Майя Родейл - Сила соблазна

Даже в доме Свифтов купили выпуск. Второй за всю историю существования «Лондон уикли». В первом появилась дебютная колонка Аннабел. И эта страница была тщательно сложена и спрятана в роман Джейн Остен.

Но этот выпуск Аннабел не покупала. Томас, вечный и преданный читатель «Лондон таймс», принес его домой вчера вечером, пробормотав что-то насчет того, что в его компании все читают какую-то статью. Только перед завтраком Аннабел получила возможность прочитать газету, которую извлекла из мусорной корзины.

На первой странице помещалось вызывающее письмо от издателя, позволявшее оценить по достоинству острый ум Найтли, препарировавшего и располагавшего факты в необходимом порядке. Она так и слышала его голос, сильный и властный, словно он стоял за ее спиной и читал вслух.

Конечно, она любила Найтли и восхищалась его выдержкой, когда весь мир обернулся против него. Даже в самой темной и сырой тюрьме он сохранил разум, способность бросить вызов сильным мира сего и благородство. И за все это Аннабел любила его еще сильнее.

Она налила себе чаю, уселась в одиночестве за стол и стала читать.

«Письмо от заключенного издателя.

Я пишу это из Ньюгейта, куда помещен по обвинению в клевете. Когда и в какой стране считалось преступлением печатать правду?

Из-за налогов цены на газеты высоки, и это намеренная попытка правительства скрыть информацию от простых людей. Однако кофейни процветают, и читатели делятся газетами, что гарантирует чтение и обсуждение печатного слова.

По-моему, глупо пытаться остановить то, что остановить нельзя. Но глупцы упорствуют в безумии своем, не так ли?

Правительство платит газетам за лестные статьи и портреты официальных лиц — хорошо известный, но повсеместно замалчиваемый факт. „Лондон уикли“ никогда не брала у властей даже фартинга. Газета не зависит ни от кого, кроме читающей публики.

„Лондон уикли“ сообщает вам не только о благородных деяниях, удовольствиях и развлечениях. Кроме того, газета успешно поднимает вопросы равенства и истины. Я готов отвечать за каждое слово своей газеты, особенно в этом выпуске. Лондон будет возмущен и скандализован».

Аннабел поймала себя на том, что широко улыбается. Ее сердце бурно колотилось. Кто знал, что в газете можно найти столько волнующих историй?! И все это сделал Найтли. В этот момент она, как тысячи других лондонцев, поспешно перевернула страницу. Ей не терпелось узнать больше.

Но в отличие от остальных горожан Аннабел ощущала прилив гордости за то, что участвует в издании этой газеты. Является частью чего-то великого и дерзкого. Она, маленькая Аннабел Свифт, — любимый член эксклюзивного клуба писателей «Лондон уикли». Можно сказать, сегодня день и ее торжества!

Даже если Найтли не любит ее, он навсегда останется человеком, давшим ей редкий шанс стать чем-то большим, чем засидевшаяся в девицах тетушка из Блумсбери. За одно это она благодарна ему и любит, и дарует вечную преданность.

Шедевр Джулианы был помещен на второй странице. Хотя Джулиана уже успела поведать подругам о каждой детали, Аннабел жадно прочитала печатный вариант. Она знала, что редактировали статью Найтли и Оуэнс, безжалостно удалявшие то, что не было подтверждено фактами. Статья, пикантная и подробная, занимала всю вторую страницу:

Леди Оригинальность в «Светских новостях»:

Тайна пропущенного сезона леди Лидии Марсден была открыта и рассказана автору самой леди. Разумеется, в деле замешан любовник, как и предполагали злые языки. И как во всех волшебных сказках, присутствуют жестокие родственники, разлука влюбленных и потерянная невинность. Но ждет ли влюбленных счастливый конец?

У леди Лидии появился любовник, мужчина, которого наняли обучать ее изящному искусству танцев. Мы часто замечали, с какой несравненной грацией она скользит по бальному залу, как танцует вальс лучше любой дебютантки и наизусть знает па каждого танца, даже самых сложных деревенских рилов. Теперь мы знаем почему. Все благодаря часам упражнений в объятиях любимого человека.

Долгие годы их любовь выражалась только страстными взглядами или прикосновениями во время танцев на балу. Но со временем этого оказалось недостаточно.

