Марьяна Романова - Симпатичная москвичка желает познакомиться

К утру материал был готов. Как ни странно, я почти совсем не устала. И мне даже не хотелось спать. Только наметившиеся темные полукружья под глазами намекали на то, что ночь была бессонной. Наверное, коллеги будут красноречиво посмеиваться, глядя на меня. Потому что я больше похожа не на женщину, которая провела ночь наедине с компьютером, а на влюбленную, у ночи которой куда более интересный сценарий.

Впервые в жизни я шла на работу как на праздник. Мне хотелось явить свою статью миру. Мне хотелось, чтобы все коллеги, которые давно посмеивались над моей непутевостью, прочитали о том, какого мужчину мне повезло встретить. А несколько дней спустя моя красивая история любви будет растиражирована. Может быть, мой опыт вдохновит миллионы людей. И все будут с нетерпением ждать продолжения истории. И может быть, Степашкин позволит разместить рядом с очередной статьей нашу с Аланом небольшую цветную фотографию. И единогласным решением мы будет объявлены самой гармоничной влюбленной парой в мире. Меня пригласят в программу «Герой недели» – и я буду рассказывать широкой аудитории о том, что любовь существует. Я буду так убедительна, что окружающие мне непременно поверят. Редактора всех программ начнут холодную войну, в которой главным призом стану я. Буду этаким послом любви, вселяющим надежду в тех, кто давно ее потерял.

Может быть, мои мечты немного наивны. Но зачем же скромничать?

Ведь той ночью я написала свой самый лучший материал.

– Александра, это ваш самый худший материал, – возмущенно сказал Максим Леонидович Степашкин, – никогда раньше вы не писали ничего более бездарного.

Я удивленно осела на стул. Вообще-то впервые я направлялась в его кабинет без всякой опаски, что он заведет свою любимую песню с десятки раз повторяющимся припевом: «Уволю!». Я искренне верила, что начальник вызвал меня исключительно для того, чтобы лично поблагодарить и, может быть, даже выписать небольшую премию. Я медленно брела по редакционным коридорам в сторону начальственного кабинета и прикидывала, на что потрачу нежданно свалившиеся деньги. В итоге решила, что перед поездкой в Венецию (если она, конечно, вообще состоится) надо бы сходить к косметологу и еще освежить цвет волос.

И вдруг он заявляет мне такое.

– Вы имеете в виду «лучший»? – холодно уточнила я.

– Что-что? – его глаза сузились.

– Вы только что оговорились, – я все еще улыбалась, – вы сказали, что это была худшая статья, а на самом деле имели в виду, что она лучшая, так?

– По-моему, я достаточно четко выразился, – отчеканил Максим Леонидович.

– И все же я не понимаю, – глупо улыбнулась я, – я писала ее всю ночь.

– Оно и видно, – Степашкин приподнял уголок губы, что, видимо, должно было означать улыбку, – я всегда знал, что если работаешь ночью, ничего хорошего не получится. На что способен воспаленный мозг? Только на ту ерунду, которую вы гордо называете статьей.

В моей голове зашумело штормовое море. Мне захотелось сорваться с места, схватить со стола начальника предмет потяжелее, например огромный стиплер, и запустить им в его ехидно ухмыляющуюся физиономию. У меня даже пальцы задрожали.

– Но почему? – срывающимся голосом спросила я, – почему вам не понравилось? Что конкретно вас не устраивает?

– Раньше вы писали правду, – охотно объяснил Максим Леонидович, – а на этот раз вам отчего-то вздумалось сочинить красивую сказку. Получилось плохо. Сказки я не люблю.

– Но это правда! – возмущенно гаркнула я. – Я действительно ездила в Лондон и описала то, что там со мной случилось!

– Если вам не удалось встретиться с этим Аланом Джексоном, ничего страшного, – сочувственно вздохнул он, – всякое бывает. Наверное, он пришел в тот паб, о котором вы писали, увидел вас и что-то ему не понравилось. Вот он и слинял потихонечку. А вы решили, что отгулы надо оправдать, вот и написали всю эту чепуху.

Перед моими глазами поплыли разноцветные воздушные шары. В тот момент я ясно поняла, что убийство в состоянии аффекта может совершить любой, даже самый спокойный и терпеливый, человек. В каждом из нас дремлет кровожадный зверь, и Степашкину удалось разбудить мое чудовище.

– Да что вы в этом понимаете?! – взревела я. – Вы, никчемный офисный упырь?! Да вас же ничего не волнует, кроме статей, гранок и рейтингов. Да я на пятьсот процентов уверена, что вы даже ни разу в жизни не были влюблены.

