— Иди ты, — раздраженно отмахнулся Роман. — Обижать Лону я не буду!

— Ну как знаешь. В конце концов, тебе видней. Но я бы тебе не советовал позволять жене и дальше прыгать сквозь обручи сестры. Она слишком легко поддается внушению.

Признаться, после этой фразы я закусила губу до боли. Бесхребетный оказался не овцой, а хамелеоном: талантливым манипулятором, который легко разглядел слабые стороны Романа и надавил со всей силы. Его не интересовало благополучие друга, он хотел отомстить мне. Может, за пренебрежительное отношение, может, просто решил показать, каков на самом деле… но, между прочим, преуспел: я правда испугалась, что ему удастся настроить сестру против меня.

— А вообще, мои поздравления! Я очень рад за вас, приятель. Лона просто супер,

— непринужденно закончил он свою речь.

Было слышно, как парни хлопнули друг друга по плечам, а потом, громко топая, удалились. Я же в полной прострации выскользнула из-за шторки и направилась к выходу. Мне нужно было отдышаться и переварить услышанное. Глупо было слушать нарцисса Романа и его хитро… кхе… дружка, но если бы он был единственным. Я всеми силами гнала прочь мысль, что кроме мамы и сестры никому не нравилась, но не выходило. Рита, Иришка и Егор не считались: они не знали всей правды. Остальным же я была неинтересна вовсе. Нескладная, некрасивая девочка, слишком злобная, чтобы быть душой компании.

Той ночью я поклялась себе во что бы то ни стало развести сестру с этим чудовищем. Жадным, гадким, истекающим ненавистью. Это я должна была раскрыть глаза Лоне, я должна была показать, что за монстр пытался прибрать ее к рукам. Но только не той ночью, когда сил совсем не осталось.

Вызывать подозрения не хотелось, и, с полчаса помелькав перед глазами у всех подряд, я взяла свою куртку и вышла в город. Лона собиралась остаться ночевать у Романа, а я, как уже говорила, не хотела показывать коллегам, где живу. Вышла в ночь, чтобы поскорее выветрилась обида. Я всегда надеялась, что пусть природа не была ко мне особенно щедра, внутри таилось что-то стоящее. То, ради чего строило рассматривать. Я утешалась мыслью, что именно это случилось в день, когда Гордеев позволил мне попробовать свои силы в роли его помощника. Но, может быть, дело было не в том? Может, мне просто случайно повезло, а на самом деле я была не менее заурядной, нежели другие. И при всем том, что на старте мне досталось меньше, чем большинству, это значило одно: мне не на что надеяться. Волшебство рассчитано на тех, кто изначально обладает достаточным потенциалом, чтобы его притянуть. Машины дарят только богатым детишкам, а принцы оборачиваются вслед одним лишь принцессам. И в джипах на колесах с R-21 ездят отнюдь не простушки. Не Ульяны Сафроновы. Про таких же, как я, могут думать только одно: она мечтательница с недостижимыми целями, она завидует своей более красивой и покладистой сестрице.

Страх перед неопределенным будущим гнал меня по ночным улицам, заливая слезами лицо, а не до конца выветрившийся алкоголь не пускал в голову мысли о том, что кому-то может понадобиться такая непривлекательная, наивная дурочка в идиотском летнем платье. До утра я сидела на одной из автобусных остановок, а когда заработало метро — поехала домой.

***

С тех пор, как уехала мама, мы с Поной спали в разных комнатах. То были две маленькие зоны личного пространства, которые позволяли чувствовать себя людьми. Моя комната — та, что слева по коридору, была оборудована письменным столом с компьютером, старым скрипучим диваном, комодом и электрическим чайником. На полу лежал холодный, сыроватый ковер. Под ним в углу у промерзающей торцевой стены скапливалась плесень. У кого-то из соседей (очевидно, не одних) потекла батарея, и уже месяц единственным способом прогреть помещение являлся старенький маломощный обогреватель. Мы таскали его из одной комнаты в другую по расписанию. В прошлом году нам включили слабенькое отопление только к январским праздникамя; в этом, видимо, надеяться на лучшее не стоило.

Той ночью, следующей после помолвки, я спустила ноги со скрипучего дивана, нечаянно коснулась ворса пальцами и скривилась. Было ужасно холодно, и, прежде чем подняться, я завернулась в одеяло. Напялив лохматые тапки с помпонами (жизнерадостный новогодний подарок сестры), я отворила дверь и выбралась в коридор, подтягивая повыше свою импровизированную, почти королевскую мантию. Если бы даже краешек коснулся грязных досок общих помещений, я бы потом отстирывала пододеяльник, пока не содрала руки в кровь. Фыркая и кряхтя от неудобства, заперла комнату и направилась к двери напротив.

