Майя Родейл - Сила соблазна

Они снова любили друг друга, поменяв холодное сияние луны на мягкость утреннего света.

— Аннабел, — прошептал он, когда оба крича излили свое наслаждение и снова лежали в объятиях друг друга.

Однако реальность неизбежно вторглась в идиллию. На этот раз в образе камердинера, который бесшумно вошел в комнату с чашкой горячего черного кофе и толстой стопкой газет, которые и положил на тумбочку, прежде чем исчезнуть в чем-то, похожем на чулан. Он словно не заметил присутствия Аннабел в постели хозяина. Голой, прикрытой только простыней Аннабел.

— Мне было бы спокойнее, если бы твой лакей нашел эту сцену необычной, — призналась Аннабел.

— В его обязанности входит сохранять бесстрастное выражение лица при любых обстоятельствах. И поверь, женщины редко проникают ко мне в спальню среди ночи.

— Надеюсь, ты не возражаешь, что я это сделала, — стыдливо прошептала Аннабел. Найтли рассмеялся.

Как она любила его смех! Мечты, о которых она не осмеливалась грезить, сбылись!

— О Аннабел! — воскликнул он, все еще смеясь, и поцеловал ее в кончик носа. — О Аннабел!

— Значит, не обиделся, — решила она, весело блестя глазами.

— Совершенно верно, — обронил он, но в голосе его уже не было смеха.

Она взглянула ему через плечо, на газету, которую он держал в руках. Крупные буквы знакомого названия бросились ей в глаза.

— «Лондон таймс», Найтли? — удивилась она.

Впрочем, он, наверное, знает наизусть каждое слово «Лондон уикли»!

— Ад и проклятие! — выругался он.

— Что там? — спросила Аннабел. И прочитала заголовок статьи:

«Расследование добралось до „Лондон уикли“!»

— Плохо дело, — покачала она головой, не подозревая, что это очень слабо сказано.

Найтли наскоро пробежал глазами заметку.

— Мне нужно идти, — отрывисто произнес он, отбросив газету на колени Аннабел. Потер глаза и недоуменно обвел глазами комнату.

В эту минуту Аннабел поняла, что их чудесное, волшебное свидание закончилось. Пусть Найтли по-прежнему лежит рядом, но мыслями он уже в издательстве.

Он нашел брюки, натянул, прежде чем направиться к гардеробной. Через несколько минут он снова появился, одетый, причесанный, побритый… словом, тот Найтли, которого она знала много лет. Идеальный, отчужденный, властный и безжалостный.

— Оставайся сколько захочешь, слуги о тебе позаботятся, — сказал он, поспешно целуя ее в приоткрытые, жаждущие ласк губы. И тут же отстранился и шагнул к двери. Взялся за ручку, затем обернулся, оглядел ее, словно желал запомнить. Словно больше никогда не увидит.

— Дьявол, — пробормотал он. И дверь тихо щелкнула. Найтли исчез.

Что все это означает?

Аннабел подтянула простыни выше, пытаясь успокоиться и отогнать наступавший холод, не имевший ничего общего с температурой воздуха. Только с предчувствием беды.

После ухода Найтли солнце будто померкло.

А она осталась одна… голая… в его постели.

— До чего же неловко, — прошептала она. Потому что всю жизнь была порядочной девушкой и понятия не имела, что делать, если обнаружит себя в таком виде и в такой ситуации.

Первая мысль была о необходимости одеться. Однако ее костюм больше подходил мальчишке и лежал смятой кучкой на полу в дальнем углу комнаты.

Одно дело одеться в мужские брюки ночью, когда никто не обратит на это внимания. И совсем другое — идти в таком виде по Мейфэру средь бела дня. Джулиана проделала это однажды, но Аннабел не обладала деловитой размашистой походкой Джулианы.

Кроме того, на рубашке не осталось пуговиц.

Но еще более гибельным было возвращение в таком виде в дом Свифтов. Они наверняка уже успели обнаружить ее отсутствие, хотя бы потому, что огонь не был зажжен, завтрак не подан, а дети не разбужены ровно в шесть утра.

Аннабел глянула на часы. Одиннадцать! Одиннадцать утра!

