Только машина остановилась около здания, как я схватилась за ручку двери. Но меня одернули, велев оставить на заднем сидении куртку. В тот момент я посчитала это маразмом, но, когда получше узнала, кому мы пришли нанести визит вежливости, передумала. Тогда этот человек работал заместителем директора департамента финансов. Специализировался на связях с вышестоящими и нравился им, как сверкающий пятак. Он носил текстурированные костюмы и насыщенных оттенков рубашки, нечасто улыбался и звался Сергеем Новинским. А еще пользовался особым уважением Николая Давыдовича при том, что годился ему в сыновья.

— Мы к Сергею Афанасьевичу, — Гордеев не спрашивал, а ставил его секретаршу перед фактом.

При том, что этот человек всячески защищал нас с Катериной, он недвусмысленно пренебрежительно относился к помощникам своих клиентов и партнеров. Они ему мешали, они тратили его время. Не обращая внимания на попытки препятствования, Николай Давыдович ворвался в кабинет прямо посреди какого-то важного телефонного разговора, и мой будущий муж — хотя тогда я даже его имени толком не знала — предупредительно вытянул в нашу сторону поднятый вверх указательный палец. На первый взгляд он мне показался неоправданно щуплым. Я ожидала увидеть кого-то вроде Гордеева: пышущего мощью мужчину на пятом- шестом десятке, но он был молод, а еще как-то по-юношески хрупок. Однако повел себя соответственно опасениям: в разговоре торопиться не стал — продолжил в том же темпе. Это мы ему помешали, не он нам. И, договорив, он не стал извиняться за ожидание. Тем не менее принял со всем возможным радушием, по этикету.

— Николай Давыдович, давненько не виделись, — улыбнулся он, отталкиваясь от стола, на который опирался во время разговора.

— Сергей Афанасьевич, — так любезно начал Гордеев, что я чуть не пошла мыть уши со скипидаром. Ни разу его таким не… слышала, подумала, что галлюцинирую. — Мы к вам по делу. Кстати, это моя помощница — Ульяна Сафронова.

Новийский дежурно улыбнулся и кивнул, а потом жестом пригласил присесть. Позвал секретаря, велел принести напитки. Вернувшись в кабинет, она даже взглядом нас не удостоила, явно намекая на отсутствие хороших манер… как у нас, так и у себя. Несколько следующих минут мужчины запивали новости делового мира каким-то странным чаем, а я как ни пыталась вникнуть в суть разговора, улавливала не более четверти.

— Ладно, давайте к делу, я вот по какому вопросу, — начал Гордеев, и Новийский опустил голову, как-то странно улыбаясь, будто заранее знал, о чем пойдет речь. — Слышали, разумеется, о том, что Шульцев ходатайствовал по поводу отчуждения земельного участка у компании «ГорЭншуранс».

— Все слышали, — мягко подметил Новийский.

Прозвучало это так, будто пару раз в неделю он и другие богачи собирались вместе, дабы покурить сигары и с неприкрытым злорадством обсудить неудачи друг друга. Кажется, Гордееву пришла в голову та же мысль, поскольку тактику он сменил:

— Смею напомнить, что это не первая его земельная махинация, насколько мне известно. Как бывший компаньон Шульцева, вы должны быть лучше осведомлены в этом вопросе. Я хочу, чтобы вы выступили за нас в суде.

Не знаю, что это было, но Гордеев вперил в Новийского испытующий взгляд и отставил чашку. Мужчина напротив так и сидел, задумчиво опустив голову. Молчание затягивалось, и я вдруг поняла, что для начальника ситуация сложилась очень нервная. Он просил бывшего друга своего недоброжелателя выступить в суде в пользу «ГорЭншуранс», и не знал, чем это обернется. Он даже не знал, примет ли его Новийский, поэтому появился без предупреждения и сделал все, чтобы секретарша не смогла доложить о визите заранее.

— Вы же понимаете, Николай Давыдович, что положение крайне… деликатное. Смею заметить, что не вы один владеете собственностью, купленной с подачи Шульцева. А пройдоха неустанно портит кровь каждому, кто осмеливается выступить против него. И это при том, что он еще ни разу не попался.

Я мысленно, и не без причины, окрестила Новийского трусом. Но начальник отнесся к заявлению спокойнее:

— Исключительно благодаря подобной репутации, между прочим, весьма бездоказательной, его до сих пор не поймали, — парировал Гордеев, несколько помрачнев. — Но не думаете же вы, что какой-то жулик может безнаказанно угрожать компании уровня «ГорЭншуранс»? Здесь недопустимы неудачи или компромиссы. Слишком самонадеянно.

