Спросить согласия у моих родителей… Как чудесно он это придумал! Мама, конечно, заплачет от радости, а отец притворно нахмурится, но в душе будет очень рад и горд. Как хорошо, что мы встретились с Джеком! И какое это, оказывается, счастье — любить и быть любимой. Жаль только, что с детьми придется подождать… пока Джек не получит приличное место службы. Интересно, куда его определят?»

С этими мыслями Элизабет наконец заснула так крепко, что впервые в жизни услышала будильник не сразу, а лишь через какое-то время. Оправдывало ее только то, что так крепко и безмятежно она спала, пожалуй, впервые в жизни.

На следующую встречу Джек приехал сияющий и тут же, в маленьком скверике по дороге к общежитию Элизабет, усадил девушку на скамейку и достал из кармана коробочку, обтянутую синим бархатом. В коробочке лежало золотое колечко с чудесно ограненным сапфиром — точь-в-точь такого цвета, как глаза Элизабет. Она даже зарделась от радости.

— Итак, — нарочито серьезным голосом начал Джек, — я прошу вас, мисс Свенсон, принять мое предложение руки и сердца, а в качестве залога моей любви — вот это кольцо.

Кольцо оказалось впору, и Элизабет разглядывала его, не в состоянии оторвать глаз от блеска синих граней.

— Я жду ответа, — напомнил Джек.

— Какого ответа? — искренне изумилась Элизабет. — Кольцо великолепное, спасибо огромное.

— Но ты так и не сказала, согласна ли стать моей женой.

— Согласна, — тихо ответила Элизабет.

— А еще… А еще ты не сказала, что любишь меня, — добавил Джек еще тише.

Элизабет обвила руками его шею и поцеловала на глазах у изумленных прохожих.

— Да, я люблю тебя. Наверное, это любовь с первого взгляда.

— Не наверное, а точно, — засмеялся Джек. — Когда я впервые увидел тебя, мне показалось, что моя жизнь начинается заново, а до этого меня вообще не было.

— Выдумщик! — улыбнулась Элизабет. — Пойдем в наше любимое кафе, попьем кофейку…

— Ах ты, пуританка! В такой день нужно пить шампанское.

— Что ж, несколько глотков никому не повредят.

Джек подхватил Элизабет под руку и повел в сторону кафе. А по дороге размышлял вслух о том, что такое судьба и какие прекрасные подарки она иногда делает.

— Нет, ты только представь себе, Бесси, что за минуту до того, как я свернул за угол, у меня развязался бы шнурок и пришлось бы задержаться. Или я встретил бы приятеля, перекинулся с ним парой слов, а время-то ушло бы. Или если бы ты не отстала от своей группы в Белом доме. Да просто вспомнила бы, какая следующая достопримечательность вас ожидает и пошла бы другой дорогой… Господи, как подумаю, на каком тонюсеньком волоске все это висело.

— А ты представь себе, — лукаво усмехнулась Элизабет, — что лет через десять после нашей свадьбы я сделаю что-нибудь не так и ты будешь потом весь вечер причитать: «Господи, ну почему я не пошел другой дорогой? Господи, зачем мне вообще в тот день понадобилось выходить на улицу».

— Ни-ко-гда! — по складам произнес Джек. — Никогда ничего подобного ты от меня не услышишь. Кстати, через две недели начинаются каникулы, ты хотя бы напиши своим родителям, что готовишь им приятный сюрприз.

— А ты своим уже сообщил? — осторожно поинтересовалась Элизабет.

Она впервые затронула эту тему, потому что Джек как-то очень болезненно на нее реагировал и всегда очень быстро уводил разговор в другую сторону. Они уже сидели в кафе и ждали заказанные шампанское и пирожные.

— Видишь ли, Бесси, — опустив глаза на стол начал Джек, — мне не хотелось посвящать тебя во все это… Тебе это может не понравиться…

Он снова замолк. Элизабет терпеливо ждала, не проронив ни слова.

— Моя мать… Ну, в общем, я воспитывался у дяди с тетей, замечательные люди, только, к сожалению, оба уже умерли. Оставили мне домик во Флориде и немного денег. Мой дядя тоже был моряк, он и устроил меня сначала во флот, а потом в академию. А тетя… Тетя меня просто любила, как родного, вот и все. Своих детей у них никогда не было, как у меня… не было родителей.

— Они тоже умерли? — с испугом спросила Элизабет.

Джек покачал головой.

— Не знаю. Возможно, оба живы, но ни разу мною не поинтересовались. Отец ушел от мамы, как только узнал, что будет ребенок, и с тех пор о нем никому ничего не известно. А мама так переживала его уход, что, как только мне исполнился год, оставила меня у своей сестры и отправилась, как она сказала, искать бросившего ее мужа. И о ней с тех пор ничего не известно. Все это тетя рассказала мне когда почувствовала, что умирает, до этого я считал, что мои родители погибли в автокатастрофе, а я чудом уцелел. Так что просить благословения мне просто не у кого.

— И ты боялся, что я отвернусь от тебя из-за этого? — с изумлением спросила Элизабет. — Как ты можешь отвечать за поступки твоих родителей. Скажи слава Богу, что ты их не помнишь, иначе для тебя это было бы куда более серьезной травмой.

— Я помню только, как пахли мамины духи, — усмехнулся Джек. — Сначала помнил запах, а потом в дальнем углу комода нашел пустой флакончик. Запах, конечно, почти выветрился, но узнать было можно. Она всегда душилась только духами «Герлен», ничего другого не признавала. Когда я вырос, я решил найти эти духи и купить флакончик просто на память, но оказалось, что их уже давно не производят, не модно. А потом и старый флакончик где-то затерялся…

— Грустная история, — прошептала Элизабет. — Только призрак запаха духов… Наверное, твои родители были очень красивыми людьми.