Деловой партнер Алана Джексона оказался пренеприятнейшим типом, у которого на лбу было написано: запросто обведет вокруг пальца. Это был невысокий молодящийся субъект слегка за сорок. Возраст, который он неумело пытался скрыть с помощью каштанового парика-шиньона, обтягивающих оранжевых брючек и ботинок молодежного фасона, выдавали резкие глубокие морщинки, которые четко выделялись на его нездорово-желтом лице.

У него была широкая улыбка и гнилые крупные зубы.

Мы встретились в модном ресторане на Садовом кольце. Опоздала я всего на десять минут, за которые он успел бестактно заказать для меня коньяк (а я его, между прочим, терпеть не могу) и салат с курицей. Я была невероятно голодна, но решила проучить нахала и соврала, что вегетарианка. Мое заявление его ничуть не смутило, он широко улыбнулся и выдал, что вегетарианство – это просто модное веяние, и придвинул ко мне тарелку.

– Скушай салатик, красавица, мужчины любят девушек с мясцом. Хотя, худышкой я бы тебя и так не назвал.

Я только губами хлопала. Интересно, Алан не обидится, если я выскажу этому так называемому Петру все, что о нем думаю?

А он тем временем продолжал делать все для того, чтобы я возненавидела его окончательно.

– Какой симпатичный пупсик, – он протянул руку и пальцем поддел мой подбородок, – значит, вы и есть новая девушка Алана?

Я терпеть не могу, когда посторонние люди до меня дотрагиваются. А его тощие пальцы еще и пахли дешевыми сигаретами. Удивительно, что такой тошнотворный персонаж умудрился обзавестись семейством. Интересно было бы взглянуть на его жену, ту самую, которой предназначалась привезенная мною пудреница.

– Перейдем к делу, – я решительно отодвинула от себя тарелку и, жестом подозвав официанта, как бы между прочим заказала самое дорогое блюдо в меню – медальончики из теста с черной икрой. Естественно, расплачиваться за собственные гурманские пристрастия я и не собиралась, мне просто хотелось досадить Петру.

Но его моя расточительность, похоже, ни капельки не задела. Судя по всему, с финансами у моего нового хамоватого друга все было в порядке.

– Итак, вы привезли мне подарочек, – Петр оживленно подался вперед, его пустоватые глаза странного бутылочного цвета блестели живейшим интересом.

Я удивилась – неужели Алан не предупредил, что посылка не имеет к нему непосредственного отношения?

– Вообще-то это для вашей супруги, – я вынула из сумочки пудреницу и придвинула ее к Петру, – Алан просил передать поздравления. Он приготовил небольшой презент для новобрачной.

Петр глупо захлопал ресницами, а они у него были, пожалуй, чересчур длинными и черными для представителя сильного пола.

– Для супруги? – тупо переспросил он. – И что же это?

– Вы не умеете читать? – я впилась зубами в принесенный официантом блин. – Пудра.

Он расслабленно улыбнулся, распахнул коробочку и приблизил свой нос (весь в расширенных черных порах) к изящной пудренице. Вдохнул ее аромат и заулыбался еще шире.

– Обожаю «Шанель», – признался он в ответ на мой изумленный взгляд.

Я посмотрела на его руки. Его пальцы были тонкими и длинными, как у пианиста, а ногти – ухоженными и покрытыми бледно-розовым лаком. Не чета моим ручонкам, которые встречаются с маникюршей в лучшем случае раз в месяц. Нехорошее подозрение скользким ужом шевельнулось в груди. Узнав, что деловой партнер Алана – мужчина, я расслабилась и ревновать перестала; а может быть, зря?! Об этом даже думать не хочется, но в наше время случается всякое.

Вот у меня есть один знакомый, работник банка, внешне напоминающий Тома Круза. Вокруг него, холеного, загадочно улыбающегося, стильного, вертящего на пальце ключи от джипа «Лексус», вьются девушки всех форматов и мастей. Когда он однажды пригласил меня на ужин, я ушам своим не поверила, ведь я знала, что его экс-герлфренд – довольно известная фотомодель, укатившая по контракту в Париж и прозвездившая на обложке местного журнала «Вог». Подумать только, ликовала я, выходит, он поставил меня на одну ступень с признанной всем миром красавицей! Однако в процессе романтического поедания спагетти радость моя немного поутихла. «Том Круз» оказался парнем простым и после того, как мы отстраненно и застенчиво обсудили погоду и новинки кинематографа, без обиняков признался: «Я двустволка. Надеюсь, это тебя не смущает». Сначала я даже не поняла, что он имеет в виду. Тогда он услужливо объяснил, что это означает бисексуальность. То есть, красавец банкир интересуется не только прекрасными дамами, но и жеманными юнцами. И на прошлой неделе ему удалось соблазнить артиста балета – он рассказывал об этом хвастливо, явно напрашиваясь на комплимент. Пусть я считаю себя девушкой современной и лишенной большей части предрассудков, но смириться с третьим лишним (да еще и артистом балета!) в своей постели не смогла.

