— Если вы такой изобретательный, то помогите нам выпутаться из затруднительной ситуации, в которую мы попали по вашей милости! — потребовал Том и добавил более мягко, обращаясь к девушке. — Ничего не получилось, Феба. Капитан сказал, что не может доставить нас обратно в Дувр из-за сильного встречного ветра.

— Что же нам делать? — испуганно воскликнула девушка.

— Не падать духом! Это единственное, что я могу придумать, — печально ответил юноша.

Но вскоре выяснилось, что мистер Орде ошибался. Дверь без стука распахнулась, и на пороге появился встревоженный лакей сэра Наджента с испуганными глазами. Он стоял, держась одной рукой за дверь, а на руках у него лежало маленькое поникшее тельце.

— Сэр… миледи… юный джентльмен! — произнес он странным голосом. — Умоляю вас… заберите его быстрее!

— Дитя мое! — закричала Ианта, пытаясь встать. — Он мертв?

— Да ну что вы! Конечно же, жив! — покачала головой Феба и торопливо забрала у лакея легкую ношу.

— Прошу меня простить, сэр… не смогу ничем быть вам полезен… до конца плавания! — пробормотал лакей, держась за дверь обеими руками.

— Господи помилуй! — не на шутку перепугался сэр Наджент. — Нет, Петт, только не это! Ты не можешь заболеть!

— Сэр, — покачал головой Петт. — Я должен идти! — и он очень поспешно покинул каюту леди Ианты.

— Эдмунд! — рассердилась заботливая мать. — Немедленно отвечай мне!

— Не смешите меня! — наконец вышла из себя Феба Марлоу. — Неужели вы не видите, что случилось с бедным ребенком?

Понемногу пришедший в себя мастер Рейн поднял голову с плеча Фебы и с трудом проговорил:

— Я не мертв, мама… п-просто меня вырвало.

— А ты молодчина, старина! Настоящий мужчина! — поддержал Эдмунда Том.

Но мастер Рейн к тому времени уже исчерпал всю свою храбрость. У него задрожали губы, и он жалобно произнес:

— Я хочу домой! Мне не нравится этот корабль!

— Дорогой, постарайся, чтобы тебя не рвало, — взмолилась его мать. — Отвлекись, подумай о чем-нибудь другом.

— Я не могу больше ни о чем думать! — заплакал Эдмунд, и его вновь начало выворачивать наизнанку.

Ианта с каждой минутой становилась все бледнее и бледнее. Наконец она задрожала и откинулась на кровать. Потом поднесла к носу флакончик с нюхательными солями и закрыла глаза.

— Тебя тоже мутит, моя дорогая? — озабоченно поинтересовался сэр Наджент. — Я принесу немного бренди, и ты мигом взбодришься! Бренди — самое лучшее лекарство от морской болезни!

— Нет! — едва слышно прошептала «его дорогая».

— Морская болезнь — очень странная и непонятная штуковина, не правда ли? — обратился Фотерби к Тому. — Есть люди, которым достаточно просто увидеть корабль, и их начинает мутить, а некоторых не тошнит даже во время сильных штормов. Наверное, здесь что-то наследственное и передается от родителей к детям. Например, мой отец был великолепным моряком! И посмотрите на меня: даже во время самого сильного шторма меня совершенно не укачивает! Два года назад мы пересекли пролив с Джорджем Ретфордом. Если бы вы видели, что это было за плавание! Все лежали ничком или висели на перилах. Очень забавное зрелище! «Наджент, — сказал мне Джордж, и обратите внимание, храбрее Джорджа на земле парня не найти. — Выбирай. Или твоя сигара полетит за борт, или за борт полечу я!» Представляете? Единственное, отчего его тошнило, это от табачного дыма. Старина Джордж никогда даже не срыгивал за едой. Напротив…

Но в этот момент приятные воспоминания сэра Наджента были прерваны супругой. Леди Ианта не оценила их прелести и с отвращением потребовала, чтобы он немедленно покинул ее каюту.

— Ну, если я ничем не могу помочь, то, пожалуй, мы с Орде могли бы пропустить по стаканчику, — решил Фотерби. — Только, если честно, мне очень хочется остаться. Клянусь, я бы прекрасно ухаживал за тобой!

— Уходи! Уходи немедленно! — закричала Ианта. — Ты что, хочешь меня доконать?

Сэр Наджент собрался было сказать что-либо в свою защиту, но Том выставил его из каюты.

— Мне, пожалуй, тоже лучше уйти, — сообщил он, бросив на Ианту смущенный взгляд. — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я остался, Феба.

— Нет, нет, здесь тебе нечего делать. Ну, ну, Эдмунд… Сейчас я потеплее тебя укутаю, и тебе скоро станет легче.

