– Ненавидеть? Безусловно. Ленни угрожал уничтожить все, ради чего он жил. Он бы вынудил Джека добиться перевеса голосов в пользу «Кворума», когда переписывался весь устав страхового фонда, помните?

Служащая полиции кивнула.

– Каждый раз Ленни говорил Джеку: «Еще один голос, и ты свободен». Но каждый раз требовал больше и больше.

Жасмин рассерженно тряхнула головой.

– Джек ненавидел Ленни Брукштайна, и не без причин, но он его не убивал.

– Вы так уверены?

– Абсолютно. В тот день, когда разразился шторм и пропал Брукштайн, Джек вышел в море.

– Верно, – кивнула коп. – Его спасла нантакетская береговая охрана. Он вернулся в поместье Брукштайнов… примерно в шесть вечера.

– Джека не спасала никакая береговая охрана. Уж это точно.

– Простите? – нахмурилась женщина. – Не понимаю.

– Джек вообще не выходил в море. Он целый день пробыл со мной, в коттедже. Береговая охрана его покрывала.

– Хотите сказать, что они предоставили сенатору Уорнеру алиби? Солгали?!

Жасмин рассмеялась: низкие, чувственные нотки, от которых, казалось, ожило все безупречное тело.

– У вас такой потрясенный вид! Ну что вы! Такое постоянно случается. Сенатор Уорнер – человек влиятельный и действует по принципу «рука руку моет». Я думала, что вы, в своей профессии, к этому привыкли. Я в своей определенно привыкла.

Жасмин любезно проводила гостью до двери и у самого порога спросила:

– Так полиция считает, что Брукштайна могли убить? Я следила за расследованием, но впервые слышу об убийстве.

– Это версия, которую мы сейчас рассматриваем.

– Считаете, теперь правда выйдет наружу? Насчет меня и Джека?

Жасмин с надеждой склонила голову набок.

«Так вот оно что, – подумала гостья. – Красотка хочет, чтобы люди все узнали. Надеется вынудить сенатора бросить жену».

– Не знаю, мисс Делевинь. Это не мое дело.

Жасмин с заговорщическим видом подалась вперед:

– А я ставлю на то, что все деньги у его любовницы. Эта особа – твердый орешек.

– Должно быть, вы ошибаетесь, – улыбнулась служащая полиции. – У мистера Брукштайна не было любовницы.

– Еще как была. Конни Грей. Сестра его жены. Они были любовниками, пока Ленни не бросил ее и не приполз к своей Грейс. Разве вы не знали?!

Глава 24

– Мисс Делевинь! Откройте! Полиция!

Жасмин вздохнула.

Снова? И что им нужно на этот раз?

Она нехотя открыла дверь.

– Эй, я вас знаю!


Внизу, в вестибюле, Грейс закрыла за собой дверь женского туалета, сняла черный парик и очки, сбросила полицейский мундир, аккуратно сложила и сунула в бачок унитаза. Закрыв крышку, поправила одежду и только потом упала на пол и заплакала.

«Нет. Только не мой Ленни.

С моей собственной сестрой?

Он не мог».

Но тут она вспомнила, что Ленни и Конни прекрасно ладили. Родственные души во многих отношениях: оба жесткие, амбициозные. Грейс – совершенная их противоположность.

Перед глазами всплыла картина: Ленни и Конни танцуют на балу «Кворума», о чем-то увлеченно беседуют…

Конни спорит с Ленни на берегу в Нантакете, а потом убегает в слезах.

«Я думала, он утешал ее, когда Майкл потерял работу. Потому что они лишились всех денег. Как могла я быть так слепа?!»

Сердце разрывалось не из-за Конни. Сестры для нее умерли. Но Ленни! Память об их браке, о любви мужа была той соломинкой, за которую Грейс держалась в этом мире. И надежды больше нет…

Она рыдала и не могла остановиться.

– О, Ленни, скажи, что это неправда.

Ответа не было.

Только эхо отражалось от кафеля.


Жасмин улыбнулась здоровенному блондину-копу. Обычно ее интересовали только богатые мужчины. Но для детектива Митча Коннорса она была готова сделать исключение.

– Я хотел бы поговорить о ваших отношениях с сенатором Уорнером.

– Разумеется. Хотя не совсем понимаю, чем могу помочь. Я уже рассказала вашей коллеге обо всем, что знала.

– Коллеге? – нахмурился Митч.

– Да. Она только что ушла.

– Она?

– Она расспросила меня о Джеке и о том, что случилось в Нантакете в тот уик-энд, когда исчез Ленни Брукштайн. Разве не вы ее послали?

