Стены комнаты были выкрашены в спокойный желтый цвет, на окнах висели кружевные шторы.

Кроватка... Хейли сразу поняла, что кроватка антикварная. Только старинная и нежно хранимая вещь может быть такой прекрасной. Дерево сияло, переливаясь глубокими темно-красными оттенками... А это приданое для новорожденного Хейли видела в журнале и вздыхала, зная, что никогда не сможет позволить себе ничего подобного.

—Кроватка взаймы, пока ты здесь живешь. Я пользовалась ею для своих детей, как моя мама, и ее мама... уже более восьмидесяти пяти лет. Но постельные принадлежности и пеленальный столик твои. Стелла добавила коврик и лампу. А Дэвид и Харпер, благослови их Господь, покрасили стены и притащили мебель с чердака.

От избытка чувств Хейли лишь качала головой, не в силах вымолвить ни слова. Стелла успокаивающе потерла ей спину.

—Как только принесем сюда все подарки, у тебя будет очень милая детская.

—Здесь так красиво! Даже в самых смелых мечтах я не представляла ничего подобного. Я... я так сильно скучаю по папе, и чем ближе роды, тем больше мне его не хватает. Мне было тоскливо и страшно, а больше всего жалко себя. — Хейли стерла слезы со щек. — И вот сегодняшний праздник... Я чувствую себя так... Дело не в вещах. Они чудесные и безумно мне нравятся... Но главное — этот праздник для меня и малыша.

—Ты не одна, Хейли. — Роз положила ладонь на ее живот. — Мы все теперь не одни.

—Я знаю. Я думаю... Ну, я думаю, что каждая из нас справилась бы и в одиночку. Я бы очень старалась, много работала бы. Но я не надеялась, что у меня опять будет настоящая семья. Я не ждала, что кто-то станет заботиться обо мне и ребенке. Какая же я дура!

—Нет, милая, — возразила Стелла, — ты просто беременная.

Хихикнув, Хейли сморгнула последние слезинки.

—Наверное, это все объясняет, хотя животом мне уже прикрываться недолго. Я никогда-никогда не смогу отблагодарить вас, отплатить вам. Никогда.

—О, просто назови ребенка в нашу честь, и будем в расчете, — рассмеялась Роз. — Особенно если родится мальчик. Может, мальчику с именем Розалинд Стелла нелегко придется в школе, но справедливость превыше всего.

—Эй! Я думала о Стелле Розалинд.

Роз надменно выгнула бровь.

—Это один из тех редких случаев, когда выгодно быть самой старшей.


Поздно вечером Хейли на цыпочках вошла в детскую. Просто потрогать, понюхать, посидеть в кресле-качалке.

—Мне жаль, что в последнее время я так гадко себя вела. Мне уже лучше. Теперь у нас с тобой все будет хорошо. У тебя две чудесные крестные мамочки, малыш. Они самые лучшие женщины на свете. Может, я и не смогу отплатить им за все, что они для нас делают, ну, в каком-то смысле. Но клянусь, нет на свете ничего, что я бы для них не сделала, если они попросят. Мы здесь в безопасности, и было глупо забыть об этом. Я не должна бояться тебя. Или за тебя.

Закрыв глаза, Хейли качалась в кресле и поглаживала живот.

— Я так сильно хочу взять тебя на руки, что они даже болят. Я хочу нарядить тебя в один из тех прелестных костюмчиков, и прижать к себе, и нюхать тебя, и качать тебя в этом кресле. О боже, надеюсь, я знаю, что делаю.

Вдруг стало холодно. Ее руки покрылись мурашками, но не страх охватил ее, а жалость. Хейли открыла глаза и посмотрела на женщину, стоявшую у кроватки.

Сегодня белокурые волосы были распущены и спутанной массой окутывали туманную фигуру в белой ночной рубашке, испачканной по подолу грязью. А в глазах призрака сверкало... безумие.

—Некому было помочь вам, не правда ли? — Хейли продолжала гладить живот дрожащими руками, не сводя глаз с призрака. — Никого не оказалось рядом, когда вам было страшно, как мне. Наверное, я тоже могла бы сойти с ума, если бы осталась совсем одна. И я не представляю, что было бы со мной, если бы что-то случилось с моим ребенком... Как бы я пережила, если бы что-то разлучило нас... Даже мертвая, я не смогла бы это вынести... Поэтому я, кажется, вас понимаю... немного.