У Лоны было значительно теплее. Она спала, стянув с лопаток одеяло, но от скрипа несмазанных петель проснулась, приподнялась. Решила, что мы проспали на работу и начала ошалело оглядываться по сторонам в поисках часов. А я вместо ответа велела ей двигаться.

— Какая ты холодная, — охнула она, стоило мне прижаться к ней озябшими ногами. — Может, будем спать вместе, пока не включат отопление? — предложила сестра, натягивая одеяло прямо на мой замерзший нос.

— Лона, — позвала я, отбиваясь. — Скажи мне кое-что.

В темноте было плохо видно, но я разглядела беспокойство, появившееся на ее лице от серьезности моих слов. Было понятно по тону, что разговор предстоит непростой.

— Да? — подтолкнула она меня к продолжению.

— Никто ведь не разлучит нас?

Я понимала, как жалко это прозвучало, но ведь должны быть в нашей жизни люди, перед которыми не страшно обнажать душу. Невозможно не доверять никому. Всегда должен был близкий человек — тот, кто не желает тебе зла. В тот миг я бы поручилась за одну лишь сестру. Ну ладно, и маму тоже, просто она казалась очень уж далекой.

— О чем ты говоришь? — искреннее удивилась Лона.

— Я говорю о том, что ты выйдешь замуж и уедешь, а я останусь здесь она. Роман меня ненавидит, он не захочет, чтобы мы виделись. Ты ведь это понимаешь?

— Я прекрасно понимаю, чего ты боишься… — начала она и замолчала. — Нет, я никуда не исчезну. Ты же моя сестра, разве есть что-то важнее?

От ее слов защипало глаза, и я поспешила перевести тему, пока не разревелась прямо при Лоне.

— Но он попытается тебя переубедить, — обнаружила я причину своей паранойи.

— Уля, моя голова, может, и не такая умная, как у тебя, но ведь имеется, — вздохнула она так, словно догадывалась о моих опасениях, а затем протянула мне руку с оттопыренным мизинчиком. — Вместе навсегда? — пошутила она, как в детстве.

— Вместе навсегда, — поддержала я.

Может показаться, что это обычный разговор двух излишне наивных девочек, коих разбросано по миру миллионы. Заветы, клятвы… в наше время они почти утратили смысл. Но в четырнадцатом веке, когда Данте Алигьери писал свою Божественную комедию, он отдал клятвопреступникам самый страшный — девятый круг ада, где обитал первый из всех библейских предателей — Люцифер. Там не было места даже самоубийцам, и неспроста. И для нас с сестрой это обещание тоже не было пустословием. По крайней мере, мою жизнь оно определило. С тех пор Лона всегда занимала для меня первое место, как некий абсолют. Мы были неразлучны столько, сколько я себя помнила. Одна комната, одна кроватка, одна война на двоих. Война против враждебно настроенного мира. Разве могло быть иначе?

К сожалению, люди, которых мы осмеливались впускать в свои жизни, далеко не всегда это принимали.

Глава 4

Спустя три дня страданий на тему «меня обидел парень подруги», я все еще регулировала глубину депрессии с помощью шоколада, опытным путем проверяя теорию, что люди с повышенным содержанием сахара и холестерина в крови — самые счастливые.

Как-то так получилось, что на меня отовсюду сыпались маленькие, гаденькие неприятности, не дававшие продохнуть. Вероятно, пакостей приключалось не больше обычного, но, как и все обиженные девушки, я раздувала мух до слонов и списывала свое дурное настроение на не вовремя вступивший в свои права ПМС. Сетовала на судьбу, не сдерживаясь: на машину, утром забрызгавшую брюки, на царапину на новеньких красных туфлях, на начальника, который на этой неделе пугал сильнее обычного.