Новийский задумчиво качнул головой, явно сомневаясь. И у него имелись на то основания. Шульцев был мягок и гладок настолько, что без труда втирался в доверие даже самых мнительных людей. Деятельный и активный, он перепробовал множество сфер деятельности, в каждой из которых находил союзников, а потом — способ на них заработать. Он профессионально подставлял своих прошлых приятелей в угоду тому, кто больше заплатит, при этом неведомым образом удерживаясь в рамках закона. Нетипичный для делового мира человек, особенно если учесть, что он ухитрился побывать другом таким мнительным личностям, как Николай Гордеей и Сергей Новийский.

— Если вы опасаетесь, что кто-то уличит нас с вами в излишней общительности, — вдруг сказал Гордеев, — не беспокойтесь. Мы легко можем поддерживать связь через мою помощницу, не так ли, Ульяна Дмитриевна?

Я закономерно удивилась специфичному решению, но согласно закивала под пристальным вниманием двух пар глаз. Отвернувшись, Новийский постучал пальцами по подлокотнику кресла и сказал:

— Знаете, Николай Давыдович, я подумывал его убрать. Из опасения, что весьма тесное знакомство с Шульцевым может негативно отразиться на моей политической карьере.

В тот миг я присмотрелась в Новийскому повнимательнее. Мне хотелось увидеть в нем хоть что-нибудь выдающее политика, но нет: выглядел он в точности как обычный начальник, разве что слишком молодой. Текли минуты, Новийский задумчиво водил пальцами по губам; никто не вмешивался. Внезапно он решительно опустил обе руки на подлокотники кресла, сразу став как-то больше и значительнее и твердо сказал:

— Я дам показания против Шульцева, но при одном условии.

Судя по виду начальник, на меньшее и не надеялся.

— Сразу после моих показаний вы, Николай Давыдович, как отличный юрист лично займетесь моим разводом. И не оставите моей супруге ни копейки заработанных мной денег!

А вот к этому Гордеев оказался не готов. Его вытянутое лицо я не забуду до конца жизни.

Думаю, вы спросите, как мне хватило ума после такого вот заявления выйти замуж за Сергея? Ну, скажу вам откровенно, в тот день он и меня не впечатлил. Совершенно.

Когда мы вернулись в «ГорЭншуранс», начальник все еще лютовал, а я мечтала о корвалоле. Поездку мне обеспечили адскую. То ли Новийский так повлиял, то ли эстон-мартин для приличной манеры вождения не покупают, но Гордеев ехал так, что мне захотелось выйти на каком-нибудь светофоре и добраться до офиса на метро.

И когда мы шли в приемную, я чувствовала себя героиней фильма «Дьявол носит Прада» в том моменте, когда ассистентка бежит за начальницей, записывая слова вплоть до междометий, а все вокруг прячутся, дабы миновать праведного гнева.

— С какой стати я теперь занимаются бракоразводными процессами? — громко возмущался Гордеев. — Он думает, что кроме него никто не может дать показаний в суде? Потомственный аристократишка, никогда не упустит своей выгоды!

Мы вошли в кабинет, и Николай Давыдович с такой силой дернул на себя ручку шкафа, что тот покачнулся.

— Найдите мне весь компромат на эту… Юлию Новийскую. С кем спит, куда спускает деньги, с кем пьет космополитен за завтраком, что нюхает и так далее.

— Я? — переспросила, опешив.

— Ну не я же! Вам работа нужна? Что-то я не заметил особенного рвения! По итогам вашего испытательного периода у меня должно быть полное досье на эту женщину. Если его не будет… — Он сделал многозначительную паузу, и я сглотнула ком в горле. — И, кстати, про текущие дела не забывайте!

Это было до обидного несправедливо, я даже пожалела, что вылила воду не на того Гордеева. Дела наваливались, я честно пыталась с ними разобраться, но количество свободного времени все сокращалось и сокращалось. Нет, глобальных проектов много не было, но в рамках одной лишь папки Олеси Александровны приходилось дозваниваться до целой кучи людей и находить видео. Некоторые оказались удалены, и пришлось воспользоваться помощью Егора. По блату, разумеется, ведь начальник не выделял мне в помощь консультанта из 1Т-отдепа.

