Гала Григ - Синдром одиночества

— Ты, мать что-то совсем никакущая, — отчитывала Тамара Алю.

— Зато ты все цветешь и пахнешь!

— А то! Кстати, как дома?

— Вроде все по-прежнему. Только надоело все. Чужие мы с Димой, понимаешь. Теперь это ощущается острее.

— Вечно ты с заморочками. Все так живут. Терпят друг друга — и все!

— Вот у вас же по-другому.

— Это потому что редко видимся.

— Мы тоже теперь не часто бываем вместе.

— Сама виновата, все тебе не так. Котенка, видите ли он, наверное, зашиб!

— Тома, помолчи…

— Молчу, молчу, извини.

Настроение от болтовни с подругой не улучшилось. Аля засобиралась домой. Грустно подошла к двери, нехотя вставила ключ и вздрогнула. Дверь была не заперта. Тихонько вошла в прихожую, заглянула в комнату и с облегчением выдохнула воздух. В кресле сидел Аркадий.

— Что-то случилось? — спросила с тревогой.

— Так просто зашел, проведать.

— Как дома?

— Все нормально. Только Ирина…

— Поссорились что ли? С тебя ведь будет.

— Да нет.

— А что с Ириной?

— Измучилась она и меня измучила. Изводит себя в надежде найти дочку. Понимаешь, мы уже все испробовали, никаких зацепок. Столько лет прошло.

Аля с сочувствием смотрела на Аркадия. Не стали они счастливее. По первости все еще надеялись найти следы девочки. И сейчас не находят успокоения.

— Беспокоит она меня, — продолжал Аркадий, — мучается бессонницей. А если и спит, то всегда с кошмарами. Бледная какая-то стала. На головные боли жалуется. Совсем худо ей бывает, особенно когда Настя уезжает.

— Провериться бы надо.

— Да я уж уговаривал, настаивал — ни в какую. Одно твердит — все нормально, а сама втихомолку плачет.

— Обязательно сходите к доктору. А пришел-то зачем?

— Тяжело. Вот решил навестить тебя. У вас все нормально? Давно я Дашу не видел. Выросли девчонки. Пусто без них.

— Даша недавно приезжала, хотела к тебе зайти, но не успела.

— Настя тоже все бегом. Друзья, подружки… Молодежь…

— Аркадий, ты бы домой шел. Там Ирина совсем одна. Худо ей, поддержи ее. И надо обязательно обследоваться. Уговори, настаивай. У нее затяжная депрессия, нельзя оставлять без внимания.

— Да, я пойду… Извини, что побеспокоил.

— Ничего. Держитесь.

Как ни пыталась Аля провести четкую грань между своей жизнью и новой семьей Аркадия, ничего не получалось. И с этим приходилось мириться. В школьные годы Даша и Настя общались не часто, и в этом была существенная доля Алиных стараний. Но затем они обе поступили в медицинский. Аэлита прекрасно понимала, что ограничить их общение на данном этапе уже не получится. В принципе, она уже оставила попытки разобщить девочек.

К тому же, теперь это было даже удобно. Они часто вместе приезжали, вместе уезжали. Особой привязанности друг к другу девочки не испытывали. У каждой из них появился свой круг знакомых. И все же было спокойнее знать, что вдали от семьи они могут поддерживать одна другую хотя бы потому, что были знакомы с детства.

Да и причин вмешиваться не было. Девочки выросли в разных семьях и не были посвящены в тонкости взаимоотношений их родителей. Аля всячески избегала разговоров с дочерью о том, почему папа у них с Настей один. А Даша в силу своего характера не особенно вдавалась в эти подробности. Правда, когда ей было лет двенадцать, она задала матери вопрос, который Аля старалась обходить стороной:

— Мам, а почему папа живет с тетей Ирой, а не с тобой, ну, то есть не с нами?

— Девочка моя, так бывает. Просто иногда люди вдруг понимают, что не могут жить вместе.

— Это значит, что он не любит нас?

— Нет, донюшка, это не так. Он тебя очень любит.

— Ну да, но почему-то никогда не остается у нас. Он любит тетю Иру?

— Золотце мое, ну разве нам плохо вдвоем? — попыталась перевести разговор Аля. Только этот номер с Дашей не проходил.

— Если бы он любил нас, мы жили бы вместе! — резюмировала она.

— Давай поговорим об этом в другой раз. Только ты должна запомнить, что папа очень любит тебя. А у взрослых так иногда получается. К тому же, у нас есть дядя Дима.