А теперь вот по всему выходит, что мой «идеальный мужчина», Алан Джексон, тоже из любителей повоевать на двух фронтах. И ладно бы еще сидящий передо мной холеный юноша был пресловутым артистом балета – конечно, это бы ничего не изменило, но мне не было бы, по крайней мере, так обидно. Но как такой роскошный мужик, как Алан, мог вообще взглянуть в сторону этого недоделанного Петра?! Я представила себе мускулистые руки Джексона, смуглые, покрытые умеренной темной растительностью, крепко сжимающие в страстных объятиях тщедушного типа, который, не подозревая о моем испорченном настроении, продолжал радостно вертеть в ухоженных пальчиках пудреницу.

И у меня пропал аппетит, несмотря на то, что на тарелке оставалась внушительная горка черной икры.

– Что ж, моя миссия выполнена, – вздохнула я, – пора идти.

– Даже кофе не выпьете? – удивился подобревший Петр, – Саша, оставайтесь, я никуда не спешу! И мне приятно угостить девушку Алана.

– Послушайте, я все понимаю, но это уже перебор, – не выдержала я, – незачем измываться надо мной. А Алан… Он должен был меня предупредить. Я еще подумала бы, стоит ли с вами встречаться.

Его лицо вытянулось.

– Что-то я вас не понимаю… – промямлил он.

– Я вас тоже не понимаю! – в отчаянии воскликнула я. – Не понимаю, куда катится этот мир. Неужели я просто отстала от жизни? Но у меня такие вещи в голове не укладываются!

– Какая муха вас укусила? – Петр беспомощно огляделся по сторонам. – Говорите тише, на нас люди смотрят. Это мой любимый ресторан, меня здесь все знают!

– А вы? – не обращая внимания на его умоляющий протест, я продолжала вещать на повышенных тонах. – Неужели вы совсем его не ревнуете?

– Кого? – опешил любовник моего любовника.

– Как будто бы сами не понимаете, – желчно усмехнулась я, – Алана, нашего общего… друга. Кого же еще?

– Что за чушь вы несете? – он нервно отодвинул от себя тарелку с салатиком. – С какой стати я должен его ревновать? Уж не думаете ли вы, что я… что мы с ним… – булькнув, он замолчал и в ужасе на меня уставился, – Боже, вы и в самом деле так думаете!

– Хотите сказать, что я не права?

На нас уже с любопытством поглядывали не только посетители, но и персонал. Я заметила, что один из официантов, как голодная акула, кружит возле нашего столика, жадно вытягивая шею и прикидывая, как весело он будет сплетничать о нас с друзьями.

– Саша, да как вам такое могло в голову прийти? Неужели это потому, что у меня выщипаны брови?

– Ах, у вас еще и брови выщипаны, – у меня вырвался нервный смешок, – этого я и не заметила.

– Вам же русским языком объяснили, что я недавно женился! Это подарок для моей жены, ясно тебе, дурища?!

– А вот оскорблять меня не надо. Какой нормальный мужчина, скажите на милость, будет обнюхивать пудреницу и ловить от этого кайф?!

– Между прочим, я визажист! – торжествующе выкрикнул он. – И отлично разбираюсь в косметике.

– Насколько мне известно, Алан Джексон не имеет отношение к визажу, – припечатала я, – тогда каким же образом вы могли оказаться деловыми партнерами?

– Какой ужас, – прошептал Петр, салфеткой смахивая бисеринки пота со лба, – не понимаю, что он в вас нашел. Сумасшедшая баба.

– Ага, значит, все-таки ревнуешь!

– Алан – продюсер. Он собирался заниматься мюзиклом, в котором я работал, – устало объяснил он, – мы встречались много раз, на кастингах актеров. Правда, потом все сорвалось, но мы успели подружиться. Я – известный визажист, ясно вам? Кстати, вы совершенно не умеете красить глаза.

– Вообще-то они у меня сегодня не накрашены, – машинально объяснила я, – так это правда?