Объективно Дамир ей ни по одному параметру не подходил. Он был моложе ее на двенадцать лет, ниже на полголовы и принадлежал к иному социальному кругу – подрабатывал садовником у соседей, в то время как его сварливая усатая мать без устали трудилась на соседской же кухне.

Но, когда Наталья впервые увидела его, подрезающего ветви фигурно подстриженных кустов, в ее сердце вдруг что-то оборвалось. Он был похож на восточного принца – тонкий стан, гладкая смуглая кожа, безволосая грудь, живот, на котором каждая мышца выделялась отчетливым кубиком, длинные сильные ноги и совершенно сказочное лицо. Позже Дамир, наверное, и сам догадается, какое убийственное впечатление производит на женщин его экстерьер. Но то было его первое московское лето, он почти ни с кем не общался, на женщин не заглядывался, ни о чем подобном не задумывался, просто работал себе и копил на горный велосипед.

Даже странно, как два простых, грубых человека могли явить на свет такое чудо. Лицо Дамира было аристократическим, породистым. С удлиненным тонким носом, красиво очерченным ртом и сияющими ясными глазами в обрамлении по-девичьи пушистых ресниц. Надо сказать, выглядел он гораздо старше своих пятнадцати лет. Впрочем, южные мужчины взрослеют быстрее – это какой-то необъяснимый закон природы.

Перехватив взгляд Наташи, он вежливо улыбнулся. А она словно дар речи потеряла, будто и не было за ее плечами многолетнего опыта соблазнения каких угодно мужчин. Ей бы заговорить с ним, но возможные вежливые предлоги застряли в горле соленым комком. Не ответив на улыбку, она зачем-то резко развернулась и быстро пошла по выложенной гравием тропинке домой. Только в собственной ванной пришла в себя, ополоснув ледяной водой разгоревшееся лицо.

Разыскала Полю, домработницу, которая всегда умудрялась быть в курсе поселковых сплетен. Поля, как водится, отлынивала от мытья полов – смотрела в кухне телесериал, уютно закусывая вафельным тортиком.

Наташа присела с ней за стол и налила себе минералки. Поля смотрела на нее удивленно – обычно хозяева чаевничали в гостиной, а на кухню заходили только за тем, чтобы ее, Полину, за что-нибудь отчитать.

– Можно и мне тортик?

– Пожалуйста, – изумленная Поля придвинула к ней коробку.

– Слушай, Полин, а ты не знаешь, что это за новый садовник у наших соседей?

Подозрительное лицо домработницы разгладилось. Она была хорошо осведомлена о повышенном сексуальном аппетите молодой хозяйки и с удовольствием наблюдала за Наташиными внутрипоселковыми интрижками. Будь Наталья поп-звездой, Полина давно со всеми потрохами сдала бы ее «желтой» прессе. А так – у нее хватало ума держать язык за зубами, в одиночку наслаждаясь непрекращающимся реалити-шоу. И про массажиста приходящего знала, и про тренера по фитнесу, и про никчемного сына соседей, и про самого соседа, которому на старости лет вожжа под хвост попала. Беспринципная Наталья, казалось, была готова удовлетворить всех более-менее миловидных носителей мужского первичного полового признака.

Теперь вот, значит, и на садовника нацелилась.

– Ему пятнадцать лет, – сочла своим долгом предупредить она.

– Да ты что? – искренне удивилась Наталья. – А выглядит старше. Давно он у них?

– Да это их поварихи сын, – словоохотливо объяснила Полина, – приехал на лето подработать. Кажется, на прошлой неделе прибыл.

– Вот, значит, как, – задумчиво протянула Наташа, – и он в их домике для прислуги живет?

– Ему пятнадцать лет, – невпопад повторила Поля.

– Да что ты заладила? – рассердилась Наталья. – Мне-то что? Я просто давно подумывала о розарии. Если он профессиональный садовник, можно было бы с ним договориться. Сделал бы клумбу и нам.

