Майя Родейл - Сила соблазна

— А это мои пресловутые Пишущие Девицы. Герцогиня Брэндон и мисс Аннабел Свифт.

По лицу леди Лидии прошла тень узнавания, слегка исказившая идеальные черты.

— Мой брат увлечен вами, Дорогая Аннабел. Вам понравились присланные им розы? — спросила она к величайшему удивлению Аннабел. Она украдкой глянула на Найтли и заметила, что тот заинтригован.

Сердце девушки забилось сильнее, от чего-то, весьма близкого к торжеству, ибо Найтли был явно поражен, узнав, что она привлекает других джентльменов: недаром маркиз послал ей розы!

Аннабел почувствовала мгновенную симпатию к леди Лидии.

— О, они были прекрасны! — воскликнула она. — Хотя я поражена тем, что вашего брата заинтересовала моя колонка. У него, должно быть, и без меня много других забот.

— Ему нравится знать обо всех крупных и мелких событиях. Он как терьер, вынюхивающий крысу, — бросила леди Лидия. — Сама я последнее время почти не читаю газет. И терпеть не могу колонки светских сплетен.

Найтли улыбнулся Аннабел. Та ответила ему улыбкой, зная, что их посетила одинаковая мысль: «какое счастье, что здесь нет Джулианы»!

Понимающая улыбка… такая мелочь! Она, страдающая от неразделенной любви, сейчас смеялась над общей шуткой во время встречи, устроенной ей самой.

Волна удовольствия ударила в голову Аннабел, как от улыбки Найтли, так и от солнца, согревавшего кожу. Но больше всего потому, что судьба не имела с этой встречей ничего общего.

— Чудесный день для прогулки, не так ли? — вмешалась Софи.

— Совершенно верно, — согласилась леди Лидия. — Мы как раз возвращались с прогулки в Гайд-парке.

Надежды Аннабел стали испаряться.

— У меня дела в издательстве, но прежде я решил проводить домой леди Лидию, — добавил Найтли.

Вежливо пожелав им доброго дня, Софи и Аннабел молча зашагали дальше, пока не отошли на безопасное расстояние.

— Возможно, он просто выведывает сплетни для Джулианы, — предположила Софи. — Она словно гончая, преследующая лису, особенно когда речь идет о пропущенном сезоне леди Лидии.

— Ах да, пропущенный второй сезон. Что об этом говорят? — спросила Аннабел. Ее радость значительно померкла при виде удалявшейся пары.

— Есть только три причины, по которым женщина может пропустить сезон, — объяснила Софи. — Смерть в семье, чего, как мы знаем, не было, болезнь или ребенок.

— Что это означает?

— Возможно ничего. Но все умирают от желания узнать правду. В обществе обожают сплетничать.

— Как, по-твоему, Найтли за ней ухаживает? — спросила Аннабел, молясь, чтобы ответ был отрицательным.

— Похоже, что так. Джентльмены обычно не сопровождают барышень на выданье на прогулках в парке, если не надеются на большее, — кивнула Софи. Она сжалилась над Аннабел и не добавила, что это вдвойне верно для человека, подобного Найтли, который ничего не делал без выгоды для себя, газеты или своих владений.

— Ты знаешь, что это означает, Аннабел. Похоже, у тебя появилась соперница, поэтому необходим более хитроумный план.

Издательство «Лондон уикли»

Поздний вечер

Это безумие. Это опасно. Предложение «Беспечной из Кэмден-таун» казалось умным и легко осуществимым, пока излагалось на бумаге. Оставить что-нибудь в издательстве. Вернуться за этим попозже. Оказаться наедине с Найтли. И ждать романтической сцены.

Просто, не так ли?

Аннабел казалось необходимым попробовать нечто более смелое, особенно после того, как оказалось, что ее соперница — сама Лидия Марсден. И дело не только в прогулке по парку. Джулиана узнала, что сам лорд Марсден поощряет ухаживания Найтли за своей сестрой. За первой прогулкой в парк последуют и другие, пока парочка не прошествует к алтарю.

И если ей не удастся завоевать его сердце…

Однако в этот момент Аннабел уже жалела о том, что затеяла все это, и особенно о том, что так неосмотрительно приняла совет «Беспечной». Но отступать было слишком поздно, поскольку она уже вошла в здание издательства.