— Катерина, звоните моему сыну. Пусть берет необходимые вещи и приезжает сюда. Стол его уже ждет не дождется. Он все говорит, что ему скучно копаться в бумажках, так вот пусть помогает Сафроновой рыть компромат, авось из двоих что путное получится. Покатался по Китаям, и будет. Пора за голову браться, а то слишком хорошо живет, — грозно закончил начальник и скрылся в кабинете, с чувством хлопнув напоследок дверью.

Это стало началом нашего более тесного знакомства с Иваном Гордеевым, а также взаимоотношениями в начальственной семейке. Николай Давыдович недолюбливал увлечения сына, причем неспроста. При всем том, что Ванька умел тратить деньги с чувством и вкусом, то были отцовские сбережения, и вполне справедливо, что родительское недовольство копилось, как газ в закрытом помещении, а затем — рвануло. Неожиданно было лишь то, что катализатором стал никто иной как Сергей Новийский, на первый взгляд не имеющий к Гордеевым никакого отношения. И все же факт оставался фактом: сын не оправдывал возложенных ожиданий, отец все еще надеялся это исправить, ибо вложено в него было немало.

Когда Ваньке исполнилось восемнадцать, он уехал учиться в Москву, в МГУ имени Ломоносова. И на какой бы вы думали поступил факультет? Ну конечно, государственного управления. Николай Давыдович меньшего бы не позволил! Однако вместо того, чтобы грызть гранит науки, разгильдяй закрывал сессии с горем пополам, а сам страдал разного рода экстремальной ерундой: осваивал искусство серфинга (не в Москве, разумеется) и рафтинга, гонял триатлоны, постигал боевые искусства… Закончив университет, с подачи (и блата) отца он поступил в аспирантуру, но диссертацию писал то ли в самолете между прыжками с парашютом, то ли в Китае, куда они с друзьями рванули на взятом напрокат джипе. Разумеется, научные достижения были скромнее.

По горячим следам стертых протекторов, явился тот самый ультиматум: если учиться не желаешь, то иди работай! Потому Ванька сменил наряд на официальный, а также обзавелся рабочим столом в кабинете справа от приемной, некогда спроектированном именно под него — под наследника «ГорЭншуранс». Так нас и свело на одном этаже. Будто мне было предначертано влюбиться в самого красивого мальчика из всех, кого я в жизни повстречала.

Если вы меня спросите, я долгие годы считала, что Иван Гордеев как ветряная оспа: один раз переболел, и до конца жизни свободен. Так бы я утверждала и дальше, если бы с меньшим размахом отметила свой собственный развод.

***

История супружества Новийских была странной. При том, что сам он являлся далеко не глупцом, в жены себе выбрал идиотку. И я не из ревности к бывшей, просто иначе не скажешь. Юлия была красивой блондинкой, способной вскружить голову, и многого от нее не требовалось: нужно было всего лишь поменьше думать о себе и чуточку помогать мужу, но разве она могла? Она отказывалась встречаться по вечерам с друзьями Сергея, оставляя его одного среди парочек, не желала портить безупречную фигуру рождением ребенка, тратила и тратила деньги, безостановочно чего-то требовала, уверенная, что такой красавице мир должен. Она так любила себя, что ни на кого другого не находила времени. Закономерно, что однажды, не выдержав, Новийский решил, что с такой женой он успеха не добьется. И решил сбросить балласт.

В тот момент, когда не слишком счастливый Ванька переступил порог приемной, я гуглила информацию о злосчастной Юлии, и, продолжая прятаться за монитором, постаралась сделать вид, что не заметила его появления. Мне было ужасно страшно почувствовать себя такой же дурой, как прошлый раз. Только когда Катерина вслух поприветствовала гостя, я якобы вздрогнула от неожиданности и подняла голову.

Глупо, конечно, но я понятия не имела, как вести себя в обществе этого парня. Он мне пугающе понравился еще при первой встрече, один раз даже (стыдно признаться!) приснился! И, может, было бы лучше, если бы мы больше не встречалось. Подождала бы я его и забыла… но Иван пришел, а вместе с ним — ощущение какой-то натянутой полноты. С Катериной, Гордеевым и всякими замами было скучно, но легко. Однако стоило Ваньке переступить порог, как мир заиграл новыми красками, и появились какие-то ожидания. И я ко всему этому не была привычна, даже готова не была. Свалившийся на меня клубок чувств всерьез дезориентировал, а ведь более неподходящего момента было не сыскать! Мне следовало доказать, что я заслуживаю места помощница Николая Давыдовича, о каких чувствах могла идти речь?