Как выяснилось, толстую папку мы отобрали у юристов не вовремя. Да, дело оказалось хитрым и путаным, но однозначно выигрышным для компании. Даже студент сумел бы однозначно доказать вину наших визави — не уровень Гордеева, в общем. Сложность состояла только в вычислении всех ниточек, которые следовало обрубить — никакой загадки по юридической части. Головоломка больше для меня, чем для Николая Давыдовича, и это было очень даже хорошо — отличный способ чему-либо научиться. Но, увы, поработать в спокойном, ровном темпе, как планировалось, нам не дали: на горизонте появилась настоящая Большая Проблема, и я опасалась, как бы не велели сдать папку Олесе Александровне обратно. Представляю, что бы она мне на это сказала…

Но отставим мое малодушие в сторону. Все было серьезно: Гордеева пытались загнать в угол, и, видимо, действовали умело. Нашли его «любимого» прокурора, замутили кашу с незаконным оформлением собственности, приобретенной компанией. Подробностей мне не сообщили, но вчера злой, как черт, начальник велел найти в шкафу самый приличный костюм и подготовиться для визита к важным людям. На попытки выяснить, что требуется от меня ответил: взять с собой глаза, уши и мозг. Обычно он так открыто не грубил, из чего я сделала вывод, что дело — труба.

С таким настроем вместо того, чтобы отправиться на обед и хихикать с друзьями, я решила перехватить порцию шоколада в автомате на первом этаже. Однако недоуменно застыла уже у лифтов, когда увидела, как Егор покупал Иришке дрянной кофе. А теперь еще раз, с розовым текстовыделителем: Егор покупал Иришке… дрянной кофе… перед обедом… и она не отмахивалась от странного презента зонтиком.

— Ну-ну, Саф, — услышала я насмешливый голос Риты за спиной. — Каждый старается в меру своих способностей!

Она выглядела в точности как всегда: поверх старомодных джинсов-клеш с завышенной талией и оранжевой короткой вязаной кофты было надето расстегнутое кожаное пальто до колен и неряшливо завязанный шарф. Ну хоть что-то в этой жизни не изменилось. Это чуть-чуть успокаивало.

— Я что-то пропустила? — уточнила.

— Всего лишь то, как после ночи в клубе Иришка и ее новоиспеченный бойфренд проснулись в одной постели у нее дома. Вчера и позавчера они не разговаривали, а сегодня пришли к выводу, что секс был не так уж и плох… и решили продлить его на пару раз.

— Постой секунду. — Я попыталась разложить все по полочкам. — Егор же уже две недели как сменил объект обожания. Да и Иришка воротила нос от нашего Казановы столько, сколько я их обоих помню!

— Ну так все логично, — усмехнулась Рита. — Только поклонник сделал финт ушами, как Ирка решила, что поклонник вполне себе ничего. А твоя сестра выходит замуж за полового отморозка. И что с такой возьмешь? Ирка и роднее, и доступнее,

— деловито закончила она.

Вслух я ничего не сказала, так как подруга бы не оценила, но мысленно поблагодарила за нелестную оценку Романа. Это было именно то, что доктор прописал. Иногда я начинала подозревать, что у истоков моей ненависти к жениху сестры стоял страх потери близкого человека. Но потом я каждый раз находила доказательство, что ее дружок действительно козел, и становилось легче.

— Ладно, мне пора. Пойду разнимать, пока они не решили снять номер и оставить меня на отчетности одну. — И, критически осмотрев меня, добавила: — А если ты будешь лопать столько шоколада, то перестанешь проходить в двери лифта и не сможешь работать на Гордеева.

— Ничего, с ростом 157 сантиметров всегда останется возможность вкатывать меня боком, — ничуть не обиделась и получила в награду веселый смешок.

Добыв из недр автомата очередной антидепрессант, я поднялась наверх, но только открыла рот, чтобы отправить туда дольку шоколада, как вдруг дверь кабинета начальника отворилась, оттуда вылезла его огнедышащая голова:

— Здесь? Отлично. Вставайте, нам пора.

Не без раздражения закрыв рот, поинтересовалась:

— А поесть можно?

— В машине поедите! — отбрил руководитель «ГорЭншуранс».

На этот раз шоколад был бессилен поднять мне настроение и, отправив в рот всего пару долек, я отложила его до лучших времен.

О пункте назначения Гордеев сказал так: едем ловить удачу. И как-то я поостереглась расспрашивать подробнее. В последнее время хорошее настроение залетало в нашу приемную редко и случайно, поэтому я понадеялась, что просто пойму, куда мы направляемся по ходу движения. Как ни удивительно, мне это удалось: мы приехали в департамент финансов, куда я периодически доставляла документы как курьер. Не скажу, что это было мое любимое место, но поскольку сотрудники всегда были безумно заняты, надолго меня не задерживали: забирали бумаги и тут же отпускали. А еще всегда подсказывали, к кому обратиться. Поверьте, это очень много. Бегать, как курица с отрубленной головой, не зная куда деть кипу документов — удовольствие ниже среднего, и случалось это чаще, чем может показаться.