Это началось позднее, когда дети отправились спать. Я помогла Грейс уложить их в гостевой комнате, которую мама и папа переделали под комнату только для малышей.

Вернувшись в кабинет, мы все сели кругом, попивая горячий шоколад. Мама, как обычно, великолепно украсила дом к Рождеству. Елка была прекрасной и с приглушенными лампочками, это обеспечило мягкое освещение, когда мы разговаривали.

В основном это бы болтовня сначала, но потом мама спросила, когда я перееду.

— Куда? — спросила я.

— На свое место.

Я вздохнула. Я посмотрела на Грейс, у которой было выражение солидарности на лице, но ничего не сказала.

— Я не собираюсь.

Мой отец встал и прошел через распахнутые двери кухни.

— Ты сделала достаточно для этого, да? — сказала мама.

Я решила не отвечать на вопрос. Я хотела перейти прямо к сути вопроса.

— Я думала, что вы, ребята, увидели, как хорош Макс для меня, после всего что произошло.

Это должно что-то значить, да? Или я на самом деле должна прожить остаток своей жизни принимая решения, основываясь на том, что сделает вас счастливыми, чем то, что сделает счастливой меня? Мой отец вышел из кухни, ничего не держа, поэтому я поняла, что он ходил туда, не для того, чтобы взять что-то, он просто сделал это, чтобы уйти.

— Не разговаривай так с твоей матерью, — сказал он. — Она всего лишь беспокоится о том, что хорошо для тебя. Мы все.

Я посмотрела на Грейс, которая заговорила: — Думаю, она будет в порядке.

Муж Грейс, Терри, был автомехаником, тихий парень, всегда достаточно милый и мне он нравился, но не было ни единого шанса, что он вмешается. Он рассматривал свой напиток чрезмерно напряженно.

Я извинилась, отправилась в свою комнату и легла на кровать. Я чувствовала, что мне снова пятнадцать.

* * *

Грейс и я провели большую часть следующего дня с Кристал. Прошли месяцы с тех пор, как я видела ее в последний раз, и она выглядела намного лучше, — она поднабрала немного недостающего веса, который она потеряла, пока сидела на кокаине, и опухших темно-фиолетовых мешков, которые стали привычными под ее глазами, больше не было.

Ее волосы были короче и не окрашены. Она выглядела, как обычная, молодая домохозяйка и мать. Вот что пришло мне на ум, в любом случае, странно, насколько это может быть, потому что она не была замужем, и у нее не было детей.

Грейс не удалось рассказать мне о том, как выглядела Кристал, хоть она и видела ее несколько раз, после переезда Кристал обратно в Огайо. Ведь они действительно были подругами до моего отъезда в ЛА, и проживания с Кристал в ее квартире. Двое из нас никогда, на самом деле, не забывали о серьезной дружеской связи, по крайней мере, после всего того дерьма, что произошло, и Макс практически спас ее жизнь.

Кристал подобрала нас на своей машине, которую подарили ей родители, когда она стала новым человеком. Она пользовалась ей, чтобы добраться до своей работы — работника пекарни в продуктовом магазине, — работы, которую она любила и гордилась ею, в отличие от той работы, которая была у нее в ЛА.

По пути в магазин у нее было множество вопросов о том, как у меня дела в ЛА, и, конечно же, она хотела узнать все о Максе, поэтому я пополнила ее знания обо всем.

— Вы не поверите, что его мать подарила мне на Рождество, — сказала я, добавив. — Грейс, не говори маме и папе. Я хочу рассказать им об этом в правильное время.

— Ладно, — сказала она. — Но что это? Я рассказала им, и они обе были тронуты историей.

— Так мило, — сказала Грейс.

— Думаю, его мама права, — добавила Кристал. — Вы двое поженитесь.

— Это никогда не было тем, чего я хотела, — рассказала я им, что-то, чем не решалась поделиться с Грейс, у которой был и брак и дети, именно поэтому я все еще не рассказала ей об этом.

— Правильно, это не то чего ты хочешь, — сказала Кристал. — Это было не тем, чего хотела я, также. Я думала, что хотела жить голливудской мечтой, и посмотри, куда это меня привело. Я девушка из маленького городка. Я забыла, кто я есть.

Я задумалась об этом на мгновение, задаваясь вопросом — она пыталась сказать мне, что я такая же. Я наполовину ожидала, что Грейс вмешается в разговор с такими же мыслями, но она сохраняла молчание.