В конце еженедельного совещания Аннабел «забыла» в комнате свою шаль. Лучшую шаль, что служило дополнительным веским предлогом ее забрать. Отправляясь в экспедицию, она надела недавно купленное дневное платье, скроенное так, чтобы подчеркнуть достоинства фигуры, светло-голубое, в тон глазам. Единственное утешение… по крайней мере выглядит она хорошо, хотя план явно неудачен.

Да и Бланш будет гадать, куда подевалась золовка… особенно когда поймет, что дети не выучили уроков и свечи не зажжены.

И как она станет объясняться? Она не продумала досконально каждый аспект этой дикой схемы, ибо в таком случае Старая Аннабел припомнила бы миллион деталей, которые могли привести к неудаче, и еще миллион других причин, по которым следовало оставаться дома и в безопасности.

Однако Новая Аннабел взяла верх.

И если кто-то спросил бы, почему она не подождала неделю, до следующего совещания, у нее был довольно неубедительный ответ, что закат куда романтичнее дневного света. Да и роман, вероятнее всего, завяжется в уединении, а не под взглядами собравшихся авторов.

Кроме того, ей нужно писать колонку. Следовательно, необходима тема. Поэтому Аннабел проскользнула в здание в конце дня.

Слава Богу, Найтли все еще был на месте, но не один.

Она задержалась в тени, за дверью его кабинета, раздумывая, что делать, но наконец удовлетворилась подслушиванием. Иначе Джулиана просто убьет ее!

— Что вы узнали? — спросил Найтли. Судя по тону, его одолевало нетерпение. Словно Земля, по его мнению, вертелась недостаточно быстро!

— Оказалось, что Бринсли, под видом доктора, действовал несколько месяцев и получил доступ в спальни многих порядочных женщин, — сообщил собеседник.

Аннабел узнала голос Оуэнса. Если Найтли захочет назначить преемника, им станет Оуэнс: молодой, дерзкий, неразборчивый в средствах и очень обаятельный.

Очевидно, они говорили о скандале в «Лондон таймс». Бринсли — тот репортер, которого арестовали и бросили в Ньюгейт.

— Ад и проклятие! — выругался Найтли. — Представляю, что ему известно…

— Совершенно верно, — согласился Оуэнс.

Аннабел осмелилась заглянуть за угол, в кабинет Найтли, поскольку дверь была приоткрыта. Оказалось, что Найтли расхаживал по комнате, заложив руки за спину и нахмурившись.

Она потихоньку вздохнула.

В этом человеке так и горели энтузиазм, энергия и сила, которые восхищали ее и влекли к нему. Она отметила залихватски падавший на лоб локон, который Найтли безжалостно откинул назад. Как ей хотелось запустить пальцы в его волосы…

Его губы сжимались в твердую линию. Она думала только о том, чтобы смягчить их поцелуем…

— Я хочу потолковать с Бринсли, — деловито объявил Найтли. — Нам следует представить это преступлением бессовестного репортера и подчеркнуть, что подобное явление единично и не характерно для всех работников прессы.

— Понятно, сэр, — ответил Дэймиен.

Аннабел тоже поняла, что скоро в газете появятся многочисленные статьи на эти темы, а потом по городу пойдут слухи. Это всего лишь вопрос времени, прежде чем лондонцы поверят газете и поразятся, насколько «Лондон уикли» настроен на биение сердца города.

Разговор закончился, и Оуэнс, выходя из кабинета, налетел на Аннабел. Та испуганно охнула. Только этого не хватало!

— Мисс Свифт! Что вы здесь делаете? — осведомился Оуэнс, с любопытством взирая на нее.

— Моя шаль, — пробормотала она, заметив, что Найтли смотрит на них в открытую дверь. — Я забыла здесь свою лучшую шаль.

— Вы скорее всего оставили ее в комнате авторов. Пойдемте, я провожу вас, — предложил Оуэнс и, взяв ее под руку, повел по коридору.

— Что вы… — шепотом начала Аннабел.

— Чудесная сегодня погода, — перебил ее Оуэнс.

Какое отношение имела его фраза к происходящему?

Разве он не сообразил, что должен удалиться, оставив ее наедине с Найтли?

Оуэнс последовал за ней в комнату авторов и закрыл дверь, надежно отделив их от остального мира.

— Что вы делаете? — прошипела она, потянувшись к дверной ручке.

Но Оуэнс загородил дорогу. Аннабел впервые заметила, что он довольно высок и широкоплеч. Судя по тем авантюрам, в которые Оуэнс бросался очертя голову, он еще и силен.

