– Ой, Сонька, чужая душа – потемки, – с грустью проговорила, насыпая из сахарницы чайной ложечкой сахар в свой чаек. – Видно Зинка давно его этим дергает, напоминает, чтобы не забывал и каялся.

Подруга села напротив, и схватив длинную печеньку, облитую белым шоколадом, предположила:

– Вот чую, что тут что-то не чисто. Уверена, что это змея сама что-то выпила, спровоцировала, а потом и загремела в больницу.

– Думаешь, она бы так Кирилла угнетала, если бы знала, что только она виновата? – возмущенно спросила я, не понимая, как можно быть такой жестокой, бить родного человека по самому больному, когда он не виноват.

Сонька скривилась и, схватив салфетку, лениво выдала:

– Я тебя умоляю, такие тварюги, как она, всегда так и делают.

– Если так, то у нее совести совсем нет, – выдохнула я гневно.

– А что просто так говорить? Таких нужно проверять. Ты знаешь в какой больнице ее из того света вытаскивали? – деловито уточнила Поливина.

– Нет, если честно, не присматривалась, – выдохнула я, жалея, что не разглядела, ведь смотрела же на заключения.

– Думаю, это не проблема. Поговорю с Галькой, следаком работает в центральном. Стерва, но все уважают. Хуже заносчивого Коломбо, так как забывает улыбаться при допросах. Но мы с ней как-то сдружились и общаемся. Попрошу ее, чтобы узнала что и как. Думаю, это не проблема, так как Литуновы сто процентов в платную больницу только обращались, а там все сохраняется в электронном виде. И к тому же у нас в городе их тут только две, – хищно улыбнувшись, сообщила она.

– Точно, что в платной, потому как она мне говорила, что муж в государственные больницы ее не таскал, чтобы со всяким сбродом не общалась.

– Да, боже мой, кто бы сомневался. Таких змеюк только платно и обслуживать, – пафосно заявила подруга.

– Слушай, так это ведь незаконно. Если…

– У нас жизненно-важное расследование – мужику раскрыть глаза, а то совсем ударился в свою вину, – безапелляционно отчеканила подруга.

– Хорошо если так, может тогда он поймет…Но с другой стороны, если это все же правда? – проговорила я, отпивая все еще горячий чай.

– Тогда на хрен тебе этот мученик нужен? Собирается скорбить всю жизнь, флаг в руки, а тебе такого счастья не надо. Да что хорошего тогда у вас получится? Ничего! А дети – страдай.

– Сонь, я же… его люблю, – устало произнесла, и тут же добавила: – Ты ведь знаешь, я же сама такая, наглая, а тут… как нож по сердцу…

– Я тоже козла любила, а он мне мозг выносил, веревки вил и рога наставлял. Гнида!

– Кирилл не такой! – резко заверила я.

– Да знаю я! Но, тем не менее, стоит проверить, а отъезд заставит его понять, чего он хочет и нужна ли ты ему. А то шикарно устроился, гад. А вообще, если ему действительно наплевать, значит, судьба. Гордо послала и живешь поживаешь, деньжат на детей добываешь. А если примчится, то ему совсем уж не наплевать, можно и дальше бороться.

Выдохнула и выдала:

– Посмотрим…

– Ага… Только, пожалуйста, учись на моих ошибках и не будь овцой, как я. Кстати, как вы с ним сейчас общаетесь?

М-да… очень тяжелый вопрос задала подружка. Хреново! Но ответила вот так:

– Как сотрудник, а именно, нянька, для работодателя с той разницей, что спим вместе, так он через три часа после моего признания пришел и переложил меня в нашу кровать. Я заснула в кресле. Но Кирилл не прикасается ко мне. Вообще никак. Чуть ли не шарахается, как будто я прокаженная. А что особенно бесит, это то, что утром в обед и вечером спрашивает о моем самочувствии, словно врач на обходе палат.

– А ты?

– Нормально, что еще ему скажу? Ладно обо мне, уже надоело. Ты лучше расскажи как у вас с Александром?! – с загадочным видом произнесла я.

Сонька улыбнулась и, подперев щеку рукой, сообщила:

– М-м-м, вроде все хорошо. Зовет замуж, просит, чтобы переезжала к нему. Даже сказал, что в районе можно устроится работать бухом в полицию, место вроде как есть.

– Ух ты! Как все быстро и замечательно! – восторженно воскликнула я.

– Да не говори, сама в шоке. Только вот переживаю… так рисковать, все бросить и ехать в неизвестность, но и вижу, что ему тяжело мотаться туда сюда, у него же там работы немерено, чего только нет, а он все же ко мне мотается… за тысячу километров.

