– Его нет дома. Это все?

До чего же спесивая стерва!

Митч негодующе выпрямился.

– Нет, не все! Мне необходимо знать, где он. Как я уже сказал, дело срочное.

Кэролайн Мерривейл зевнула.

– Понятия не имею, где он. Гретхен, секретарь Джона, знает его расписание. По-моему, она будет здесь в десять. Или в одиннадцать? А теперь прошу извинить…

– Еще один шаг, и я вас арестую.

Митч встал и схватил ее за руку. Миссис Мерривейл со смехом обернулась:

– Арестуете меня? За что? Отпустите, болван!

– Не отпущу. Пока не скажете, где ваш муж.

Кэролайн попыталась вырваться, но Митч крепче сжал пальцы.

И тут заметил, как подбородок дамы надменно выдвинулся, зрачки расширились.

«Так это ее заводит! Любит силовые игры?»

Хотя физически эта особа была ему неприятна, он вынудил себя притянуть ее ближе и понизил голос до шепота:

– Не заставляйте причинять вам боль. Даю вам последний шанс. Где Джон?

Кэролайн похотливо оглядела мускулистое тело Митча. Вот такого мужика она смогла бы уважать. Такому стоит отдаться!

– В аэропорту Ньюарк, – хрипло выдохнула она. – Летит на Мюстик.


Митч все прибавлял и прибавлял скорость. Припарковавшись у входа в зал вылета, он выскочил из машины и даже не заглушил двигатель.

– Эй! – завопил служащий аэропорта. – Здесь нельзя оставлять автомобили!

Не обращая на него внимания, Митч продолжал бежать, и не остановился, пока не добрался до стойки компании «Дельта».

– Рейс шестьдесят четыре до Санта-Лючии, – пропыхтел он.

– Простите, сэр, посадка закончена.

– Это срочно!

Митч положил на стойку свой жетон.

– Я должна спросить у начальства.

К стойке подошла служащая постарше, в тяжелых очках в черной оправе.

– Чем могу помочь?

– На рейс шестьдесят четыре зарегистрирован пассажир Джон Мерривейл. Мне нужно с ним поговорить. Снять с самолета.

– Прошу прощения, сэр, самолет уже две минуты как в воздухе.

Митч застонал и обхватил голову руками.

– Давайте все-таки посмотрим. Как, вы сказали, фамилия пассажира?

– Мерривейл Джон.

Женщина что-то напечатала на компьютере.

– Если будет необходимо, мы предупредим команду самолета и наземные службы. Они задержат его до…

Она вдруг осеклась.

– Что? – встревожился Митч.

– Уверены, что он на борту именно этого самолета? В списке пассажиров его нет.

И повернула монитор к Митчу.

У того упало сердце.


– То есть как это, мертв?

Директор ФБР вышел из себя:

– То и есть, Бейн. Он мертв. Чего тут не понять?!

Он орал так, что Гарри Бейн отвел трубку от уха.

– Но, сэр, Гэвин Уильямс в отпуске! Вот уже больше месяца.

– А парням в Дилвине он сказал нечто совершенно иное. Заявил, что у него заверенный лично вами приказ перевести Грейс Брукштайн в наше учреждение в Фэрфаксе. Они отправили документы факсом. И сейчас я смотрю на вашу подпись.

– Это безумие! Я ничего не приказывал! Уильямс был одержим Грейс Брукштайн! У него к ней какая-то личная ненависть. Поэтому мы его и отстранили.

– Господи! – рявкнул директор. – Да можете вы мне объяснить, что это за вонючая куча дерьма?!

У Бейна были некоторые мысли по этому поводу. Прошлой ночью служащие Дилвина передали Грейс Брукштайн в распоряжение Гэвина Уильямса. В последний раз его видели в пять вечера, когда он уезжал из Дилвина. В пять утра этим утром в виргинской глуши был обнаружен сгоревший остов его машины с останками хозяина внутри, точнее, как выразился босс Гарри, «с поджаренными останками». Грейс бесследно исчезла.

– А как насчет поисковой операции? Мои парни могут чем-то помочь?

– Поиск идет. Задействованы вертолеты, собаки-ищейки – словом, все, что возможно. Я бы сказал, что далеко она не уйдет, но после прошлого раза…

– Насколько я понял, репортеры еще не знают?

– Никто не знает. И впредь пусть остается так же. Слава Богу, никому не известно, что она вообще была в Дилвине.

«Если не считать Гэвина Уильямса», – подумал Гарри. Сколько времени понадобится какому-нибудь настырному репортеру, чтобы докопаться до правды? Успеют ли они за это время найти Грейс?

Он вспомнил знаменитую фразу леди Брекнелл из уайльдовской «Как важно быть серьезным». Потерять Грейс однажды – это неудача. Гораздо хуже потерять ее дважды. Это похоже на небрежность.

