Чуть отодвинув ее от себя, он лег на нее, глядя прямо в ее светящиеся глаза.

— Тебе может быть больно…

— Ты никогда не сможешь сделать мне больно, Стивен, Она приподнялась и поцеловала его в губы, и все рассуждения его мигом исчезли, растопленные жаром страсти. Он входил в нее, осторожно и постепенно, пока не достиг преграды. Уйти или продолжать?..

Он не мог уйти.

Он схватил ее за бедра.

— Я не хочу делать тебе больно, — прохрипел он.

— Я не боюсь, — прошептала она и подалась вперед. Стивен опустился, и совместными усилиями они разрушили легкую преграду, разделяющую девушку от женщины.

Стивен прижался лбом ко лбу Хейли и замер. Замер, насколько позволяли его прерывистое дыхание и сильно бьющееся сердце. Господи, какая же она жаркая и узкая! Точно бархатная перчатка охватила пульсирующий кулак.

От попыток сохранять неподвижность на лбу у него выступил пот; он хотел, чтобы она свыклась с новым ощущением.

— С тобой все в порядке? — с трудом выговорил он.

— В жизни мне не было так хорошо. Будет еще что-то или это все?

— Будет.

Она обвила руками его шею и поерзала, лежа под ним.

— Покажи мне. Я хочу знать все.

Отбросив все колебания, он медленно вошел в нее; он не сводил с нее взгляда, зачарованный игрой чувств, то и дело сменявшихся на ее лице. Удары его стали быстрее и глубже; он решил непременно довести ее до пика наслаждения прежде, чем сам его испытает. Он чувствовал, как напряжение в ней нарастает. Она впилась в его плечи, отвечая на его удары; наконец она запрокинула голову и вцепилась пальцами в его кожу.

— Стивен. О Боже… Стивен…

Снова и снова она повторяла со стоном его имя. Стивен видел, что она охвачена порывом высшего восторга. Ее судороги довели его до предела, и он излил в нее свое семя, оставив в ней частицу себя и своей души.

Когда его судороги наконец стихли, он обнял ее и лег на бок рядом, повернув к себе. Он спрятал лицо в ее растрепанные локоны и дышал глубоко, наполняя легкие нежным запахом розы и пряным ароматом их любовных ласк.

Прижавшись к нему, она запечатлела нежный поцелуй на его шее.

Почувствовав ее поцелуй, Стивен откинул голову, и взгляды их встретились. Глаза ее были полны томного жара. Только что испытанной радости любви.

— Я не сделал тебе больно? — тихо спросил он.

— Только на мгновение. После этого было… — Голос ее замер, сменившись прерывистым вздохом.

Он провел пальцем по ее переносице.

— Было что?

— Неописуемо. Невероятно. — В глазах ее зажглось озорство. — Ты что же, напрашиваешься на подробности, Стивен?

Он усмехнулся и покачал головой.

— Нет. Я знаю, что это было удивительно. Я ведь был с тобой.

— Да, был. — Морщинка залегла у нее на лбу. — Мне не хочется совать нос куда не надо, но ведь с тобой это было не в первый раз? Ведь так?

Он насторожился. Меньше всего ему хотелось обсуждать с Хейли свое разгульное прошлое.

— Зачем ты хочешь знать об этом?

— Просто мне интересно, всегда ли это бывает так замечательно. Так волшебно. Поскольку я никогда раньше этого не знала и мне не с чем сравнивать, я надеялась, что ты скажешь.

Стивен быстро мысленно пробежался по своему прошлому опыту, и перед ним прошла вереница красивых женщин, разделявших его ложе. Он не помнил имен и половины своих любовниц и не помнил их лиц. Все они походили на него — эгоистичные, ищущие развлечений аристократки, которым не нужно ничего, кроме телесного удовлетворения.

— Нет, Хейли, не всегда бывает так замечательно и волшебно. Я даже не знал, что это может быть.

— Значит, ты и раньше этим занимался, — сказала она тихим голосом. — Я знаю, это так. Ты раздел меня с такой легкостью, которая говорит о большом опыте.

У него перехватило дыхание. Сравнивать то, что он только что пережил с Хейли, с тем, что у него было с другими женщинами, — невозможно и отвратительно. Сравнений не могло быть, и он знал почему. Ни его чувства, ни чувства его партнерш не участвовали в акте соития; кроме телесного влечения, ими не двигало ничего.

— Ты не права, Хейли. Да, я спал с другими женщинами.

Но я никогда не любил ни одну из них. — Он обхватил ее лицо ладонью и провел пальцем по ее пухлой нижней губке. — Я никогда раньше не знал любви. До сих пор. До тебя, — сказал он; в голосе его звучало удивление, словно он не мог поверить в истинность того, что говорит. Но ведь это правда.

Губы ее изогнулись в улыбке.

— Я люблю тебя, Стивен. Он закрыл глаза.

— Я знаю.

— Люби меня еще.

Стивен широко открыл глаза.

— Еще? Сейчас?

И хотя ему казалось, что это невозможно, естество его вновь восстало.

Озорные искорки блеснули в ее глазах.