В ответ на ее слова раздались горестные причитания, словно по покойнику. И Хейли осталась одна.


В понедельник она снова устроилась в садовом центре на своем высоком табурете. Хейли старалась не обращать внимания на боли в спине, а когда приходилось вызывать подмену, чтобы вразвалочку доковылять до туалета, обращала все в шутку.

В очередной раз покинув туалет, Хейли вышла в сад не размяться, а перехватить Стеллу.

—Можно я сделаю перерыв? Я хочу разыскать Харпера и извиниться. — Она все утро со страхом оттягивала этот момент, но сколько можно откладывать неизбежное? — В воскресение я его нигде не видела. Может, он уже вернулся в свое логово.

—Иди. О, я только что столкнулась с Роз. Она позвонила тому профессору. Ну доктору Карнейги! Они назначили встречу в конце недели. Вероятно, нас ждет кое-какой прогресс. — Стелла, прищурившись, вгляделась в лицо Хейли. — Даже не спорь, кто-то из нас обязательно поедет с тобой завтра к врачу. Ты больше не будешь сама водить машину.

—Я пока еще помещаюсь за рулем. Еле-еле, если честно.

—Как скажешь, но я или Роз обязательно тебя отвезем. И я думаю, что пора тебе перейти на неполный рабочий день.

—С тем же успехом можете засунуть меня в дурдом. Бросьте, Стелла, куча женщин работает до самых родов. И я же почти весь день сижу на заднице. Самое лучшее в поисках Харпера — это то, что я прогуляюсь.

—Прогуляйся, — согласилась Стелла. — Только ничего не поднимай. Абсолютно ничего.

—Ой, вы меня совсем запилили! — Но сегодня Хейли не возмутилась, а даже рассмеялась.

Через десять минут она свернула к прививочному отделению и нерешительно остановилась перед входом.

Она отрепетировала свою речь, но, пожалуй, лучше еще разок все продумать. Харпер примет ее извинения. Его хорошо воспитали, и, похоже, у него доброе сердце. Однако хочется, очень хочется, чтобы он понял, почему она злилась и огрызалась, что виновата не совсем она, а ее дурное настроение, в котором, в свою очередь, виновато ее нынешнее положение.

Хейли открыла дверь в теплицу, с удовольствием вдохнула запахи растений и влажной земли, в которых чувствовала радость новизны и исследований, достижений и скрытых возможностей. Бог даст, Харпер или Роз научат и ее чему-нибудь в этой области.

Харпер, сгорбившись, сидел за своим рабочим столом в дальнем конце теплицы и отбивал ногой ритм мелодии, звучавшей в его наушниках.

Господи, какой же он милый. Если бы он встретился ей в книжном магазине до того, как ее жизнь изменилась, она сделала бы все, чтобы он в нее влюбился, и сама бы точно влюбилась. Ну, как можно не влюбиться в эти взлохмаченные темные волосы, в эту четкую линию подбородка, в эти мечтательные глаза... и изящные руки художника.

Хейли не сомневалась в том, что за ним одновременно увиваются не меньше полудюжины девушек, а еще полдюжины стоят в очереди и ждут своего шанса.

Она вроде бы двигалась бесшумно, но остановилась как вкопанная, когда Харпер резко вскинул голову и развернулся к ней.

—О боже, Харпер! Я хотела подобраться незаметно.

—Что? Что? — он озадаченно смотрел на нее, стаскивая с головы наушники. — Что?

—Я не думала, что ты меня услышишь.

—Я... — Он не слышал. Он почувствовал ее запах. — Тебе что-то нужно?

—Думаю, да. Я хочу извиниться. Я не должна была впиваться в твою глотку каждый раз, как ты открывал рот в последнюю пару недель. Я была настоящей стервой.

—Нет, что ты. Ну, вообще-то, да. Но это не важно.

Хейли рассмеялась и придвинулась поближе, стараясь разглядеть, что он делает. Похоже, Харпер связывал в пучок несколько черенков.

—Думаю, я психовала. Не знала, правильно ли поступаю, не знала, справляюсь ли... И почему я все время чувствую себя ужасно жирной и уродливой?

—Ты не жирная. И уж точно никогда не будешь уродливой.