Он повесил трубку, гадая, каким образом спасать теперь свою карьеру. И как раз рылся в столе в поисках аспирина, когда в комнату ворвался светловолосый здоровяк. Гарри потянулся за пистолетом.

– Полегче! – предупредил Митч, поднимая руки. – Мы с вами заодно, помните?

Гарри не помнил. Полиция только мешала ФБР со дня побега Грейс. И даже после того как ее поймали, Митч Коннорс делал все, чтобы не допустить к ней федералов.

– Что вам нужно, Коннорс?

Митч сразу перешел к делу:

– Сегодня утром Джон Мерривейл не вылетел на Санта-Лючию.

– Откуда вам известно?

– Я был в аэропорту. Проверил списки пассажиров. Последнее время я только этим и занимаюсь.

Гарри пожал плечами:

– Значит, он опоздал к вылету. И что из того?

– Он и не собирался лететь на Мюстик.

– Почему вы так считаете?

– Потому что уверен: Мерривейл покинул страну, чтобы избежать наказания за убийство.

– Убийство?

Разговор начинал приобретать несколько сюрреалистический оттенок.

– Чье убийство?

– Леонарда Брукштайна.

Гарри было рассмеялся, но тут же смолк. Коннорсу, похоже, было не до шуток.

– Я почти уверен – именно Джон Мерривейл ответствен за хищение миллиардов долларов из страхового фонда «Кворум», и он с самого начала знал, где спрятаны деньги. И похоже, отправился именно за деньгами.

До Гарри дошли слухи о том, что вундеркинд из Нью-Йоркского полицейского департамента сошел с катушек. Девяносто процентов за то, что парень – полный псих!

Но все-таки оставалось еще десять процентов… А если он прав?

Гарри Бейн показал на противоположный стул:

– Садитесь. У вас пятнадцать минут. Постарайтесь меня убедить.


Митч не стал терять время. Начал с полученной от Бакколы информации, рассказал все, что знал, о случившемся в тот день, когда пропала яхта Ленни Брукштайна. О том, что на трупе были явные следы насильственной смерти, о романе Ленни с невесткой, о натянутых отношениях с людьми, называвшими себя его друзьями, о том, что у каждого был мотив убить Ленни. О долгах Эндрю Престона и его одержимой любви к неверной жене. О связи сенатора Уорнера с дорогой проституткой, об откровенных попытках Конни Грей шантажировать Брукштайна. И наконец, перешел к Джону Мерривейлу. Объяснил, что Грейс заподозрила, что ее намеренно подставили на суде. О том, что Мерривейл дал лживые показания. О его ложном алиби. О связи с Марией Престон, которую, по его словам, тот почти не знал.

Прошло пятнадцать минут. Тридцать. Гарри слушал и молчал. Когда Митч закончил, он задал всего один вопрос:

– Что знает об этом Грейс Брукштайн?

– Все, если не считать правды о Мерривейле. Я сам все вычислил в течение последних суток.

Он снова стал рассказывать. О том, как Грейс перехитрила его и его людей на Таймс-сквер, о том, что проделала с Бакколой за то, что предал ее, об изнасиловании, об аборте, о решимости любой ценой вернуть доброе имя погибшему мужу.

– Вот что я вам скажу: Грейс Брукштайн – умная женщина. Храбрая и сообразительная, как сам дьявол.

– Похоже, вы ею восхищаетесь, – осторожно заметил Бейн.

– Верно.

– Она вам нравится?

– Нравится, – улыбнулся Митч.

«К сожалению, даже чересчур».

– Настоящая Грейс не чудовище, каким ее изображают репортеры. Но в эту минуту я счастлив, что она где-то под замком. Так для нее безопаснее.

Гарри стало не по себе. Митч многим рисковал, придя сюда, в соперничавшее ведомство, которое к тому же пусть чисто теоретически, но поддерживало Джона Мерривейла. Мало того, он выложил карты на стол. С другой стороны, он был белой вороной. И уже нарушил все писаные и неписаные правила, чтобы раздобыть информацию, которой сейчас владел. Собственный департамент отстранил его от этого дела. И действительно ли он тот человек, которому сейчас стоит довериться?

Но Бейн уже принял решение.

– Вы должны кое-что знать.

Митч слушал с открытым ртом. Возможно ли это? Грейс снова сбежала? Убила человека?

Первой его мыслью была тревога за нее. Если беглянку обнаружит полицейский вертолет, копы прежде начнут стрелять, а потом задавать вопросы. Если Грейс подставили с самого начала, значит, кому-то выгодна ее смерть. Митч так и видел заголовки газет. Грейс поскользнулась в душе. Ее поразил редкий вирус. Кто узнает правду? И кому будет до нее дело?

– Мертвый парень, тот, кто подделал вашу подпись на приказе… Как, говорите, его звали?

– Уильямс. Гэвин Уильямс.