— Но, — сказала Кристал, — это только обо мне. Ты, очевидно, в намного лучшей ситуации, чем была я. В смысле, Боже…иногда я оглядываюсь назад на это и как будто это была даже не я, но это так.

— Это не так.

— Да, так.

— Нет, — сказала я, пытаясь убедить ее. — Ты сбилась с пути, и все это дерьмо было с кем-то другим, кто сидел на наркотиках, — не с тобой, не с настоящей тобой.

— Это была вовсе не ты, — сказала Грейс.

Кристал покачала головой.

— Я беру всю ответственность за это на себя. Я должна. Я понимаю, о чем вы говорите, и признательна вам, но признать это — единственный способ, чтобы я продолжала становиться лучше. И говоря о лучшем, не думаю, что мы найдем лучшее место для парковки, чем это.

Она заехала в первое и единственное свободное место, которое мы заметили, и оно, казалось, находилось в полумиле от торгового центра.

Мы зашли в два обувных магазина, где нашли несколько пар, которые я хотела, и купили Грейс пару, которые она сказала, что ей нравятся, но не хотела тратить деньги на них.

Было временное противостояние с Грейс, настаивая на том, что я не могу купить ей их. Я, в конце концов, выиграла в споре по причине, что я уже увидела их, а так как знала, что она хотела и какой у нее размер обуви, она не сможет остановить меня в их покупке.

Кристал не тратила денег. Она даже не пыталась. Она казалась рассеянной все время, пока мы ходили, и мы наконец-то узнали причину, когда прошли детский магазин.

Кристал остановилась, потом повернулась к нам и сказала: — Ладно, я больше не могу хранить этот секрет.

На скамейке посреди торгового центра с сотнями людей, проходящих мимо нас, и веселой рождественской музыкой, звучащей из динамиков, Кристал сказала: — Я беременна.

Я не могла бы быть больше удивлена, и, очевидно, Грейс была в таком же состоянии, потому что мы одновременно посмотрели вниз на живот Кристал. Она не показывала его.

Ранее, когда я заметила, что он набрала немного веса, я подумала, что это просто из-за того, что она слезла с наркотиков, и ее здоровье улучшилось. Теперь же, услышав новости, там очевидно было больше.

— Как долго? — спросила Грейс.

— Пять месяцев.

— Теперь понятно, что твое горячее тело не показывает этого вовсе. К этому моменту в моей беременности, я выглядела, как будто у меня арбуз под футболкой.

— Погоди, — сказала я. — Это произошло, когда ты уехала из ЛА.

Кристал перевела взгляд от меня к Грейс, потом снова на меня.

— Я не говорила вам, девчонки, этого, но вы помните Дэррила? — Не говори мне… — голос Грейс затих.

Кристал кивнула.

— Это тот парень, с которым ты встречалась в старших классах? — спросила я. — Я думала, что он переехал в Хьюстон, чтобы работать в нефтяной сфере или вроде этого.

— Да, — сказала Кристал. — Но он вернулся, когда и я вернулась, и думаю, я чувствовала себя одинокой… это просто случилось. Но, пожалуйста, не думайте, что я жалею об этом, — она улыбнулась. — Нет. Вовсе нет. Я абсолютно в него влюблена снова.

Грейс обняла Кристал.

— Я так рада за тебя, — с подбородком на плече Кристал, Грейс смотрела прямо на меня, выражение на ее лице можно было определить как «ОМГ» (ОМГ — в перев. «O my God» — «О мой Бог»).

Кристал повернулась ко мне.

— Поздравляю, — сказала я, обнимая ее, демонстрируя такое же выражение, что было у Грейс.

Я уверена, что Грейс не были неприятны новости Кристал, и я знала чертовски хорошо, что и мне нет. Для нас обеих, это было немного большая линия для беспокойства. С недавней сильной наркозависимостью Кристал, будет ли все в порядке с ребенком? Зазвонил мой телефон. Я посмотрела на экран и увидела, что это Джессика, моя ассистентка.

— Я должна ответить. Извините.

Когда Кристал повернулась обратно к Грейс, и они начали болтать, я ответила на звонок от Джессики, которая сказала мне, что наш спонсор, Джим Теймс, срочно хотел поговорить.

Теймс бывший парень с верхушки Paramount, который открыл свою собственную производственную компанию, потом быстро ее продал, и стал исключительно спонсором.

Он поддерживал связи со всем городом, и когда людям нужны были деньги, они шли к нему и продавали свой фильм. Он был высокомерным типом, я всегда ненавидела иметь дело с ним, но у него было много уважения к сценариям Макса, и он всегда был готов выслушать нас.