— Позови меня, если что-нибудь будет нужно, — попросил Том Орде. — Я буду поблизости.

Молодой человек вышел из каюты с уверенностью, что оба больных наверняка скоро уснут, и Фебе останется только присматривать за ними спящими. Но примерно через час, стоя у трапа, Том неожиданно услышал, как его позвала Феба и тревожно сообщила, что Эдмунду все хуже и хуже. Сама девушка была бледной.

— Феба, не началась ли морская болезнь у тебя самой? — испуганно воскликнул Том.

— У меня? Нет, конечно! Мне некогда болеть! — с кислым видом покачала головой девушка. — Узнай у этого несносного человека, нельзя ли перенести Эдмунда в соседнюю каюту? Скорее всего это каюта самого Фотерби, но ведь она ему сейчас не нужна. Да, еще, Том, постарайся найти горячий кирпич. Эдмунд все время дрожит. Как я его ни укутываю в одеяла, он никак не может согреться.

— Господи, помилуй, наверное, парню и в самом деле несладко! Тебе не кажется, что у него что-то более серьезное?

— Да нет, это морская болезнь. Просто ужасные приступы рвоты не прекращаются. Бедному малышу так больно, что у него не осталось сил плакать. Я никогда не видела маленького ребенка в таком тяжелом состоянии, а ведь мне очень часто приходилось помогать ухаживать за младшими сестрами, когда они болели… Какая жестокость — взять его в это путешествие! Леди Ианта могла предполагать, чем это чревато. А сейчас она ничем не может ему помочь. И только без конца твердит, будто сразу станет легче, стоит только постараться. Правда, самой леди Ианте тоже не позавидуешь. Она настолько впечатлительна, что не может находиться рядом с Эдмундом, когда того тошнит. От вида больного сына у нее начинается сильное сердцебиение. Поэтому-то я и хочу унести мальчика из ее каюты. Том, если бы сейчас мне предложили вернуться обратно в Дувр даже на волшебном ковре, я бы осталась на «Бетси Энн». Теперь я ни за что не брошу этого бедного мальчугана, пока не передам его, живого и здорового, герцогу Салфорду. Он не может быть бесчувственным и бессердечным к этому бедному созданию!

— Успокойся, успокойся, — посоветовал Том. — Не давай волю своему языку, моя девочка!

Феба нервно рассмеялась и откинула прядь волос с лица.

— Я говорю откровенно только с тобой, Том. Я и так слишком долго молчала. — Девушка внезапно подняла палец и прислушалась, потом крикнула: — Иду, дорогой!

Даже самый злейший враг сэра Наджента Фотерби не мог бы назвать его неуступчивым и недружелюбным. Узнав о просьбе Фебы, сэр Наджент немедленно спустился вниз и попросил мисс Марлоу распоряжаться его каютой, как своей собственной. Войдя к супруге, он был настолько потрясен внешним видом Эдмунда, что без конца бормотал:

— Бедный мальчик! Бедный мальчик!

Этим сэр Наджент навлек на себя гнев леди Ианты, не замедлившей сообщить ему об этом, он оторвал взгляд от пасынка и участливо поинтересовался:

— Ты плохо себя чувствуешь, моя дорогая? Сейчас я сообщу одну новость, которая обязательно поднимет тебе настроение. Если ветер не изменится, мы прибудем в Кале через каких-то четыре часа!

— Через каких-то четыре часа! — загробным голосом простонала Ианта. — О, как ты можешь быть таким жестоким? Зачем ты сказал мне об этом? Еще целых четыре часа этой пытки! Я не выдержу! Моя голова, о, моя бедная голова!

— Что можно сделать? — шепотом осведомился у Фебы сэр Наджент Фотерби. — Очень печально! Сколько угодно бы денег отдал, лишь бы этого не произошло!

— Мне кажется, — монотонно произнесла девушка, — что леди Ианте будет лучше, если она останется одна. Леди Ианта, вы мне не подскажете, где лежит ночная рубашка Эдмунда?… В вашем сундуке? Разрешите там ее поискать?

Однако выяснилось, что Ианта не стала брать с собой никаких вещей, чтобы не вызвать подозрения своих родителей. Феба лишь изумленно смотрела на новый красивый сундук и целую гору картонных коробок.

— Но…

— Мне пришлось покупать все новое! Однако была такая спешка, что я растерялась и забыла об Эдмунде, — тихо призналась Ианта.

— Я попросил ее светлость заказать все самое модное, и вещи прислали мне домой, — объяснил сэр Наджент. — Хорошая идея, не правда ли?