— О Господи! — простонала она.

Но она недаром звалась Дорогой Аннабел и действовала решительно. Практичность всегда оставалась ее сильной стороной. Она была полной идиоткой только в вопросах романтики!

Она наспех и мысленно сочинила письмо к Дорогой Аннабел, с целью показать Найтли.

«Дорогая Аннабел!

Джентльмен оставил меня в своей постели, голую и в одиночестве, а сам ушел. Что делать?

Униженная из Мейфэра».

Если бы только Найтли не удрал!

А чего она ожидала? Всем известен неизменный, высеченный в камне факт: на первом и последнем месте у него «Лондон уикли». Найтли проводил в издательстве столько времени, что Пишущие Девицы никак не могли понять, где он ночует: дома или в кабинете. И решили, что дома, только потому, что Мейфэр в ночные часы безопаснее Флит-стрит.

Она не примет на свой счет его побег. И даже то обстоятельство, что он оставил ее одну и без одежды.

Уж таков он есть и вряд ли изменится.

Если только он не намеренно оставил ее в таком виде ожидать его возвращения, словно покорную любовницу!

И хотя в жизни существуют худшие вещи, чем пролежать в постели целый день, вдыхая оставшийся на подушках запах Найтли, она понимала, что не может его ждать. Во-первых, это казалось позорным. Во-вторых, он может вернуться через несколько дней.

Аннабел дернула за шелковый шнур сонетки и подтянула простыню до самого подбородка. Почти сразу же дверь открылась, и вошла пожилая женщина. За ней следовала горничная с подносом.

— Мистер Найтли велел нам позаботиться о вас, мисс. Я экономка, мисс Федерстон.

Женщина, казалось, ничуть не удивилась, обнаружив в хозяйской постели незнакомую особу. Аннабел помрачнела. Она не считала Найтли монахом, но почему никто не находит ее присутствие чем-то из ряда вон выходящим?

Она уже собиралась задать этот вопрос, но решила, что не хочет слышать ответ. Вместо этого она потребовала, чтобы слуга отнес записку Софи.

Софи пришла ей на помощь и буквально спасла ее репутацию, немедленно прибыв к особняку Найтли с платьем, чулками, шляпкой и всеми вещами, необходимыми для появления на публике. Как же прекрасно, что Аннабел не пришлось объяснять, почему от подруги потребовалось такое одолжение.

— Полагаю, вечер удался? — осведомилась Софи, после того, как они удобно устроились в ее экипаже.

— О да, — вздохнула Аннабел. При мысли об этом ей снова стало жарко. Щеки загорелись, как и следовало ожидать, после того как она представила происходившее ночью.

Но тут она вспомнила бегство Найтли.

— Только утром…

Как объяснить, что случилось?

— Полагаю, вы оба видели новости. «Лондон уикли» подверглась атаке, — тихо пояснила Софи. — Ты читала статью?

Она читала, пока завтракала тостами и чаем. Миссис Федерстон дала ей рубашку Найтли, и Аннабел никак не хотела расставаться с ней, даже когда прибыла Софи с более подходящим костюмом.

— Все плохо, верно? — спросила Аннабел. Репортер «Лондон таймс» сообщил, что расследование Марсдена коснется всех газет, начиная прежде всего с «Лондон уикли». Владелец и редактор газеты будет вызван для дачи показаний. Ему грозит иск за клевету и, как следствие, тюрьма.

— Он может потерять газету, Аннабел, — горько вздохнула Софи.

— Он владелец. Как у него могут отнять газету? — спросила она. Более того, газета не просто принадлежала Найтли, а была его душой и сердцем.

— В таком случае газета может потерять его, если в результате расследования выяснится, что мы нарушали закон. Вспомни об Оуэнсе и Элайзе, — поморщилась Софи.

Одному дьяволу известно, чего только не делал Оуэнс ради очередной сногсшибательной истории: изображал сыщика с Боу-стрит, стражника Виндзорского замка, лакея в резиденции герцога Кентского. И это только те случаи, о которых было известно!

Элайза много недель работала горничной в доме герцога Уиклифа, каждую неделю разоблачая его самые интимные секреты, пока он на ней не женился.