– А может тогда стоит рискнуть? – с улыбкой предложила я.

– Ой, – тяжело выдохнула она. – Кристи, я так переживаю, не знаю… Постоянно думаю, думаю и думаю… Саша мне вчера по телефону заявил, что заберет нас на новогодние праздники к себе, и потом фиг отпустит, типо, главное заманить, – звонко засмеялась Соня.

Улыбнулась и прошептала:

– Так волнительно, переживательно и замечательно, что слов нет, одни только слюни!

– Вот-вот… я рада, но и боязно, уже тысячу отмазок придумала ему в ответ.

– От тебя-то не убудет, – усмехнулась я.

Раздался звонок на моем сотовом, и я бегом побежала в коридор за ним. Увидев, что это Кирилл мне звонит, с силой сжала телефон, не зная, то ли радоваться, то ли плакать. Вспомнил… через два часа, как уехала к Соньке.

С телефоном в руке пошла в кухню и тут же услышала:

– Он?

– Да.

– Ты же говорила ему, что поехала ко мне? – уточнила Соня.

– Да! – ответила, вспоминая, как уходила с Аришкой, а он недовольно сжимал губы.

– Не бери, пусть помучается, – коварно предложила Сонька. – Можно ведь и не услышать звонок! Я всегда так отмазываюсь, когда не хочу разговаривать.

– Буду знать! А если что-то с детьми? – взволнованно предположила я.

– Да-а-а… такое ощущение, что сама их всех рожала. Уже с родным отцом боится оставить, вдруг не уследит. Даже нормально посидеть у родной подруги не может.

– Уже восемь вечера, – напомнила я.

– А ты приехала в шесть! Совсем капелька. Пока погуляли, пока поужинали… Девчонки слышишь, как тихо играют, еще не надоели друг другу.

Пока с Соней говорили, Кирилл перестал звонить.

– Не успела, – сказала я.

– Правильно, чай пей, остыл уже. Между прочим, я специально испекла торт Наполеон для своей беременной подружки, так что не выпущу, пока не съешь хотя бы половину!

С удовольствием посмотрела на превосходное лакомство, тающее во рту (уже успела отведать, как никак, вторая кружка чая), и с огромной улыбкой положила себе приличный кусок. Сонька всегда готовит вкусно, а сегодня прямо отличилась.

Сидели в зале и беседовали, смеясь над ее прикольной племяшкой, которая научилась говорить, но так смешно это делала, что все надрывали животы от смеха. Вдруг вновь раздалась мелодия сотового, и я через глубокий выдох, поднесла к уху и нажала на прием.

– Да? – тихо произнесла.

– Когда вернешься? – сразу же произнес мужчина, не скрывая, что довольно сильно раздражен.

– Еще немного посидим, и будем собираться, – ответила я, рисуя пальцем по велюровому покрытию дивана.

– Я могу приехать и забрать, – резко выдал Литунов, ожидая моего одобрения.

– Нет, мы сами. Не стоит беспокоиться, – как можно спокойнее проговорила я.

– Если вдруг почувствуешь себя плохо, позвони, – раздался встревоженный голос любимого мужчины.

«Такое ощущение, что я не беременна, а смертельно неизлечима. Черт, как же меня уже это бесит…»

– Обязательно, – резче выдала я и положила трубку.

– Однозначно, Зинулька всю беременность помирала в кровати и даже сходить в туалет была не способна, – прикололась подруга, заходя в зал с огромной чашкой с мандаринами.

– Тебе не много? – пораженно выдавила я.

– Нет! Нам не много! Еще капельку посидим, поедим, и тогда уже поедешь домой к своему страдальцу. Кстати, малышкам тоже чашку отнесла, правда поменьше. И не надо смотреть на меня таким офигевшим видом. Я знаю, что все у тебя есть, и совсем не удивила, но это же МАНДАРИНЫ. НАШИ ЛЮБИМЫЕ!

– В том году ты и про конфеты так говорила, – засмеялась я.

– Эх, набрала я весу тогда, мама дорогая! Но зато, сколько удовольствия, когда уплетаешь такие вкусняшки с лучшей подругой, которая также как и ты хрумкает, и не думает о диете.

– Да-а-а, я тоже тогда набрала вес…

– Скинули же, и самое главное. А пока, прошу! – довольно сообщила она и пододвинула тару ко мне.

– М-м-м, мне, наверное, столько нельзя, – задумчиво предположила я.

– Все можно, но в меру, – с предвкушением заявила она, потирая ручки.

