Моррис Ренек - Сиам Майами

— Тогда дадим ей травки.

— С этой привычкой тоже покончено.

— Как насчет таблетки бензидрина?

— Это в прошлом.

— Как она там?

— Страдает от одиночества.

— При полном стадионе, готовом встретить ее аплодисментами?

— Аплодисменты могут усилить ее чувство одиночества.

— Бросьте свои авангардистские штучки! — рассердился Твид. — Как вы можете в такой ситуации стоять сложа руки?

— Мы все равно бессильны.

— Может хотя бы дай ей закурить, чтобы успокоить. Она по крайней мере курит?

— Он и от этого ее отучил.

— Значит, эту пару скрепляла одна биология? Если она так много от него приобрела, то почему он заодно не вправил ей мозги?

— Мозги — это единственное, чего он не мог ей дать. Они у нее были и так.

Гримерную покинули массажисты.

— Ну вот, теперь уже скоро, — сказал Зигги.

— Почему Сиам продолжает петь? — Джулия готова была разорвать Барни в клочки. — Как я ненавижу эту старую контору! Здесь начались все мои беды.

Пока она обводила пустой кабинетик испепеляющим взглядом, он восхищенно рассматривал ее саму. Никогда еще перед ним не представала женщина в столь сексуальном одеянии. Ее жакет, оставляя голыми плечи, смыкался далеко внизу, грозя окончательно оголить в придачу и грудь. Насколько мог судить Барни, под ним ничего не было надето. Из ложбины между грудями выглядывал яркий красно-полосатый платок, переброшенный через левое плечо. Он невольно сравнил гостью с бутылкой дорогого вина, которую лучше не откупоривать. Она застала его врасплох — он лежал грудью на письменном столе, просматривая записки с типографской шапкой: «Пока вы отсутствовали». На всех значилось одно и то же: «Звонила Селеста Веллингтон». Аккуратно придавив записки пресс-папье, он потянулся за чеками.

Бледная рука Джулии, унизанная драгоценностями, опередила его: она выхватила чеки у него из-под самого носа. Для этого ей тоже пришлось наклониться к столу, и Барни еще раз с удовольствием рассмотрел ее неприкрытую грудь.

— Что вы здесь делаете в такой вечер? — спросила она, не скрывая страдания.

Он скользнул щекой по ее локтю, едва не просунув голову ей под мышку. Она невольно ослабила руку. Он воспользовался этим и завладел чеками.

— Я бы оставил этот бизнес, если бы существовало другое место, где можно зарабатывать на жизнь. — Он выпрямился, сложил чеки и засунул их в карман пиджака. — Я не могу всю жизнь проторчать на бейсболе.

Она отшатнулась, испытывая к нему отвращение.

— Если бы вы знали, какой вы глупец!

Он встал, чтобы проводить ее до двери, но она не позволила ему прикоснуться к ней.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Я жду клиента.

Она презрительно оглядела голый кабинет, в углах которого притаились знакомые ей демоны.

— Все обитатели этого кабинета говорят на одном и том же жаргоне.

— Мне очень жаль. — Он уже стоял у двери, но она по-прежнему не отходила от стола.

— Почему вы торчите здесь, когда Сиам дает сенсационный концерт?

Он попытался оправдать свое появление в офисе:

— Я был у родителей. Там меня ждала записка, сообщавшая, что в офисе меня дожидаются чеки. Меня охватили неуемные амбиции: дай, думаю, обналичу!

— Почему Сиам продолжает петь?

— Этого требует ее контракт, — вежливо ответил Барни.

— Тогда почему вы сейчас не в Форест-Хиллз?

— Это мое дело, — упрямо ответил он. — Вас это не касается.

Она видела его насквозь.

— Я специально приехала, чтобы узнать, окажетесь ли вы сегодня здесь, — со значением произнесла она.

Барни отошел от двери. Из-за его спины раздалось:

— Вы были так уверены, что она устоит перед Стью! Вы ей так доверяли! Она не станет платить слишком высокую цену — так вы говорили.

— О'кей, я вас выслушал.

— Нет! — выкрикнула она и чуть слышно продолжила: — Можете не рассказывать мне, что между ними произошло. Достаточно того, что вы сейчас здесь.

В дверь легонько постучали.

— Войдите! — пригласил он, желая хоть как-то исправить положение, в котором оказался.

В кабинет впорхнула сияющая Селеста. Увидев Джулию, она замерла.

— Селеста Веллингтон, — представил ее Барни. — А это — Джулия Додж.