Их взгляды скрестились. Темно-карие глаза. Длинные ресницы. Почему она не замечала всего этого до сих пор?

Голова Аннабел закружилась. Этого она не планировала. Что, спрашивается, происходит?

— Это одна из ваших интриг? — с улыбкой спросил Оуэнс.

Сбежать и не ответить? Невозможно…

Он прислонился к двери. Господи, спаси ее от людей, которые умеют так небрежно прислоняться к двери.

— О чем вы? — спросила она с невинным видом. Ей не хотелось отвечать на вопрос. И она не совсем понимала, что задумал Оуэнс.

— О, бросьте, Аннабел, мы не так тупы, как он, — усмехнулся Оуэнс.

— И что? — спросила она с легким раздражением. — Если все так, вы стоите на пути моей… истории. Моей газетной колонки.

Ей хотелось сказать «истинной любви». Однако вместо этого она впервые в жизни пробормотала три слова:

— Как вы смеете?

— Хороший трюк, Аннабел, — рассмеялся Оуэнс, — оставить шаль, чтобы потом за ней вернуться. Классический. Но как вы напишете об этом, без того, чтобы он все понял? Не настолько он глуп.

Хороший вопрос. Тот, на который у нее не было ответа. Особенно еще и потому, что Оуэнс прав. Она не может написать об этом, не выдав себя.

И снова Аннабел поняла, что не просчитала всего. Во всем виновата вынужденная спешка. И тот печальный факт, что если бы она хорошенько все обдумала, никогда не решилась бы на такое.

— Я что-нибудь придумаю, — ответила она. Комната неожиданно показалась ей слишком тесной. И душной.

Оуэнс продолжал всматриваться в нее темными, бархатисто-карими глазами.

Ответ его был совершенно неожиданным.

— Я вас одобряю, — откровенно заявил он.

— Простите… — потрясенно пролепетала Аннабел. Оуэнс нарушал все ее планы, пока стоял, загораживая дверь высоким, сильным телом и удерживая ее в этой комнате. Они вдвоем и никого больше.

— Послушайте, Аннабел, вот вам бесплатный совет. Мужчины живут соперничеством. Погоней. Состязанием. Испытаниями. И ради своей колонки вам необходимо пробудить в нем подозрения. Если он поймет, что Болваном прозвали именно его, это слишком легко. Но если он вообразит, что Болван — это я…

Оуэнс замолчал.

Аннабел смотрела на него, пытаясь осознать сказанное.

Если удастся вселить в Найтли сомнения, значит, у нее появится возможность писать свободно, без опасения выдать себя. И она сумеет написать занимательную колонку, что еще увеличит продажи. А если что и способно привлечь Найтли, так это увеличение продаж.

В некоторых письмах предлагалось поощрять соперника и соперничество, но она посчитала это невозможным. Кто будет играть роль этого соперника?!

Оуэнс, вот кто. Оуэнс, который, как она заметила, молод и красив.

— Понимаю, — кивнула Аннабел. — Но почему вы хотите мне помочь?

— Чем скорее он женится и поймет, что жизнь может проходить не только в кабинете издателя, тем скорее я получу повышение, — пояснил Оуэнс, словно факт был очевиден. — Не у него одного в этом издательстве есть амбиции.

— Но как это сработает? — спросила она.

— Уже работает, — заверил он. — Можете написать об этом, и пусть гадает, кого вы ловите: его или меня. Это сделает вас намного интереснее.

— Хотите сказать, что я серая, незаметная мышка? — обиделась Аннабел.

— Теперь уже нет, — ухмыльнулся Оуэнс. — Теперь уже нет.

— Не пойму, как к этому отнестись, — нахмурилась Аннабел.

— Я всего лишь хочу помочь. И сделайте что-нибудь с волосами, — посоветовал он.

— О чем вы? — рассердилась она, но рука невольно потянулась к тугому, нашпигованному шпильками и перетянутому лентами узлу.

— Позвольте мне, — тихо предложил Оуэнс и ловко вынул пару шпилек, освободив волнистые пряди, мягко обрамившие щеки. Аннабел наблюдала за ним и заметила в его лице нечто вроде восхищения.

— Гораздо лучше, — пробормотал он. Ее губы приоткрылись, но с них не сорвалось ни звука. Происходило нечто… гораздо большее, чем избавление от шпилек.