В голове Митча буквально завыли тревожные сирены. Нантакет. Женщина в аэропорту.

«…сказал, что его зовут Уильямс… короткая армейская стрижка… открыл ту же страницу, за двенадцатое июня. Джон Мерривейл…»

– Какая у него прическа?

Бейн озадаченно вскинул брови.

– Гэвин Уильямс. Его волосы. Длинные, темные, светлые, или он был лысым?

– Седым. Всегда носил короткий ежик. И при чем тут, черт возьми, его волосы?

Митч вскочил:

– Он знал. Знал о Джоне Мерривейле. Был в Нантакете. Задавал вопросы в аэропорту. Уильямс знал, что алиби у Джона ложное, и, должно быть, заподозрил, что тот замешан в убийстве Ленни.

Гарри мгновенно осознал всю важность сказанного.

– Думаете, он все открыл Грейс?

– Понятия не имею, – пожал плечами Митч. – Вы знаете своего сотрудника лучше меня. Но если это так и ваши вертолеты ее не засекли, мы по крайней мере понимаем, куда она направляется.

– То есть?

– Найдите Мерривейла, и найдете Грейс Брукштайн. Она хочет убить его.

Глава 33

Джон Мерривейл терпеть не мог летать. Закрыв шторку иллюминатора, он попытался оценить роскошный интерьер лайнера и забыть о том, что находится в тридцати тысячах футов над Атлантическим океаном, в ненадежной металлической коробке с крыльями.

Оглядев мягкие кожаные диваны, кашемировые подушки и инкрустированный столик орехового дерева, с парой хрустальных бокалов и изящной серебряной вазочкой, до краев полной черной икры, он подумал, что все это зря потраченные деньги. И в этом заключалась величайшая ирония происходящего. Потому что Джону Мерривейлу всегда было наплевать на деньги. И на вещи тоже. Мало того, красивые вещи наводили на него скуку. Что ему дорогие костюмы, спортивные машины, личные самолеты, яхты, особняки?

Он вожделел женщин. Воплощение богатства. Символ статуса. Кэролайн была для него чем-то вроде недвижимого имущества. Мария? Сорока, любившая красивые безделушки, дорогая шлюха, жадно хватавшая все, что блестит.

Бедная Мария. Он не хотел ее убивать. Но она поставила его под удар, угрожая рассказать Эндрю об их связи.

Вот уже два года хрупкое равновесие взаимозависимости между Престоном и Мерривейлом защищало обоих. Если Ленни был главой «Кворума», его мозговым и нервным центром, Эндрю и Джон были правой и левой руками фонда. Джон привлекал средства, Эндрю выплачивал деньги инвесторам. Оба, покрывая друг друга, без особого труда дурачили Комиссию по ценным бумагам и биржам, а позже – и ФБР.

Конечно, масштаб их преступлений был абсолютно несравним. Все равно что сравнить бегемота и муравья. Хищения Эндрю – шестьсот тысяч там, миллион здесь – были ничтожными. Что же до умения прокрутить деньги… этим занимались все страховые фонды… в большей или меньшей степени. Так что Эндрю был мелкой сошкой.

Правда заключалась в том, что Эндрю мог в любое время прийти к Бейну и заложить их обоих в обмен на помилование. Джон слишком хорошо это понимал. Прелесть ситуации заключалась в том, что этого так и не понял Эндрю. Слишком отчаянно он пытался удержать Марию в своей постели, осыпая всеми безделушками, какие она только хотела иметь. Страх потерять жену заткнул ему рот. Бедняга даже был благодарен Джону за то, что прикрыл его перед Бейном.

– Огромное спасибо, Джон, я в огромном у тебя долгу, – не раз говорил Эндрю, а Мерривейл великодушно отвечал:

– Не за что, Эндрю. Какой смысл бередить старые раны?

До чего же жалкое зрелище. Престон понятия не имел, какие козыри у него на руках! Как не имел понятия о том, что происходит между любительницей мелодрамы, женой-потаскухой и его другом. Неведение Эндрю было спасением Джона. Пока Мария не вздумала разрушить это.

– Я решила рассказать о нас Эндрю. Мы наконец сможем быть вместе, дорогой. Если он устроит истерику, я скажу, что пойду в полицию и донесу на него. Он годами крал деньги фонда!

Как жаль! После многих лет унижений и адской жизни с Кэролайн Мария стала для Джона чем-то вроде спасательного круга. Она позволила ему вновь почувствовать себя нормальным, чувственным мужчиной. Более того, мужчиной желанным. Сильным. Ах если бы любовница держала рот на замке, а ноги – широко раздвинутыми, Джону никогда бы не пришлось решаться на крайние меры. Но она не оставила ему выбора. Если бы Эндрю узнал, что Джон предал его, немедленно рассказал бы ФБР все. Лишившись Марии, он понял бы, что ему нечего терять.