Майя Родейл - Сила соблазна

Аннабел не впервые пожелала обладать хотя бы подобием смелости подруги. Или ее способностью не учитывать сердечные желания леди Лидии, или ее будущее счастье.

— Я не хотела бы красть его у леди Лидии, — тихо пробормотала Аннабел. — Или приносить кому-то беду.

Вот оно — следствие стремления искать добро в каждом и много лет раздавать советы. Она всегда старалась, чтобы все были счастливы.

И ей это нравилось. Действительно нравилось. Как она сможет насладиться любовью Найтли за счет счастья другой женщины?

— Это не воровство, — покачала головой Элайза. — Он сделает свободный выбор.

— Аннабел, ты любила его много лет… — начала Софи.

— Три года, семь месяцев и два дня. Ни прибавить, ни отнять, — грустно усмехнулась Аннабел, словно заявляя, что это не играет роли. Но это играло роль. Все эти дни ее сердце билось только для него. И все ночи тоже…

— Совершенно верно. Ты долго любила его, и теперь он наконец выказывает все признаки ответного чувства, — указала Софи, подстегнув уверенность Аннабел.

— Он начинает замечать меня. Я это знаю, — горячо прошептала она.

— Еще несколько недель назад ты ни разу с ним не заговаривала, — заметила Элайза, — а теперь вы разъезжаете по всему городу в закрытом экипаже и пьете шампанское в театре. Ты не можешь сейчас сдаться!

— Не мне соперничать с леди Лидией! — воскликнула Аннабел.

Эта женщина являлась грозным противником. У леди Лидии было множество роскошных платьев, сшитых по последнему крику моды, тогда как у нее всего два приличных платья, а остальные — просто убогие, в коричнево-серых тонах.

Каждое движение леди Лидии было воплощением элегантности. Аннабел же, пытаясь пококетничать, положила руку на то место, о котором настоящая леди не смеет даже подумать, да еще и сопроводила свой жест вопросом: «Что это?».

Леди Лидия кружилась в водовороте светской жизни, а Аннабел увязала в проблемах посторонних людей.

Брат леди Лидии держал в своих руках судьбу «Лондон уикли». Брат Аннабел никогда не поднимал глаз от своей газеты и даже не читал «Уикли».

Соперничество было нешуточным.

Свифты никогда не славились отвагой.

— Просто будь собой, Аннабел. Или той, которой стала, — мягко посоветовала Софи.

— Если он не оценит по достоинству тебя и безумно влюбится в другую, ну и черт с ним, — объявила Джулиана.

Чего бы ни дала Аннабел, чтобы быть столь же отчаянной, как Джулиана. Столь же уверенной, как Софи. Столь же дерзкой, как Элайза.

Фраза «ну и черт с ним» не просто застревала в горле Аннабел. Она и представить не могла, что способна произнести такое. Ни ради Найтли. Ни ради любви.

— Что твои читатели предложили предпринять дальше? — спросила Элайза, меняя тему.

Аннабел уклончиво покачала головой. В этом весь вопрос. Все, на что она до сих пор отваживалась, давалось легко. Нос каждой неделей советы становились все более возмутительными.

— А что предпринимали героини любимых тобою романов? — спросила Софи.

— Вот тут и загвоздка. Самое привлекательное предложение — лишиться чувств в объятиях Найтли, но ни одна героиня, стоящая своих нюхательных солей, никогда не лишится чувств.

Однако именно это посоветовала ей Бессознательная с Сеймур-стрит. Притвориться, будто падаешь в обморок, и надеяться, что человек, раньше не замечавший Аннабел, поймает ее, прежде чем она свалится на пол…

Мансарда Аннабел

Из всех писем, полученных Аннабел за эти годы, из сотен тысяч вопросов и просьб ни одно не задело так сильно ее измученной души. Не разбило сердца.

У бедняжки буквально перехватило дыхание. Выдавило весь воздух из легких.

Письмо было от леди Лидии Марсден. Не то чтобы она подписала свое имя: Аннабел узнала герб на восковой печати. Тот самый герб, который красовался на карточке, спрятанной в букете роз, что послал Аннабел ее брат. И эта маленькая оплошность оказалась беспощадным разоблачением автора.