Губы Полины самопроизвольно искривились в язвительной усмешке. Она понимала, что стоит вести себя чуть более почтительно, но ничего поделать с собой не могла. С самого первого дня, когда только Поля пришла устраиваться на работу в этот дом, Наташа ей не понравилась. Нет, молодая хозяйка не пыталась ею помыкать, не ставила ее на место, не отчитывала, а даже наоборот – была самым пофигистичным и нетребовательным жителем особняка. И все же было в ней что-то раздражающее. Может быть, ее выставленная напоказ и приумноженная косметикой красота, может быть, ее беспринципная эротическая всеядность. А может быть, все дело в легкой зависти – ведь самой Поле было всего двадцать девять лет. Всего на два года старше хозяйки, а какая несправедливая пропасть. У Наташи руки нежные, ладошки узкие, а у Поли – натруженные грабли в красных волдырях, разъеденные химическими чистящими средствами. Наташа шутя раздает подругам один раз надетые платья, а Поля по нескольку месяцев не решается купить обновку. Наташа сорит деньгами, Поля живет в режиме жесткой экономии. Наташу любят и балуют родители, а у Поли на Украине полупарализованная мама, содержание которой съедает львиную часть бюджета. У Наташи что ни день – так новый любовник, а Поля уже и не помнит, что такое мужская ласка. А ведь у нее тоже молодой организм, требующий своего…

– Нет, он не профессиональный садовник. Может быть, лучше пригласить садовника Иртеневых?

– Я сама решу этот вопрос, – холодно ответила Наташа.

И решила – тем же вечером.

К первому свиданию с Дамиром она готовилась так тщательно, словно оно и впрямь было настоящим свиданием. Приняла ванну с несколькими каплями апельсинового масла, уложила волосы по-новому, пушистой челкой вперед. Надела шелковое белье и алый сарафан, соблазнительно струящийся вдоль тела. Хотела сунуть ноги в парадные золотые босоножки, но в последний момент передумала – все должно выглядеть естественно – и предпочла соломенные сабо.

Наташа нашла его в саду, он пытался чистить бассейн. Увидев ее, Дамир не удивился – к соседям постоянно заходили гости, и некоторые из них останавливались с ним поболтать.

На этот раз Наташа взяла себя в руки, несмотря на то что даже лишенный новизны восприятия его образ все еще производил на нее глубочайшее впечатление.

– Здравствуйте, – улыбнулась она, – а я к вам.

– В смысле – к Сергею Семеновичу? – у него был легкий акцент, это показалось ей сексуальным. – Он в доме.

– Нет, именно к вам, – Наташа присела на садовую скамейку, в разрезе сарафана мелькнула загорелая нога, на которую Дамир, не привыкший к такой роскоши, незамедлительно уставился, – я ваша соседка, меня зовут Наталья.

– Да, я знаю. Видел вас утром. Дамир, – он казался немного смущенным.

– Сегодня я собиралась поговорить с Сергеем Семеновичем насчет вас, – Наташа ритмично покачивала носочком сабо, он завораживающе наблюдал за ее телодвижениями.

– А что случилось? Я что-то сделал не так? – немного напрягся Дамир.

– Все в порядке. Хотела отпросить вас ко мне в сад. Мне необходимо устроить клумбу, я бы заплатила.

– Это можно, – явно обрадовался он, – здесь работы не очень много, у меня половина дня свободная.

– Так может быть, завтра и начнете? – приподняла она бровь.

– Наверное, да, – поколебавшись, согласился Дамир, которому очень уж хотелось побыстрее приобрести велосипед.

– Значит, буду ждать вас у себя в районе… – Наташа нахмурилась, прикидывая, во сколько ее родители завтра собирались отчалить из дома, – скажем, в районе полудня.

* * *

В районе полудня все у них и получилось, все срослось. У него была горячая южная кровь, у нее – прозрачное белое платье с откровенным декольте. Сначала Наташа деловым тоном раздавала необходимые распоряжения, а Дамир, примериваясь, осматривал площадку для будущей клумбы. И вдруг – она оборачивается, фирменный взгляд из-под челки, кончик розового языка неспешно проводит по отбеленным зубам. Только дурак истолковал бы эту безмолвную мольбу неверно, а Дамир при всей своей неопытности явно не числился в дураках.

К возмущенной радости подглядывающей домработницы Полины, все произошло прямо в саду, на предусмотрительно захваченным Наташей шерстяном пледе. Ее белое платье было перепачкано землей и травой, его литое тело красиво блестело переливающимися на солнце бисеринками пота. Его неискушенность в играх любовных стопроцентно компенсировалась природным темпераментом. Ничего особенного вроде бы он и не делал, но Наташа чувствовала себя как на американских горках – нарастающее предвкушение, зудящая сладость в паху, а потом падение в бездонную внутреннюю пропасть, доверху заполненную неразбавленным адреналином.

А потом они лежали, кое-как прикрывшись пледом, и Наталья курила «Vogue» с ментолом, а он, запрокинув голову, просто смотрел на колышущуюся над головой листву.

– Ты животное, – довольно промурлыкала она, – и это комплимент.

– Ты тоже, – как ни в чем не бывало ответил Дамир.