— Но он ведь мне не папа, — обиженно проговорила Даша.

— Нет, конечно, но у нас есть защитник. И вообще, нам с тобой так хорошо вместе. Я так тебя люблю.

— Мамочка, я тоже тебя люблю, — а в голосе еще слышалась обида.

— Дашутка, давай сходим к тете Томе. Что-то давненько мы не были у нее в гостях. — Это был крутой поворот, и Аля знала, что только этим может отвлечь дочку. Дальше продолжать этот трудный разговор не было никаких сил.

Взрослея, Даша иногда пыталась вызвать на откровение Алю, но каждый раз натыкалась на один ответ:

— Так иногда бывает.

Что творилось в ее голове и как Даша сопоставляла все странности, Аля себе не представляла и со страхом ожидала вопроса об одной дате рождения с Настей. Заготовка у нее была простая и довольно примитивная — мало ли людей, рождающихся в один день. И с ужасом сама же себе возражала, но почему и папа один? Пока же все было спокойно. Надолго ли?…

* * *

Из духовки исходили дурманящие ароматы. Аля готовилась к приезду дочери. Позади сессия, надо порадовать ее вкусняшками. Золотистый окунь с овощами уже зарумянился и щекотал обоняние целым букетом запахов.

— Привет, мамуль! — Даша обняла мать и с порога похвасталась, что сдала сессию на отлично.

Настроение у обеих было прекрасное. Аля накрывала на стол, Даша переодевалась с дороги. Обе предвкушали много часов отдыха и разговоров о том, как им жилось в разлуке.

Звонок в дверь нарушил идиллию. Даша побежала открывать:

— А это Вы? — и с явным неудовольствием отвернулась от гостя. Им оказался Дмитрий.

— А что, ждали кого-то другого?

— Да мы вообще никого не ждали!

— Даша, — Аля укоризненно взглянула на дочь, чтобы сгладить ситуацию, — пойдемте к столу.

Дмитрий остановился в прихожей. Лицо его выражало обиду и даже возмущение:

— Я не понял, мне здесь не рады?

Даша промолчала, Аля опять попыталась погасить разгорающийся огонек ссоры. Так хотелось не портить вечер выяснением отношений. Последнее время Даша с Дмитрием как-то не ладили.

— Ну что с вами? Окунь остывает!

— Мне что-то расхотелось кушать. Я прилягу с дороги!

— Дашенька, я так старалась, пойдем кушать.

— Сказала не хочу!

Дмитрий, снимая пиджак, не выдержал:

— Что, помешал милой семейной беседе? Получается, я не вовремя?! — в голосе раздражение.

— Понимайте, как вам удобно!

— Дима, успокойся, — Аля взяла его за руку, пытаясь урезонить. Он резко оттолкнул ее. — Да отстань ты! — Аля ударилась об угол прихожей. Было не столько больно, сколько обидно за его грубость. От неожиданности она заплакала.

На громкий окрик Дмитрия вышла из комнаты Даша. Увидев слезы на глазах Али, она выкрикнула:

— Не смейте обижать маму! — и ринулась в сторону Дмитрия, словно собираясь его ударить.

— Маму? Да она тебе и не мама вовсе…

Все трое замерли от сорвавшихся жестоких слов. Аля бессильно опустилась на стоявший рядом стул. Даша переводила округлившиеся глаза с одного на другого.

— Мама, о чем это он?!

Аля резко поднялась, распахнула настежь дверь и прошептала:

— Ты мерзавец… Уходи… — и упала без чувств.

* * *

Простая житейская мудрость гласит: если хочешь, чтобы все было хорошо, никому ничего не рассказывай. Как часто мы в порыве откровения доверяем самые сокровенные мысли близким людям, забывая о том, что именно они могут в минуты гнева предать нас…

Пришла в себя уже в больничной палате. Почувствовала, что кто-то гладит ее по руке. Осторожно открыла глаза — Даша! Аля расплакалась.

— Мамочка, не надо. Все хорошо. Я с тобой. Ты у меня самая дорогая и…самая родная. Я очень тебя люблю. — Даша целовала ее руки, утирала слезы с ее щек и украдкой смахивала накатившую слезу у себя самой.

— Даша… прости меня.

— За что, мамочка? Успокойся, тебе вредно волноваться. Доктор сказал, что у тебя гипертонический криз. Надо полежать несколько дней в больнице. Но я рядом с тобой. Все будет хорошо.