Не заметь Аннабел этой детали, легко сочинила бы ответ, посоветовав слушать свое сердце и любой ценой добиваться истинной любви. Но Аннабел заметила. И сто раз подумала, прежде чем советовать сопернице удвоить свои усилия, чтобы завоевать человека, которого любила сама.

Выполнив тоскливые домашние обязанности: уложить детей спать, смахнуть белой фланелевой тряпочкой пыль с хрупких фарфоровых пастушек Бланш, заштопать рубашки брата, — Аннабел вернулась в спальню, чтобы попрактиковаться в падении в обморок, прочитать письма и написать новую колонку.

Благодаря этому письму она действительно была готова лишиться чувств. Да и кому нужен воздух? Кому нужно дышать, если сердце разорвано надвое?!

И где нюхательные соли, когда девушка больше всего в них нуждается?

Письмо начиналось, как все остальные:

«Дорогая Аннабел!

Я влюблена в человека не своего круга. Его положение гораздо ниже моего. Мой брат хочет, чтобы я вышла за другого. Вы, Дорогая Аннабел, разумеется, верите в брак по любви. Мой дорогой брат послушается вас. Возможно, вы сможете защитить истинную любовь, как главный фактор в браке?

Скандально влюбленная из Мейфэра».

Для Аннабел все было ясно, как день: леди Лидия влюбилась в Найтли, а учитывая, что она — сестра маркиза, а он — сын актрисы… конечно, они не могут быть вместе.

Но как она может дать совет леди Лидии, не разрушив собственных идеалов и не погубив собственные цели?

Аннабел верила в истинную любовь, как папа верит в Пресвятую Троицу, или физики — в закон земного притяжения. Она не могла со спокойной совестью посоветовать леди Лидии забыть об истинной любви. Но поощрять ее — означало отказаться от собственной цели. Неужели она это сделает?

Героиня романа боролась бы за любовь.

Аннабел спрятала письмо в роман «Белинда» и поставила книгу на самую верхнюю полку.

Героиня также никогда не оказалась бы настолько малодушной, чтобы упасть в обморок, во всяком случае, нарочно. И все же…

Аннабел встала спиной к постели, чтобы приземлиться на матрас. Покачнулась. Нужно покачнуться так, чтобы у Найтли оставался момент осознать, что она вот-вот лишится чувств, и успеть ее поймать.

Для пущего эффекта она театрально прижала ко лбу тыльную сторону ладони.

И позволила себе рухнуть на постель.

Никаких усилий держать спину прямо и гордо. Никаких сведенных мышц, в ожидании поцелуя или страстного взгляда, так и не брошенного в ее сторону. Она расслабила ноги и позволила себе не быть стойкой и сильной в мире, где все было против нее.

Она оказалась на матрасе и ничуть не ушиблась.

Снова встала, но на этот раз закрыла глаза. Отпустила все одолевшие ее проблемы. Проблемы читателей, леди Лидии и свои собственные.

При второй попытке она позволила себе раскинуть руки. Волосы вырвались на волю, и это было так приятно. Она подумала об Оуэнсе. Как он был прав, когда столь интимным жестом вынул несколько шпилек! Новая прическа совершенно ее изменила.

Аннабел снова и снова тренировалась падать в обморок. Снова и снова отдавалась удовольствию чувствовать себя свободной.

Редакция «Лондон уикли»

Это совещание происходило, как десятки других до него. Сердце Аннабел бешено колотилось, ресницы трепетали. И она, как всегда, восхищалась Найтли. Даже слухи о его ухаживании за леди Лидией, хоть и тревожили ее, все же не уменьшили страсти к Найтли.

Мало того, Аннабел впервые в жизни ощутила вкус к соперничеству. Старая Аннабел всегда ставила нужды окружающих выше своих. Новая боролась за свои верования, любовь и желания.

О да, желания.

Совещание продолжалось, а она не слышала ни слова.

Когда Найтли не прислонялся к стене с видом беззаботного повесы, готового к обольщению очередной жертвы, он стоял прямо, отведя назад широкие плечи. Как человек, обычно замыкавшийся в себе и искавший убежища от всего мира, Аннабел восхищалась тем, как ему все всегда удается…

Кроме того, Найтли всегда был сдержан и контролировал каждый свой жест. Никогда не пристукивал ногой, не барабанил пальцами по столу. Не ерошил волосы, не ерзал. Каждое движение было скупым и целенаправленным.