— Дай мне секунду или две, — сказала я. — Я в торговом центре и нужно выйти на улицу, — здесь было слишком громко, для такого важного звонка как этот, поэтому я брела сквозь толпу, сумки с покупками ударяли по моим ногам с каждым шагом, и наконец, я вышла на улицу на тротуар. — Ладно, давай.

— Я соединю с ним, — сказала она, и я подождала пару секунд, пока она не сказала. — Мисс Роуленд? — Я здесь, — ответила я.

— Мистер Теймс? — сказала Джессика.

— Я здесь.

— Спасибо, Джессика, — сказала я. — Джим, что случилось? — Оливия, у нас проблема.

— Какая? — Рэндалл вышел из игры.

— Дерьмо.

Он говорил о Скотте Рэндалле, режиссере, который согласился снять фильм Макса «Спорная жизнь».

— Дерьмо, верно, — сказал Теймс. — Я должен сказать тебе, Оливия, это заставляет меня сильно нервничать. У нас осталось сорок дней до съемок. И, кроме того, почему я не могу дозвониться до Макса? — Мне жаль, — сказала я. — Я знаю, что он в доме своей матери. Может, он выключил телефон. Я тоже не разговаривала с ним день или около того.

Это неправда. Я разговаривала с ним, и знала, что Макс не будет отвечать на рабочие звонки несколько дней. От такого зануды, как Теймс, Макс, наверное, подумал, что звонок не был важным.

— Так, на что нас променял Рэндалл? — спросила я.

— Мини-сериал на кабельном, — сказала он.

— Пожалуйста, скажи мне, что шутишь.

— Неа. Они дали зеленый свет заранее на два сезона. Они захотели начать съемки первых четырех эпизодов раньше, чем планировали.

— Так, это не что-то, что он не мог бы уладить перед тем, как согласиться на съемки с нами.

— Правильно, — сказал Джим.

— Тогда, здесь, на самом деле, нет конфликта. Он просто нас кинул, отодвинув проект Макса на задний план, — я начинала злиться, чувствуя оборонительную позицию из-за работы Макса — и его профессиональной репутации, — с чем я работала до сих пор. — Знаешь что? Если он настолько не в состоянии принять на себя обязательства по сценарию Макса, тогда мы не захотим его в любом случае. Я позвоню тебе позже, сегодня днем, и мы разберемся с этим.

— Я ошибся насчет сорока дней до начала съемок, — сказал Джим. — Вообще-то тридцать девять.

— Я разберусь с этим, — заверила я его.

Я отключилась и зашла обратно в торговый центр к Грейс и Кристал.

Грейс первая заметила выражение на моем лице.

— Что не так? — Проблемы на работе, — сказала я. — Я разберусь с этим позже, — улыбнулась я и вцепилась рукой в Кристал. — Давайте поедим и поговорим побольше об этом ребенке.

9

Через два дня после Рождества, я собирала свои чемоданы ранним утром, когда родители вошли в мою спальню.

— Нужна какая-то помощь? — спросила мама.

— Нет, я справлюсь, спасибо.

Они сели на кровать после двадцатисекундного молчания, папа сказал: — Оливия, мы действительно рады, что ты приехала домой на Рождество.

Я стояла на коленях на полу, складывая одежду. Я посмотрела на них.

— Я тоже, — мне удалось произнести слова искренне, потому что я по-настоящему была рада, что приехала к ним домой на Рождество, но не по той причине, о которой они, вероятно, думали. Нет, я была рада, потому что поездка укрепила мою решимость отбросить какую-либо вину или стыд, который был у меня из-за выбора, что я приняла.

Мама передвинулась на кровати и села рядом со мной, положив руки на мои плечи.

— Мы просто хотим для тебя лучшего.

Я закончила складывать рубашки и добавила их к стопке другой одежды. Вздохнув, я сказала: — Мы проходили это так много раз. Это действительно изматывает.

— Нам ненавистно думать, что ты закончишь, как Кристал, — сказал папа.

Я ощутила ярость внезапно разгоревшуюся внутри меня. Я посмотрела на потолок, потом обратно на него.

— Правда? Сейчас вы сравниваете меня с Кристал? — Нет, — сказал папа, — это просто приме… — Это не просто пример, — прервала я. — Вы явно беспокоитесь об этом. И, к слову, о которой части? О наркотиках? О порно? О ее беременности? Мама выглядела шокировано.