— Мы знакомы, — откликнулась Селеста, изобразив подобие интереса, что было еще хуже, чем если бы она просто отвернулась.

Джулия зловеще усмехнулась.

— Понимаю, что у вас на уме. — В ее взгляде читалось удовлетворение: она раскусила его. — Собираетесь вступить в банду пиратов, пристраивающих новые дарования? — Она обращалась к Барни, но ее испепеляющий взгляд был прикован к Селесте. — Собираетесь возводить собственную империю, а первым кирпичиком сделаете ее имя? Великолепно! Они превратили вас в негодяя по своему подобию, а вы и рады стараться. Что ж, в этом мире все-таки есть справедливость! — Она торжествовала. — Разве я не права?

— Вот йента! — тихо проговорил он.

Она сверкнула глазами, поняв, что ее оскорбляют на чужом языке, причем, что еще обиднее, на языке этнического меньшинства.

— Как вы меня обозвали?

— Сплетницей самого низкого пошиба.

Ее острые ноготки сверкнули у него перед глазами. Она бросилась на него с такой прытью, что Селеста в изумлении раскрыла рот. Барни едва успел отпрянуть. Блеск серебряного лака ослепил его. Джулия, слишком сильно размахнувшись, невольно развернулась вокруг своей оси, и ладонь Барни отвесила ей звучный шлепок по ягодицам. Издав пронзительный крик возмущения, она, едва удержавшись на высоких каблуках, отлетела к двери. Селеста посторонилась, уступая ей дорогу, и закрыла за ней дверь.

— Какая жалкая особа! — сказала Селеста со смесью раздражения и обиды.

— Вы с ней давние знакомые?

— Я встретила ее на благотворительном обеде в прошлом году. Не успели нас представить друг другу, как она спросила, не продалась ли я шоу-бизнесу.

— Забудь о ней, Селеста. Я прослушал твою пробную запись и готов тебя представлять.

— Хорошая новость. — Она улыбнулась, но, увидев у него на столе записки, сообщающие о ее звонках, смутилась. — До меня дошли слухи, что ты больше не имеешь отношения к Сиам. Это правда?

— Да.

— Мне очень жаль.

Он поднял руку, давая понять, что жалеть не о чем.

— Она знала, что следует сделать, чтобы добиться успеха, и пошла на это.

— Поэтому к тебе и явилась эта женщина?

— Она хотела убедиться, что Сиам уплатила запрошенную цену.

— Ты все ей выложил?

— Нет.

— Тогда откуда у нее такая уверенность?

— Она нашла меня здесь, — с трудом выговорил он.

Она застенчиво взглянула на записки со своим именем.

— Еще я хотела попросить прощения, что сбежала тогда в такси. — Более личный характер реплики ознаменовался румянцем у нее на лице.

Дверь опять распахнулась. В кабинет гордой походкой вернулась Джулия. Она приблизилась к Барни и, не обращая внимания на Селесту, заявила:

— В качестве платы за оскорбление вам придется угостить меня ужином в ресторане «Луков».

— Южный Манхаттан? Это слишком далеко.

Его ответ не обескуражил ее. Она подала ему клочок бумаги.

— Я остановилась в «Сент-Реджис».

Он прочел имя и окликнул ее:

— Эй, а кто такая Ван ден Грутс?

— Я зарегистрировалась под девичьей фамилией. — Она захлопнула за собой дверь.

Эта фамилия была известна даже ему. Она принадлежала старому и широко известному нью-йоркскому семейству, пытавшемуся возродить несколько улиц в громадных бруклинских трущобах. Семейная компания делала это совместно с правительственным и штатным фондами на условиях ограниченной прибыли и правительственного страхования убытков. В устах такой осведомленной особы словечко «пират» звучало как комплимент.

Повторное появление Джулии подействовало Селесте на нервы. Румянец, заливший ей щеки во время беседы с ним, пропал.

— Если между тобой и Сиам все кончено, то я не возражаю, чтобы ты представлял ее и дальше. — Он внимательно слушал Селесту. Она подошла ближе и взяла его за руку. — Но сначала я хочу сама во всем убедиться.

— Ты мне не веришь?

— Верю.

— Что же тогда?

— Моя машина ждет внизу.

— Для чего?

— Давай поедем вместе и послушаем ее выступление.

— Тебе необходимы доказательства?

— А тебе? — лукаво осведомилась Селеста.

Распорядитель подбежал к двери трейлера и забарабанил в нее кулаком.