Можно только представить их в постели… каково будет знать, что его глаза, его сильные руки ласкают Лидию? Лежащую в постели. С Найтли. Вряд ли она это переживет.

— Аннабел, вам жарко? — спросил Найтли, прервав совещание.

Аннабел вздохнула, настолько униженная, что не было смысла притворяться. Поскольку предательский румянец снова залил щеки.

— Возможно, вам лучше снять шаль, — предложил Оуэнс с лукавой улыбкой и многозначительным кивком. Найтли мгновенно помрачнел.

— Мне что-то не по себе, — пробормотала Аннабел, чтобы предвосхитить ближайшие события. Но это чистая правда. Ей становилось дурно от собственных мыслей. Может, даже не придется изображать обморок. Стоит только представить Найтли. В постели. С ней.

Одежда на полу. Вся.

Аннабел живо припомнила, как тверда его грудь. Можно лишь представить ее ничем не прикрытой. Представить его горячее гладкое тело, прижимающееся к ее собственному. Представить, как пробившаяся щетина чуть царапает ее щеку, когда они целуются, и…

Она представила. Во всех подробностях. После чего ее лицо запылало огненным румянцем.

Да и другие части ее тела тоже были неестественно горячими. Все начиналось изнутри и распространялось по всему организму. Аннабел не знала, что это такое. Только сделала бы все на свете, лишь бы утолить это странное желание.

И для начала сегодня же днем она потеряет сознание в объятиях Найтли.

Тот с тревогой уставился на нее.

— Оуэнс, откройте окно, — приказал он. Оуэнс поспешил к окну, и прохладный воздух наконец овеял разгоряченную кожу Аннабел. Она едва не вздохнула от удовольствия.

— С тобой все в порядке? Может, отложим задуманное? — прошептала Джулиана.

— Все хорошо. Просто мне жарко, — коротко ответила Аннабел. Ее состояние не имело ничего общего с температурой в комнате, зато имело прямое отношение к мучительным мыслям. Она. Найтли. Переплетенные ноги и руки. Ее губы на его груди.

— Интересно, почему… — пробормотала Джулиана.

— Не стоит интересоваться, Джулиана, — прошипела Аннабел. Никто не должен знать о ее бесстыдных, похотливых фантазиях, нужно думать о серьезных вещах!

— О, Найтли, я Должна поговорить с вами, — потребовала Джулиана в конце совещания, когда другие авторы уже выходили из комнаты. Аннабел тоже задержалась.

Это было частью плана лишиться чувств в его объятиях. Теперь она понимала, какой самоуверенностью нужно для этого обладать. Ожидать, что человек, до последнего времени не замечавший Аннабел, не даст ей упасть? Безумие!

В самом худшем случае ее подхватит Джулиана. Или она упадет на пол, возможно, покалечившись при этом. Да, она определенно переживет — уже пережила тот неприличный инцидент в театре.

А ведь только сегодня днем она представляла его голым, в постели… его поцелуй. Его прикосновение.

Аннабел снова застонала. Нет, этому нужно положить конец!

Найтли снова смотрел на нее с беспокойством.

— Что вы хотели, Джулиана? — спросил Найтли. Он стоял настолько близко, что план Аннабел вполне мог удаться. А когда он складывал руки на груди, случайно задел ее. Она вспомнила, что в театре сидела так же близко и… позволила себе недопустимую вольность.

О, она вся горела!

— Это насчет леди Марсден, — тихо начала Джулиана. Найтли наклонился к ней. Аннабел опять застонала: на этот раз вовсе не при мысли о необходимости изобразить обморок. Все романтические бредни вылетели из головы. Потому что проклятое письмо все еще оставалось без ответа и лежало в «Белинде» на самой высокой полке ее спальни.

— Я уже сказал: никаких упоминаний о Марсденах, — твердо отрезал Найтли. Нетерпеливо. Аннабел чуть с ума не сошла при мысли о том, что он любит леди Лидию. И леди Лидия любит его. Они предназначены друг другу судьбой. А жестокое общество плетет против них заговоры. Каждая читательница любовных романов знала, что существуют рецепты Благородных Жестов и Смелых Романтических Проявлений.