Во рту Митча вмиг пересохло. Не отвечая, он ринулся к лифту, ударил кулаком по кнопке вызова. Лифт не шел. Секунда, другая…

Подождать или спуститься по лестнице?

Хрен с ним!

Он открыл дверь запасного выхода, скатился по ступенькам и ворвался в вестибюль. Пусто.

Коннорс выскочил на улицу, лихорадочно оглядываясь. Тротуары были забиты людьми. Митч пробирался между ними, выставив вперед жетон, как талисман, останавливая каждую миниатюрную женщину, которая ему встречалась, изучая ее черты.

Бесполезно.

Грейс Брукштайн опять ускользнула!

Глава 25

Поняв, что погоня напрасна, Митч вернулся в квартиру Жасмин.

– Что вы ей сказали? Постарайтесь передать все, до единого слова.

Беседа оказалась интересной. Митч привык считать Ленни Брукштайна мошенником и трусом, но в прессе ни разу не проскользнуло даже намека на его измены. А уж роман с сестрой жены? На него не похоже!

Неудивительно, что «дама из полиции» так поспешно распрощалась.

И что она будет делать теперь?

После стольких недель расследования Митч начинал ощущать, что связан с Грейс на некоем подсознательном уровне, хотя на деле они едва друг друга знали. Вернее, не знали совсем. И все же временами ему казалось, Грейс Брукштайн ближе ему, чем остальные бывшие возлюбленные, включая Хелен.

Первым ее порывом скорее всего будет немедленно ехать к Конни и вывести сестру на чистую воду. Ну и что потом? Не возьмет ли верх здравый смысл? Появляться в доме сестры чрезвычайно рискованно, это просто безумие. С другой стороны, Грейс ограбила детектива Бакколу, угрожая пистолетом. Ее страсть к риску, казалось, росла с каждым днем.

Митч допросил сестер Грейс сразу же после ее побега из Бедфорда: обычная полицейская процедура, на случай если беглец вздумает обратиться за помощью к родным. Но обе стервы хладнокровно отказались от Грейс. Отвернулись в тяжелый час. Достаточно мерзко уже и то, что ее предали все так называемые друзья. Но родные сестры?!

Если Ленни действительно променял такую красотку, как Грейс, на Снежную королеву вроде Констанс Грей, то скорее всего нуждался в психиатре.

Митч вспомнил их единственную встречу в метро на Таймс-сквер. Но не свое разочарование. Выражение лица Грейс, поразительное сочетание беззащитности и силы. Несмотря на усталость и мешковатую, убогую одежду, в ней было нечто неотразимо привлекательное. Она каким-то образом напомнила Митчу Хелен в первые, счастливые годы их брака. В обеих женщинах была некая внутренняя красота, женственность, которые привлекали мужчин, как мошкару – пламя. А вот Конни абсолютно иная. Пусть у нее правильные черты лица и подтянутая стройная фигура, но она не более женственна, чем борец сумо.

«Может, именно этого и хотел Ленни? Для разнообразия переспать с роботом?»

Вот уж действительно извращенец!


Дверь открыл Майкл Грей.

– Детектив? Вот так сюрприз!

Митч подумал то же самое, что и другие при встрече с Майклом: «Какой славный, старомодный, порядочный парень!»

– Есть новости о Грейс?

– Ничего конкретного. Имеется несколько версий. Не мог бы я еще раз поговорить с вашей женой?

– Конечно. Попробую ее найти.

– Не трудись, Майкл, я уже здесь.

В дверях появилась Конни, и Митч решил, что был чересчур резок в своих суждениях. Сегодня эта блондинка в миленьком цветастом платьице выглядела куда привлекательнее, чем в прошлый раз. За ее спиной славный взъерошенный мальчуган сосредоточенно толкал по полу деревянный поезд.

В раскрытые двери было видно, как другой мальчик, старше и с более темными волосами, упражняется на пианино. Вся сцена словно сошла с литографии девятнадцатого века. Слишком красиво, чтобы быть правдой?

Конни повела Митча в кабинет. Митч заметил два первых издания Стейнбека в книжном шкафу и то, что выглядело как ранний Кандинский, – на стенной панели орехового дерева. Очевидно, денежные затруднения четы Грей остались позади.

Конни заметила, что он любуется картиной.

– Это подарок.

– Очень щедрый.

– Да, – мило улыбнулась хозяйка, но вдаваться в подробности не стала. – Чем могу помочь, детектив?

Митч решил не ходить вокруг да около:

– Как давно вы и Ленни Брукштайн были любовниками?

Кровь, прилившая к лицу Конни, тут же схлынула.