Феба поняла, что ее светлость так увлеклась выбором дорогих туалетов, что забыла о своем сыне и ничего ему не купила. Сейчас у бедняги не было даже ночной рубашки.

Эдмунда перенесли в маленькую каюту сэра Наджента, укутали в одеяла, а Том принес бутылку из-под шампанского, наполненную горячей водой. После этого мальчику, кажется, стало лучше. И вскоре он уснул. Феба облегченно вздохнула и собралась сама прилечь отдохнуть, но тут в каюту заглянул сэр Наджент и попросил помочь леди Ианте. С ее светлостью, шепотом сообщил денди, творится что-то дьявольски странное. Она хотела, чтобы ей помогли в настолько деликатном деле, что о нем ни в коем случае не следует упоминать вслух.

Заинтригованная Феба отправилась в каюту леди Ианты, оставив сэра Наджента присматривать за приемным сыном. Очень деликатное дело заключалось в том, что надо было развязать шнуровку корсета. С первого взгляда Феба моментально поняла, что сэр Наджент был прав, когда заявил, что с леди Иантой творится что-то странное. Феба пощупала ее пульс — он был учащенным и девушке пришлось поухаживать за дамой.

К несчастью, Эдмунд проснулся в отсутствие Фебы, а, увидев сэра Наджента Фотерби, тут же разревелся и заявил, что не хочет его видеть. Сэр Наджент попробовал доказать пасынку всю несправедливость и неуместность такого требования: ведь каюта его собственная. Однако после того, как мальчишка обозвал отчима плохим человеком, Фотерби понял, что Эдмунд не в себе и постарался было его успокоить, но безрезультатно. Во время недавних приступов рвоты Эдмунд оставался безучастным ко всему происходящему из-за своего недомогания. Сейчас же все изменилось. Тошнота прошла, и он вновь стал маленьким мальчиком, пережившим страшное испытание.

— Я хочу свою Пугговиц! — потребовал он, не прерывая рыданий.

— Что? — не понял сэр Наджент.

Эдмунд, уткнувшись лицом в подушку, повторил свое желание приглушенным, но взволнованным голосом.

— Хочешь пуговицу? Ну, не плачь, милый мальчик. На мой взгляд, пуговица — чертовски странный предмет для того, чтобы хотеть ее во время плавания, но… Какую пуговицу ты хочешь?

— Мою Пугговиц! — выкрикнул Эдмунд и вновь залился слезами.

— Да, да, совершенно верно! — поспешно согласился сэр Наджент. — Успокойся, мой дорогой! Уверяю тебя, совершенно нет нужды так сильно расстраиваться по пустякам! Если бы ты сказал мне…

— Пугговиц, Пугговиц, Пугговиц! — рыдая, твердил Эдмунд.

Том заглянул в каюту сэра Наджента минут через пять, чтобы посмотреть, как дела у Фебы, и увидел душераздирающее зрелище. Из-под одеял, которые полностью скрывали Эдмунда, доносился горький плач, а смущенный отчим выворачивал карманы нанковых панталон.

— О, Господи, что стряслось? — встревожился молодой мистер Орде. — Где мисс Марлоу?

— С ее светлостью, — слегка рассеянно сообщил Фотерби. — Бросила меня с Эдмундом! Ну и парень! Принял меня за какого-то плохого человека. Такое впечатление, будто он меня совсем не знает… А сейчас ему зачем-то понадобилась пуговица.

— Ну так дайте ему пуговицу, — посоветовал Том. Он захромал к койке и попытался раскопать Эдмунда из-под одеял. — Привет, Эдмунд! Что случилось?

— Я… хочу… мою… Пугговиц! — взвыл Эдмунд, стараясь поглубже зарыться в одеяла.

— Впервые встречаю такого глупого мальчишку! — рассердился сэр Наджент. — Не могу добиться от него больше ни слова. Мне кажется, он забыл какую-то свою пуговицу дома. И самое главное, никак не пойму, что он будет делать с пуговицей, если я ему ее найду. Я вас спрашиваю, Орде: вы бы вспомнили о пуговице на корабле во время такой качки?

— О, у детей часто появляются самые странные желания, и тогда подавай им необычные игрушки! — ответил Том. — Я сам был в детстве таким же капризным. Дайте ему одну из своих пуговиц.

— Черт побери, но у меня нет никаких пуговиц! — воскликнул Фотерби. — Неужели вы хотите, чтобы я отрезал пуговицу со своей одежды?

— О, Господи, а почему бы и нет? — Том стал терять терпение.

Сэр Наджент ошеломленно вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

— Лучше отрежьте свою, — парировал он.

— Но по вашей милости это мой единственный костюм, — грубо заявил Том. — К тому же не забывайте, что я не отчим этого славного мальчугана!