— Я… должна была… тебе… все рассказать…

— Ничего не надо рассказывать. Я и знать ничего не хочу. Главное, что мы вместе. Главное — скорее выздоравливай. — Слезы мешали говорить. — Ты меня так напугала. — Она обняла Алю за плечи, прижалась к ней, и обе долго молчали. Словами невозможно было выразить их состояние. Молчание красноречивее любых слов говорило об искренности чувств. Это было единение двух близких людей, переживших весь ужас возможного расставания навсегда…

* * *

Лежа одна в больничной палате, Аэлита мысленно рассказывала Даше историю ее удочерения. Снова и снова возвращалась она к событиям того времени. И со страхом думала о том, как Даша отнесется ко всему, что послужило поводом для их расставания с Аркадием. Как объяснить взрослой уже дочери, почему отец у нее и Насти общий, а матери — разные? И при этом родились эти девочки в один день.

Пазлы не складывались. Аля терзалась, представляя всю сложность предстоящего разговора. Ей не хотелось выставлять Аркадия подонком в глазах дочери. Главное, что она не учитывала — Даша уже не маленькая девочка, которой достаточно сказать избитую фразу: «Так бывает в жизни»…

Проблема разрешилась неожиданно. В день выписки из больницы ее навестил Аркадий. Как оказалось, его об этом попросила Даша.

Аркадий вошел с виноватой улыбкой, и видно было, что он чувствует себя неловко.

— Аля, ты только не волнуйся. Я пришел предупредить тебя…

— Что с Дашей? Она уехала… не простившись? И не простив?

— Не перебивай меня. Дарья — взрослый и умный человек. Я рассказал ей все, как было. И, надо отдать ей должное, она отнеслась спокойно к тому, что мы натворили… Я натворил.

— Но она не хочет меня видеть?!

— Успокойся. Она ждет тебя дома, просто попросила подготовить тебя. Поэтому собирайся, я отвезу тебя домой.

— Это правда? Аркадий, она точно не бросила меня?! Не обиделась, что мы не рассказали обо всем раньше?

— Ну что ты как маленькая! Даша любит тебя и … меня, как оказалось, тоже.

В ожидании возвращения Али Даша тоже пыталась навести порядок в мыслях после откровенного рассказа отца. Тайна рождения Насти наконец-то обрела четкие очертания. Было обидно, что отец предпочел другую дочь, другую семью. Было больно за маму.

Мысли теснили одна другую. И в этом неописуемом хаосе мелькали жгучие вопросы:

— Кто же мои биологические родители? Где та мать, которая родила меня, какая она? Почему бросила меня, почему отказалась?! Как же она могла?!

Она гнала от себя эти вопросы, стараясь сосредоточиться на предстоящей встрече с женщиной, взрастившей ее как родную, отдавшую ей весь запас тепла и материнской любви. Но они возвращались снова и снова. Сверлили мозг, рвали на части сердце.

* * *

А что же Дмитрий? Он сделал свое дело. Выплеснув наружу все темное, что притаилось в тайниках его души, он раскрыл свою сущность. Однако не будем судить его строго.

Его жизнь — сплошной поиск любви и понимания. Его мечта — семья, где есть любящие отец, мать и родные дети. «Незавершенный гештальт» — его постоянное состояние. Когда-то давно оборвалась жизнь любимой жены, и эти незавершенные отношения наложили отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Оставшись вдовцом, он пытался сохранить видимость семейного счастья, оставаясь верным матери своих детей.

Долгие годы жизни без женской ласки, тепла и любви превратили балагура и весельчака в черствого человека. Сердце его истосковалось по любви, но оно разучилось любить. Встреча с Алей взбудоражила в нем осколки чувственности. Но их отношения изначально были обречены.

Мужчина и женщина, оба страдающие от одиночества, были больны не только этим недугом. Основа их болезни крылась в неосознанном желании вновь и вновь оживлять минуты счастья, пережитые в далеком прошлом. Завершить же внезапно оборвавшиеся отношения с любимыми людьми не было возможности ни у одного, ни у другого.

Поэтому и не сложилось у них. Отсюда и измена Дмитрия. Отсюда его раздражение и несдержанность. Отсюда отсутствие чуткости и, наконец, мерзкий выпад по отношению к Але и Даше, так и не ставшими для него родными.

Осознает ли Дмитрий всю чудовищность своего поведения? Найдет ли он в себе силы, чтобы повиниться? Оставим его один на один с этими проблемами. Наверняка, он не может простить себе содеянное. Только это не дает ему право пустить все на самотек. Получается, он просто струсил, не желая признавать свою вину и не покаявшись. Не по-мужски как-то…