— Вряд ли они отправят герцогиню в тюрьму.

При мысли об ужасной судьбе людей, которых она так горячо любила, Аннабел стало трудно дышать. Они не сделали ничего дурного. Никому не повредили.

— Сомнительно, чтобы они занялись Элайзой. Марсден решил уничтожить Найтли. Будь уверена, Брэндон неустанно трудится, чтобы этого не случилось, и даже Роксбери и Уиклиф впервые решили показаться в палате лордов. Однако Марсден вне себя.

— Почему? Что ему сделал Найтли?

Марсден, пославший ей розовые розы. Марсден, придумавший кличку Болван. Марсден, один из немногих джентльменов, уделявших ей внимание. А ведь она считала его добрым человеком. Другом. Но он предал ее. А она сама чувствовала себя изменницей, поскольку питала к Марсдену дружеские чувства. И не только изменницей. Но и полной дурой.

— Марсден в бешенстве, поскольку Найтли с его деньгами должен был жениться на леди Лидии, которую больше никто не желал брать в жены, — пояснила Софи и с извиняющейся улыбкой добавила: — Но тут Найтли увидели с тобой…

— Вот оно что, — пискнула Аннабел, вспомнив об их поцелуе на балу в лунном свете. Тот момент, когда она по-настоящему влюбилась в Найтли. Земного. Не в Найтли ее мечты. Она считала этот момент волшебным и никогда не думала, к какому ужасному финалу это приведет.

Найтли ухаживал за леди Лидией и из-за слухов и сплетен и пропущенного второго сезона являлся ее единственной надеждой на брак. Неужели теперь она обречена на жизнь старой девы, и все из-за Аннабел? Найтли ухаживал за леди Лидией, чтобы спасти любимую газету. Неужели теперь он потеряет то, что любил больше всего на свете?

Пытаясь найти свое счастье, она, похоже, разрушила жизни двух невинных людей.

— О нет, — прошептала Аннабел, осознав свою вину. В том, что Марсден разъярен, в том, что Найтли придется бороться за газету, в том, что леди Лидия останется старой девой. Если бы она не поймала его взгляд, если бы по совету незнакомого человека не вышла бы на балкон…

Если бы не лишилась чувств в его объятиях, не оставила шали в кабинете, не увеличила вырезы своих платьев, в надежде привлечь его внимание…

«Если бы неделю за неделей не вешалась ему на шею…»

Если бы Найтли так и не заметил ее, спокойно женился бы наледи Лидии, и все было бы прекрасно. Никакого расследования, никакого суда или угрозы тюрьмы.

И ему не пришлось бы терять то, что он любил больше всего на свете.

Но она, в своем одиночестве, стала эгоистичной и впала в отчаяние. Испробовала множество планов и интриг, чтобы вскружить ему голову. Заставила его поймать ее, когда она падала в притворном обмороке. Взобралась на дерево, вломилась в его спальню среди ночи.

Ей и в голову не приходило, что она отвлекает его от чего-то или кого-то. Поскольку хотела только его любви. И теперь уничтожила все, что ему дорого.

— Что мне делать? — спросила Аннабел. Она должна каким-то образом все исправить. Ибо случившееся несчастье — ее вина. И если она любит его, обязана все уладить.

— Поживем — увидим… — пожала плечами Софи.

— Нет, я напортила, мне и исправлять, — поклялась Аннабел. И она так и поступит. Не важно, чего это ей будет стоить.

Кофейня «Галлоуэй»

День выдался хуже некуда, да и ночь — не лучше. Тьма наступила и рассеялась, а Найтли заметил это, сидя за письменным столом.

Он почти не ел, почти не пил и почти не спал.

И почти не думал об Аннабел.

О, она постоянно присутствовала рядом: каким-то образом ее запах льнул к его коже. Когда внимание рассеивалось и взор обращался к часам, Найтли думал: вчера в этот время Аннабел цеплялась за его подоконник. А вот в этот час Аннабел билась от наслаждения в его объятиях…

И по правде говоря, он думал, что вчера в это время находился в блаженном неведении.