То, что произошло в последние полчаса, уравняло их возраст и статус, Дамир больше не выглядел смущенным. Наоборот – он, казалось, чувствовал себя хозяином положения, – это, хоть и было неправдой, умиляло разомлевшую Наташу.

– У тебя было много женщин? – задала она сакраментальный вопрос всех чрезмерно разговорчивых любовниц, потихоньку приступающих к завоеванию крепости под названием «ум и сердце».

– Восемь, – подумав, ответил он.

«Врет», – решила Наташа. Как бы приятно ей было знать, что она самая первая. Желанная растлительница, взрослая проводница по миру тайных страстей. «А ведь я еще никого не лишала девственности, – лениво подумала она, – может быть, стоит переключиться на совсем молоденьких? Или в моем возрасте это пошло?»

– Но русских только две, – добавил Дамир.

– А кто первая? – незамедлительно возревновала она.

– Да так… – он хмыкнул, – на прошлой неделе познакомился возле магазина с одной. Тоже вроде в этом поселке живет. Высокая такая, полная. Лидией зовут.

– Да это же Лидка Щукина из восемнадцатого дома, – возмутилась Наталья, – да ей же под сорок, а все туда же!

– А тебе? – усмехнулся он.

– Мне двадцать семь, – она вскинула подбородок, и тут с ужасом поняла, что когда ей самой было пятнадцать, то и тридцатилетние, и сорокалетние казались одинаково старыми, – и что же Лидка?

– А что Лидка? – передернул плечами он. – Сумки попросила дотянуть, потом чаю предложила.

Наташа даже ахнула от наглости такой. Сумки! Да у нее же «мерседес» с шофером, который наверняка ждал ее возле магазина, как обычно! Совсем неудивительно, что Щукина никогда Наташе не нравилась. Да на нее в суд подать за такое можно. «И на меня заодно…»

– Когда уже в дом вошли, я понял, что никаким чаем меня угощать не собираются, – Дамир бессовестно подливал масла в огонь ее ревности, – сумки поставил на стол, а она так на меня посмотрела… Ну я и… – усмехнувшись, он замолчал, но затянувшая пауза была красноречивей любого ораторского монолога.

Наташе захотелось немедленно надеть платье, взлететь по лестнице вверх, в родительскую спальню, достать из верхнего ящика папиной тумбочки пистолет и нагрянуть к Щукиным.

– Ты гораздо красивее, – прошептал Дамир, щекоча ей плечо ветерком влажного дыхания, – если бы я знал о тебе, то в ее сторону даже не посмотрел бы.

Она повернула к нему лицо – не врет ли?

Дамир не врал. Его восхищенный взгляд, казалось, желал вобрать в себя каждый тонкий штрих ее образа. Он внимательно рассматривал ее родинки, брови, зажившие ссадинки.

– У тебя глаза необычные, – сказал он, – вроде бы и голубые, но возле зрачка зеленые крапинки…

И она поплыла, растаяла, как Снегурочка над костром. Успокоилась. Да разве имеет значения существование на свете толстомясой Лидии Щукиной, которая пользуется надуманными обманными предлогами для заманивания невинных агн цев на свою территорию? Да разве имеет какое-то значение его и ее прошлое? Когда есть вот этот взгляд, этот голос, руки эти…

«Он у меня на крючке», – думала Наташа, наблюдая за тем, как он одевается.

«Она у меня на крючке, – думал тем временем Дамир, застегивая джинсы, – похоже, велосипедом это лето не ограничится».

* * *

Наташа и сама не сразу поняла, насколько сильно вляпалась. Она-то думала, что все будет как обычно: несколько страстных свиданий, после которых она будет, как истовая религиозная фанатичка, смахивать оргазмическую слезу, запершись в спальне и мысленно смакуя подробности. А потом на горизонте появится очередной мужчина, перед перспективой сближения с которым Дамир поблекнет, как давно не чищенный самовар.

Но вышло иначе: с каждым днем она, сама того не желая, все сильнее привязывалась к крепконогому юноше с лицом принца из персидской сказки. Они встречались почти каждый день. В полдень – так уж повелось. Никто не знал об их отношениях, кроме наблюдательной домработницы Полины, которая, укоризненно качая взлохмаченной головой, подглядывала за ними из окна и в глубине души мечтала поменяться с молодой хозяйкой местами.

Так продолжалось почти все лето, и Наташа с ужасом начала осознавать, насколько глубоко увязла в незнакомых ей доселе ощущениях. Его голос, его мягкие ладони, запах кожи – какой-то волшебный, особенный… Все в нем было не как у других. Ее замутненное непрекращающимся потоком адреналина сознание выхватывало все новые черты, возводящие Дамира на еще более высокий пьедестал.