— Может ли быть более подходящее время? Мне нужно успеть многому научиться. — Она сжала губы. — Я думала, вы будете моим учителем. Или мне поискать другого наставника?

Ревность когтями впилась в сердце Стивена при мысли, что кто-то другой может заменить Хейли его, что она может вот так лежать с кем-то другим, глядя на него полными любви глазами, смеяться и шутить с другим мужчиной. Стивен задохнулся от негодования. Хейли только его. Она его ангел. Разумом он понимал, что у него нет на нее прав, но все равно он знал, что убьет любого, кто к ней прикоснется.

Будучи не в состоянии примирить столь противоречивые чувства и мысли, он крепко поцеловал ее в губы.

— Нет. Тебе не нужен другой наставник, — прорычал он. Злясь на себя и беспричинно сердясь на нее за то, что она заставила его чувствовать себя таким неуверенным, он перевернул ее на спину и вошел в нее одним сильным ударом.

— Стивен!

— Боже мой, прости меня. — Что это с ним? Он ворвался в нее с азартом грубого школяра, впервые имеющего дело с женщиной. Господи, он пронзил ее, словно копьем. — Я сделал тебе больно? — потрясенно прошептал он.

Волшебная улыбка озарила ее лицо.

— А ты заметил, что мы то и дело спрашиваем друг друга: «Не сделал ли я тебе больно?»

Стивен нахмурился еще сильнее.

— Да, ты, наверное, права, но в этом нет ничего необычного для тех, кто только что стали любовниками, в особенности если один девствен.

— Был девствен, — поправила она его с откровенной улыбкой. Вдруг лицо ее стало серьезным. — Наверное, я не должна быть такой счастливой по этому поводу. Я должна испугаться своего скандального поведения и столкнуть тебя со своей кровати. Кажется, я вспоминаю лекцию, которую ты прочел мне по поводу моего неприличного поведения.

— Вот как? — Он вышел, а потом вновь, забыв обо всем на свете, ринулся в ее шелковистое тепло. — Не помню, чтобы я так думал.

— О-о… — выдохнула она. — К счастью, я ничуть не испугана и вовсе не собираюсь сталкивать тебя на пол.

— Слава Богу.

И он снова вышел, а потом погрузился в нее, как в благодатную реку.

— Мне очень нравится то, что ты сказал чуть раньше, — прошептала она, двигаясь в одном ритме с ним… Выход и погружение в блаженство.

— А что я сказал?

— Ты сказал, что мы стали любовниками. Мне нравится, как звучит это слово.

Наклонив голову, он взял в рот ее тугой сосок, вызвав у нее долгий стон наслаждения. Он впился в него поначалу осторожно, потом сильнее и остановился только тогда, когда подумал, что мог причинить ей боль. Хейли извивалась под ним, поднимаясь навстречу его ударам.

— Обхвати меня ногами, — прозвучал его напряженный голос.

Она подчинилась без колебания, открывшись ему еще полнее. А потом громко застонала и произнесла его имя. Стивен ворвался в ее тепло, потеряв всякий контроль над собой. Им овладела некая сила, природу которой он не мог объяснить. Тело его двигалось непроизвольно, пот струился по лбу и покрывал спину, отчего кожа стала влажной и скользкой. Почувствовав, как ее бархатные стенки смыкаются вокруг него, он утонул, он исчез. Он врывался в нее вновь и вновь, купаясь в страсти, в ощущениях райского блаженства. Он погрузился в нее в последний раз с такой силой, что они едва не откатились к стене. После ослепительной вспышки он обмяк, лежа на ней, не в состоянии двинуться, почти не дыша. Он понимал, что может задавить ее, но, видит Бог, он не мог сдвинуться с места.

Хейли обхватила руками его скользкую от пота спину и вздохнула, прижимаясь теснее к его груди.

— Мне опять хочется повторить это, — прошептала она ему на ухо через несколько минут.

Стивену хотелось улыбнуться, но он не мог. Господи, эта женщина убьет его!

Но какой восхитительный способ принять смерть!

Глава 22

Хейли еще спала, а Стивен лежал в ее постели окончательно проснувшийся, глядел в потолок и размышлял. Он думал о том, как прекрасна теперь жизнь. Его новая жизнь. Но его восторженное состояние немедленно улетучилось, когда он вспомнил о неотвратимом отъезде, и волна злости на себя захлестнула его.

Он повел себя непростительно, глупо, неразумно, более того — проявил себя полным эгоистом. Сожалел ли он об этом? Нет. Он попробовал отыскать в себе признаки угрызения совести, но не нашел в своей душе ничего подобного. Эта ночь была слишком хороша, слишком волшебна, чтобы портить ее сожалениями.