– Это мера? – уточнила, поднимая бровь, показывая пальцем на пластмассовую огромную глубокую чашку, доверху наполненную маленькими мандаринками.

– Что нос воротим? Попробуй, а потом поговорим, – рявкнула Сонька, очищая шкурку и подавая мне.

Взяла, и искоса посмотрев на часы, пообещала себе, что через пять минут обязательно оторвусь от мандаринчиков, и поеду домой. Попробовала дольку и довольно замычала.

«Обалденные мандаринчики. Ладно, десять минут…» – подумала я, начиная слушать усердный отчет подруги о том, что она собирается готовить на Новый год.

«Еще плюс пять минут… Нет, десять…»


***


К дому подъезжали с сестрой в десятом часу. Мандарины только наполовину осилили с Сонькой, так как наелись, и вдоволь наговорились. Что поделать, приготовления в новогоднюю ночь – самая популярная тема, наверное, на всех работах и между подругами. Каждая придумывает что-нибудь эдакое, особенно закуски, и всем сразу интересен рецепт, чтобы поставить себе галочку, что это тоже можно включить в праздничный ужин.

Поставила машину в гараж и, поставив на сигнализацию, направились с Ариной по дорожке к коттеджу, слыша, как хрустит под ногами снег, блестящий от светильников на заборе. Зашли домой, где нас уже на пороге встречал недовольный Кирилл, еле сдерживающий себя, чтобы не высказать мне свои возражения. Определенно, ждал нас пораньше, но… не судьба. Хотя, какая ему разница, ведь он был с мальчиками, а мы так… побоку?

«Ох, зря я себя накручиваю, с такими думами, недолго и до скандала…»

Как только сняли верхнюю одежду, пошли наверх, и Литунов за нами. Мальчиков он уже искупал, но спать они без меня отказывались. Читала всем сказки, удивляясь тому, что муж сидит на детском диванчике, и держит Аришку, чтобы, когда она уснет – отнести, что впрочем, и произошло.

Поправив одеяло у Коленьки, счастливая вышла из детской, стараясь не замечать очень напряженного и пронизывающего взгляда мужа. Кто его знает, что он там опять надумал?!

Молча направилась в душ, закрывая дверь в ванной. Долго там находилась, пытаясь осознать и признать кто я для Кирилла. Чем больше думала и размышляла, тем нервнее реагировала. Вытерлась и укуталась полотенцем, обмотав вокруг тела, а потом побрела в спальню. Почему-то была уверена, что Литунов в своем кабинете, трудится, поэтому и пошла в таком виде. Он же в последнее время прямо ударился в работу. Приходит очень поздно, когда я уже сплю. Трудоголик каких еще свет не видывал!

Вышла и замерла, видя, что Кирилл спокойно сидит на нашей кровати в одних трусах. Красивый, мощный и злой. Удивленно подняла бровь и ляпнула:

– А что сегодня не работается?

Сказала, и поняла, что зряя-я-я. Глаза у мужа мгновенно из темно-зеленых превратились в черные, и Кирилл тут же сменил расслабленную позу на позицию кинуться на добычу. Приподнялся и сухо осведомился:

– Ты огорчена?

– Ну что ты! Какая разница?! Главное, как тебе удобнее, – беспечно выдала, понимая, что открыто провоцирую своего уже чересчур спокойного льва. Да-а-а однозначно, не стоило этого делать, но вот как-то обида как никогда взыграла.

– А мне удобнее с женой, – с ледяной интонацией процедил он.

«Ого, какие громкие слова! Даже порадовалась за себя...»

– Женой?! А я думала, что я только нянька, ну и там… любовница, когда настроение у тебя бывает. А вот женой себя никак не ощущаю. Даже заметила, что в последние дни появилось желание – уйти, ведь вроде как отработала и нужно домой... Жаль, что пока некуда, но как только пройдет продажа, тогда…

– Ты никуда не уйдешь! – гневно рявкнул мужчина.

– Что ты орешь? Дети спят! – почти прорычала в ответ.

– А как мне себя вести, когда ты заявляешь что собираешься уйти? – резко выдал Литунов, поднимаясь с кровати.

– А какая разница? Смысл быть здесь? Женой не являюсь, ведь ты даже не спишь со мной. Мой ребенок тебе не нужен, – уже вовсю сокрушалась я, выплескивая все, что думала.

– Проклятье, я такого не говорил! Это мой ребенок, и он мне нужен, – возмущенно проинформировал он.

«Очевидно, к лору мне нужно сходить, а мужу таблеточки от склероза приобрести в аптеке…»