— Все по местам, пожалуйста.

Ему долго никто не отвечал. Потом раздался голос ассистентки:

— Сейчас!

Твид набрал в объемистые легкие побольше воздуху, чтобы не волноваться. Щелчок пальцами — и распорядитель подлетел к нему.

— Частную карету «скорой помощи» с кислородными подушками к стадиону!

— Да, сэр.

— И как можно быстрее!

— Да, сэр!

Дальше Зигги и Гарланд ждали молча. Зигги, которому было в высшей степени наплевать на свой вид, тем не менее постоянно подтягивал галстук; Гарланд комкал в ладонях носовой платок.

Дверь распахнулась, выпустив сначала маникюршу с инструментами. За ней по одному потянулись остальные: косметолог, мистер Текс, костюмерша, ассистентка. Все они столпились у двери, не произнося ни слова. На их лицах не отражалось никаких чувств.

Появление ассистентки Зигги сопроводил репликой:

— Это последняя.

Когда дверь трейлера медленно приоткрылась, молоденькая ассистентка не сдержала восклицания:

— Боже, она собирается выступать!

Весь закулисный персонал отвлекся от своих занятий, чтобы поглазеть на певицу.

Сиам была обряжена самым выигрышным для нее образом. Она стояла в двери, даже не держась за косяк, в коротком, значительно выше колен, шифоновом платье с открытыми плечами. Она зажимала пальцем одну ноздрю, чтобы не разрыдаться. За кулисы проникали сполохи яркого света, заливающего стадион.

Увидев, как хорошо она держится, Зигги и Гарланд перевели дух. Однако уже на первой ступеньке ей пришлось остановиться, чтобы не потерять равновесия. Ассистентка подала ей руку и помогла спуститься. Дальше она двинулась сама. Все ее усилия были сосредоточены на том, чтобы дойти до ближайшего выхода на сцену. Она смотрела прямо перед собой, словно все неприятности остались позади. Зигги и Гарланд старались не попадаться ей на глаза, чтобы не прогневить, иначе гнев отразится на ее голосе и не позволит петь. У нее уже не осталось времени на ненависть. Зигги очень хотелось напомнить ей об этом для ее же пользы, но он не посмел к ней подступиться.

Походка Сиам делалась тверже с каждым шагом. У самого выхода она остановилась и прижалась головой к стальной стенке трансформаторной будки.

— Скажите ей не прикасаться к силовому шкафу! — взмолился электрик, обращаясь к Зигги.

— Успокойтесь, — сказал ему Зигги, — если она не выйдет, то пусть лучше стадион погрузится в темноту.

Все вокруг ждали, затаив дыхание, что будет дальше.

Музыка стихла. Загремели аплодисменты. Группа юных вокалистов поспешно покинула сцену, пылая от творческого возбуждения. Увидев толпу, наблюдающую за Сиам, вокалисты влились в нее. Их лица приобрели почтительность, словно они стали свидетелями дорожного происшествия.

— Теперь ты, — шепотом сказал Зигги Сиам.

Она содрогнулась от внутреннего конфликта: ненависть к Зигги, подвергшему ее такому бесчеловечному обращению, и желание петь боролись в ней сейчас. Она всхлипнула и едва не ударилась лбом о стену, но вовремя подставила ладонь.

Твид расстегнул тесный воротник, весь взмокший. Пот заливал его лицо.

Сиам обреченно рыдала. Тем временем над переполненным стадионом разнесся уверенный голос:

— А теперь…

Твид стал безумно жестикулировать, желая привлечь внимание конферансье.

— Подождите, подождите! — заорал он, но конферансье не услышал его ора.

— Леди и джентльмены, новый голос, пронесшийся над землей! Сиам Майами!

Сиам услышала свое имя, встрепенулась, вытерла глаза обеими руками и шагнула к ослепительной арене. Выйдя на простор, на открытый воздух, она почувствовала, что сумеет совладать с собой. Лучшим лекарством стал взрыв аплодисментов, раздавшийся из темного провала впереди. Ей было приятно видеть над собой омытое дождем и очистившееся от туч вечернее небо. Заиграл оркестр. Сиам подошла к микрофону, с легкостью подхватила ритм, едва заметно вильнув бедрами, и запела. В ее голосе слышался сотрясающий ее шторм — все эмоции рвались наружу. Стадион завелся с пол-оборота. Ее раскованная и одновременно трогательная манера сразу была встречена аплодисментами. Слова песни Сиам были обращены не только к этой публике, но и ко всему миру.