Вскоре поползли слухи об интересном положении леди Лидии, после того случая, когда ее стошнило в горшок с папоротником во время званого завтрака.

На редкость неустрашимый репортер «Лондон таймс» попытался найти подтверждение этим слухам, притворившись врачом. Теперь он томится в Ньюгейте в ожидании суда. Оказалось, что дама действительно в интересном положении. Ее продолжительное пребывание в деревне и пресловутый пропуск второго сезона только подогрели всеобщее любопытство.

Как можно представить, брат леди был вне себя от ярости, узнав, что сестра не только ждет ребенка, но к тому же отец — ничем не примечательный учитель танцев. Самым раздражающим обстоятельством явилось то, что любовники решили вести счастливую жизнь втроем, вместе с ребенком. Но этому, увы, не суждено было случиться. Леди заперли в башне загородного дома, любовника выгнали и пригрозили ссылкой в Австралию, если он только посмеет приблизиться к возлюбленной.

Ну а ребенок? Родился мальчик, которого переправили к отцу. Они живут в нищете. И это не просто история молодой женщины, пропустившей второй сезон, а повесть о загубленной любви. Какой урок можно извлечь из этого? Любовь не знает правил, классов и границ. И мы верим, что одни лишь глупцы становятся на пути истинной любви.

Одно дело — слушать рассказ задыхавшейся от волнения Джулианы, и совсем другое — читать в напечатанном виде. Теперь стало понятным письмо леди Лидии Дорогой Аннабел, и последняя облегченно вздохнула: значит, она дала верный совет Скандально влюбленной из Мейфэра, призвав бороться за истинную любовь.

Но почему Найтли разрешил Джулиане написать, что Марсден вне себя? Какой цели это послужит? Довести Марсдена до белого каления? Или Найтли решил остаток дней своих провести в Ньюгейте?

Аннабел попыталась поразмыслить над мотивами Найтли, но тут что-то привлекло ее внимание.

Правая колонка страницы. И заголовок: Дорогая Аннабел…

Обычно ее колонка печаталась на странице шестнадцатой или семнадцатой после всех серьезных и важных новостей. А сегодня ее перенесли на третью страницу! Странно… тем более что сегодняшняя ее статья была не слишком интересна. Аннабел отвечала миссис Кроули из Маргейта на вопрос о том, как правильно держать чайник. Посоветовала мистеру Шапо из Блекфрайарс, каким пером украсить шляпу, и уладила спор между соседями относительно того, кому подметать тротуар. Иными словами, это была ее самая скучная колонка.

И уж конечно, не стоившая третьей страницы. И не стоившая ее портрета. И что ее портрет делает в газете? Должно быть, это работа Оуэнса…

Заинтригованная, Аннабел начала читать:

«Дорогой Аннабел. Объяснение Болвана в любви.

Дорогая Аннабел! Вам удалось привлечь мое внимание. Я день и ночь думаю о вас, не потому, что в тюрьме больше нечего делать. И не из-за ваших низких вырезов и других уловок с целью очаровать меня. Вы прекрасны, Аннабел, телом и душой. Вы интригуете меня, Аннабел. Я жажду вас, Аннабел. Вам удалось завоевать мою любовь, Аннабел. Я безумно люблю вас.

Читатели гадали, что за полоумный и безмозглый идиот стал предметом вашего обожания. Я глупец, потому что так долго не замечал вас, и еще больший идиот, потому что, едва найдя, потерял. Дорогая Аннабел! Пожалуйста, Дорогая Аннабел, посоветуйте, как завоевать вашу благосклонность, любовь и обещание совместной жизни.

Всегда ваш

Дерек Найтли, Болван».

Аннабел не могла поверить, что читает эти слова. Сердце билось часто, горло перехватывало. Горячие, счастливые слезы катились по лицу, потому что однажды, в совершенно ничем не примечательное субботнее утро, ее заветное желание исполнилось.

Он любит ее!

Мистер Дерек Найтли, мужчина ее мечты, любит ее.

Аннабел умела распознать Великое Объяснение в Истинной Любви, напечатанное черными буквами на белом фоне. Она была на седьмом небе от счастья. Найтли любил ее! И весь Лондон теперь знает об этом.