Кажется, сначала дама решила все отрицать, но поняла, что это бесполезно. Очевидно, детектив все знал, и ложь только обозлила бы его.

– Недолго. Несколько месяцев. Все было кончено еще до Нантакета. До его гибели.

– И кто был инициатором разрыва?

Конни взяла шелковую подушку и вонзила ногти в ткань.

– Ленни.

– Вас это расстроило?

Сосуд на виске Конни заметно пульсировал.

– Немного. В то время. Как легко представить, детектив, я не слишком горжусь этой главой своей жизни. Майкл ни о чем понятия не имеет. Грейс тоже.

«Грейс уже знает».

– Вы солгали полиции насчет ваших отношений.

– Я не лгала. Скрыла. Не видела смысла вытаскивать это на свет. И сейчас не вижу.

Митч подумал о теле Ленни, вернее, о том, что от него осталось после многодневного пребывания в океанской воде. Приложила ли Конни руку к его гибели? Брошенная женщина? Но у нее было железное алиби на день шторма. Десятки людей видели сестер Ноулз, обедавших вместе в клубе «Клиффсайд-Бич». А если она все срежиссировала и предоставила исполнителям сделать грязную работу?

– Чем же вы не слишком гордитесь? Связью с Брукштайном? Или тем, что он бросил вас и вернулся к Грейс?

Митч пытался задеть ее за живое. Если он лишит Конни ее царственного самообладания, она может о чем-то проговориться.

– Должно быть, унизительно быть отвергнутой ради младшей сестры?

– Я объясню, что во всем этом наиболее унизительно! Абсурдная одержимость Ленни Грейс. Какая пошлость! Такой умный, энергичный человек посадил себе на шею глупенькую девочку-жену! Жалкое зрелище!

С языка Грейс словно капал яд.

– Все так считали. Не только я. О, конечно, мы все делали вид, что умиляемся влюбленной парочке. Но этот брак был просто фарсом.

– Вы были влюблены в него, верно?

– Нет.

– Вы любили его. Но он любил вашу сестру.

– Он был одержим моей сестрой. А это разница.

– Бред! Грейс была любовью всей его жизни. И за это вы не способны простить ни его, ни ее, верно, Конни?

Конни схватила сумку, вынула и зажгла сигарету. Глубоко затянулась и только тогда заговорила:

– Позвольте мне кое-что прояснить вам, детектив. Единственной любовью Ленни Брукштайна был Ленни Брукштайн. Если для вас это новость, значит, вы никогда не знали этого человека.

– Зато вы знали. Вы продали себя, унизили ради его удовольствия, а потом он выбросил вас, как грязную тряпку.

– Неправда.

– Признайтесь. Вы бросились к его ногам.

Лицо Конни мгновенно окаменело. На какой-то момент Митчу показалось, что женщина вот-вот выйдет из себя. Но Конни сдержалась. Затушила сигарету и спокойно ответила:

– Ошибаетесь. Если хотите знать, я ненавидела Ленни. Ненавидела.

– Именно поэтому наняли убийц?

Конни разразилась смехом.

– Господи! Так вы именно к этому вели, детектив?

Она вытерла выступившие на глазах слезы.

– Вы узнали о моей связи с Ленни, о том, что он меня бросил, и вообразили, будто я, как в плохих романах, убила неверного любовника? Слишком примитивно, не находите?

– Я скажу вам, что думаю, – рассердился Митч. – Думаю, вы были там в тот день, потому что хотели отомстить!

– Хотела. И отомстила.

Конни встала, подошла к так понравившейся Митчу картине, сняла ее со стены и протянула ему.

– Подарок моего дорогого усопшего зятя. Подделка, как выяснилось. В точности как он сам. Но приятное дополнение к этой комнате, с чем вы, конечно, согласитесь. Я хотела получить картину и заставила Ленни отдать ее мне. Как и множество других вещей.

– Вы его шантажировали? Угрожали рассказать обо всем Грейс?

– Шантажировала? Отнюдь, – отрезала она. – Просто взяла свое.

Обходя комнату, оглядывая собрание редких книг и предметов искусства, Конни довольно улыбнулась.

– Майкл, благослови Господь его доброе сердце, воображает, что я купила этот дом, когда получила наследство. Что какая-то богатая старая тетка оставила мне пятнадцать миллионов долларов.

– Ленни дал вам деньги?

– Кто еще? Он выписал чек в Нантакете, за два дня до гибели. Слава Богу, я сразу же его обналичила. Еще пара недель, и их бы заграбастали администраторы «Кворума». А теперь…

Хозяйка дома многозначительно улыбнулась.