Наверное, это было неизбежно. Он возжелал эту женщину с первой же минуты, когда увидел, как она, устав ухаживать за ним, спит на диванчике. Что-то в ней с самого начала привлекло его. Чувства, которые она зажгла в нем, ошеломили его. Прежние любовницы не вызывали у него ничего, кроме похоти; женщины эти охотились за ним из-за его положения в свете, из-за тщеславия либо из-за денег. Ни одна из этих охотниц за титулом и богатством не трогала его сердца, не задевала его разума. Стали бы они гоняться за ним, не будь он маркизом? Возможно, и стали бы, но, уж конечно, исключительно ради постельных развлечений. Хейли не знает, кто он. Она полюбила его ради него самого. И вызвала у него такие чувства, на которые — в этом он готов поклясться — он считал себя просто не способным. Когда она впервые заговорила о Джереми Попплморе, его охватило то, чему он не знал названия, — ревность. Одна мысль о том, что другой — кто бы он ни был — может прикоснуться к ней, наполняла его бешеной яростью. И еще его внезапная, неизвестная нежность к детям, к старым дамам и невоспитанным слугам. Откуда, черт побери, это все взялось? И еще — любовь… Келли полюбила его. И Хейли полюбила его. В горле у него застрял комок размером с чайную чашку. Господи! Ему почти тридцать лет, но никто и никогда не говорил ему таких слов, пока он не приехал сюда. Родственники, за исключением Виктории, с трудом его выносят, а вот Олбрайты, люди, которых он знает всего несколько недель, полюбили его. Стивен потряс головой в полном смятении чувств. Женщина, которую он держал в своих объятиях, стала очень дорога ему. Она искренна и добра как никто. Но любит ли он ее? Он сомневался, что вообще может кого-то любить. Слишком циничным сделала его жизнь в обществе тех, кто любыми средствами пробивается наверх и наносит удары в спину. И слишком пресыщенным и развращенным, чтобы верить в сказки о любящих сердцах, о которых слагают вирши. Хейли пошевелилась во сне, и Стивен обнял ее, прижав к себе. Конечно, ей будет больно, когда она узнает, что он уехал, но он должен это сделать. И в первую очередь для того, чтобы отыскать убийцу, о чем он, судя по всему, забыл с пугающей легкостью. Он должен во что бы то ни стало узнать, кто его враг, иначе ему не жить. Когда тот, кто желает его смерти, будет пойман, Стивен сможет вернуться к своей прежней жизни. А Хейли вернется к своей. Она думает, что полюбила Стивена Барретсона — домашнего учителя, но он знал: со Стивеном Барретсоном, маркизом Гленфилдом, Хейли не захочет иметь ничего общего. Может быть, она найдет свое счастье с Попплдинком? Мысль об этом наполнила Стивена протестом, но он поборол его. Она заслужила счастье. Он не может остаться здесь, и он знает, что его легкомысленный, посвященный поискам удовольствий образ жизни в светском обществе оттолкнет Хейли. Она и пяти минут не выдержала бы общества распутных и порочных прожигательниц жизни. В .его кругу ее стали бы избегать именно из-за всех ее замечательных, очаровательных свойств, делающих ее неповторимой. И кто бы ни завоевал ее сердце, этому мерзавцу сильно повезет. «Поскольку я никогда не увижу, как этот негодяй прикасается к ней. В противном случае это будет мертвый негодяй». На следующее утро Хейли проснулась не сразу; жаркие солнечные лучи уже лились в окно ее спальни. Она потянулась, мышцы ее отозвались приятной болью.

Воспоминания охватили ее, и всю ее залило жаром. Она п; вернула голову, ожидая увидеть рядом с собой Стивена, но кровать была пуста. Она передвинулась так, что голова легла на вмятину, оставленную на подушке его головой, глубоко вздохнула. От белой полотняной простыни исходил его запах. Чистый, лесной и пряный. Прижав его подушку к лицу, молод; женщина обняла ее и счастливо вздохнула. Этой ночью Стивен сделал ее женщиной. И она чувстве вала себя женщиной. Многозначительная улыбка коснулась ее губ, вызвав воспоминания о прикосновениях его рук, вкусе его кожи, о том, как она ощущала его глубоко в себе. Она вздрогнула от наслаждения. Господи, как сможет он удержаться и не рассказать об этом своим родным? Ведь лиц ее выдаст. Она спрыгнула с кровати и подбежала к туалетном столику. Внимательно глядя в зеркало, она искала явны признаков того, что она превратилась в настоящую жен шину. Как ни странно, вид у нее был точно такой же, как и прежде, разве что губы казались припухшими, а глаз сияли счастьем. Хейли торопливо оделась, чувствуя, что она плывет не облаке. Она еще не знала, что скажет Стивену сегодня утром; пока что ей хотелось только увидеть его. После такс» необыкновенной ночи, которую они провели, она сумеет уговорить его остаться в Холстеде. Не может же он помышлять, об отъезде после того, что произошло между ними. Он сказал, что ему нечего предложить ей, но ей ничего нужно, кроме него. Она обхватила себя руками и закружилась по комнате. Сегодня утром нет ничего невозможного есть множество планов, которые нужно осуществить! Во-первых, найти Стивену место учителя где-нибудь поблизости он должен написать и отказаться от прежнего места. Но во можно ли строить планы насчет свадьбы? При мысли об этом по коже ее побежали мурашки. Сколько чудесных дел нужно переделать!