Нужно идти к нему. Найти его, даже если это означает штурм Ньюгейта. Сказать ему «да».

Процесс

В ожидании начала заседания Найтли сидел на жестком деревянном стуле перед простым деревянным столом.

В зале было полно народа. Люди суетились в поисках свободных мест, а устроившись, негромко, сдержанно переговаривались. Но Найтли непрерывно оглядывал комнату в поисках прелестной женщины с молочной кожей, голубыми, как небо, глазами, золотистыми локонами и ртом, созданным для греха и умевшим так сладостно улыбаться.

Постепенно во взгляде Найтли появилось отчаяние, хотя он умело скрывал растущий, терзавший его страх. Аннабел не пришла.

Приговор суда может быть суров, и ему придется провести за решеткой много лет. Его состояние истощится. И в обществе его уж точно перестанут принимать. Столько всего зависело от исхода этого фарса, именуемого судом! Но он намерен защищаться. Все зависит от его абсолютной сосредоточенности, остроты ума и наблюдательности.

И все же Найтли думал только об Аннабел. Где она?!

Видела ли последний выпуск газеты? Скорее всего, да. Оуэнс заверил его, что газету прочитали все лондонцы, или им ее прочитали. Во всяком случае, слухи разнеслись по всему городу. И никто не остался равнодушным.

Прочла ли она его признание в любви? Есть ли нечто более мучительное, чем отсутствие ответа на публичное признание в любви? Он готов засвидетельствовать под присягой, что это худшее наказание, чем Ньюгейт!

И Найтли снова осознал, каково пришлось Аннабел, терпеливо вынесшей все эти годы Ожидания. А ведь она каждую неделю встречалась с ним на совещаниях и храбро пыталась привлечь внимание, а он ничего не замечал. По его разумению, он не встречал женщины храбрее. Решиться на все, рисковать многим, на глазах у всего Лондона…

— Порядок в зале суда! — провозгласил судья так энергично, что букли белого напудренного парика затряслись. Молоток с силой ударил по столу, и по залу разнеслось гулкое эхо.

У Найтли не было адвоката. Он решил защищать себя сам и доказать, что газета не печатала клеветнических измышлений. Только чистую правду. С помощью Оуэнса он собрал свидетелей, включая леди Лидию Марсден, которой предстояло свидетельствовать против собственного брата.

Купил ли он ее показания? Возможно. Он предпочитал думать об этом, как о вложении в свою свободу. В обмен на показания Найтли положил на ее имя небольшое состояние, что позволяло Лидии выйти замуж и жить безбедно с сыном и любимым человеком. Они решили пожить в Италии и отправятся туда первым классом, на деньги Найтли. И тот считал, что окупится каждый его пенни, ибо теперь отлично знал, что такое любовь.

А вот Марсдена ждал очень неприятный день.

Он увидел, как журналисты «Уикли» вошли в зал и расселись на галерее. К ним присоединилась и его мать, одарившая сына гордой сияющей улыбкой. Найтли увидел, как они тоже оглядывают зал и перешептываются, наверняка спрашивая друг у друга, где Аннабел.

— Мы собрались здесь, чтобы судить мистера Дерека Найтли, издателя и владельца газеты «Лондон уикли», обвиняемого в клевете, — начал судья. Публика мгновенно стихла.

Самодовольно ухмылявшийся Марсден сидел на противоположной стороне зала. Очевидно, он не знал, что его родная сестра собирается дать показания, которые не позволят ему выиграть процесс.

Обвинение было простым: в нем говорилось, что «Лондон уикли» регулярно публиковала фальшивые, провокационные и клеветнические статьи и что Найтли придется доказать правдивость каждого выпуска газеты.

Судья заявил, что это необязательно.

Поверенный Марсдена указал, что в последнем выпуске содержится возмутительная ложь.

Найтли ответил, что рад упоминанию о последнем выпуске. По его просьбе место для свидетелей заняла леди Лидия Марсден. В комнате послышались удивленные возгласы, охи и ахи, сопровождаемые пораженными восклицаниями.

Леди Лидия нерешительно взглянула на Найтли. Она уже выступила на стороне защиты, так что ее репутация была погублена. Но тот вскинул, брови, безмолвно спрашивая, не хочет ли она в последний момент отказаться.