—Как мило. Но беременность не влияет на мое зрение, и я понимаю, как выгляжу, глядя в зеркало...

—Тогда ты понимаешь, что прекрасна.

Хейли улыбнулась, ее глаза засияли.

—Жалкое же я зрелище, если ты считаешь своим долгом флиртовать с капризной беременной женщиной.

—Я не... ничего я не считаю! — однако он на самом деле хотел пофлиртовать с ней... как минимум. — В любом случае тебе, по-моему, лучше.

—Гораздо лучше. Теперь я просто ненавижу те свои переживания и страдания на пустом месте. Ты даже не представляешь, какой праздник устроили мне твоя мама и Стелла! Я всех залила слезами, а потом мы отлично повеселились. Кто знал, что праздник в честь младенца может быть таким веселым? — Хейли прижала ладони к животу и снова залилась смехом. — Ты знаком с мачехой Стеллы?

—Нет.

—Она просто классная! Я так хохотала, что удивляюсь, почему ребенок все еще во мне. А миссис Хаггерти...

—Миссис Хаггерти? Наша миссис Хаггерти тоже была?

—Не просто была, она победила в конкурсе на названия песен. Требовалось написать как можно больше названий со словом «детка». Ты никогда не угадаешь, что она написала.

—Сразу сдаюсь.

—«У детки есть за что подержаться»[33]!

Харпер ухмыльнулся.

—Не верю. Это написала миссис Хаггерти?

—А потом прочитала нам рэп.

—Теперь ты точно врешь.

—Прочитала! Ну, не всю песню, пару строчек. Я чуть не описалась от смеха. Ой, я забыла, зачем пришла. Ты ведь помогал устроить для меня самый лучший сюрприз в моей жизни, а я стервозничала и огрызалась. Цеплялась к тебе, как ты и сказал. Мне очень, очень стыдно.

—Ерунда. Жена одного моего друга родила несколько месяцев назад. Клянусь, к концу беременности у нее во рту выросли клыки. И я сам пару раз наблюдал у нее приступы бешенства.

Хейли расхохоталась, ойкнула, прижала ладонь к боку.

—Надеюсь, я не успею дойти до такого...

Она осеклась и озадаченно вытаращила глаза, почувствовав легкий щелчок внутри. Нет, она это услышала... что-то вроде тихого гудения.

На пол хлынула вода...

Харпер придушенно всхлипнул, вскочил на ноги и что-то залепетал, а Хейли просто стояла и тупо смотрела на пол.

—Ой-ой, — наконец выдавила она.

—Хм-м, ничего страшного! Все в порядке. Может, я... Может, ты...

—Ради бога, Харпер, я не написала на пол. Это воды отошли.

—Какие воды? — Он заморгал, а потом побелел. — Воды? О господи! Кошмар! Сядь. Сядь или... Я вызову... «Скорую помощь»? Нет! Я позову маму!

—Думаю, мне лучше пойти с тобой. Что-то слишком рано. — Чтобы не завизжать, Хейли растянула губы в улыбке. — Но всего на пару недель. Полагаю, ребеночку не терпится выбраться на волю и посмотреть на всю эту суету. Дай мне руку, хорошо? О господи, Харпер!.. Мне страшно до смерти.

—Все в порядке! — Он обнял ее за талию. Обопрись на меня. Нигде не болит?

—Нет. Пока нет.

Харпер умирал от ужаса, но рука крепко обвивала Хейли, и он даже умудрился непринужденно улыбнуться и нежно коснулся ее живота.

—Привет! С днем рождения, детка.

—О боже! — Когда они выбрались из теплицы, лицо Хейли сияло. — Фантастика!


* * *

Стелла понимала, что не может сама родить этого ребенка, зато она может сделать или поручить кому-то все остальное. Хейли не собрала вещи, но один короткий звонок Дэвиду, и, пока Стелла везла Хейли в больницу, он уже собирал сумку по заранее составленному генералом Ротчайлд списку.

По дороге Стелла позвонила врачу, отчиталась о состоянии Хейли, оставила голосовое сообщение на сотовом телефоне своего отца и его домашнем автоответчике с просьбой заняться сыновьями, что не помешало ей руководить дыханием Хейли с началом схваток.

—Если я соберусь выйти замуж, купить дом или начать войну, надеюсь, вы согласитесь взять руководство на себя.

Стелла оглянулась на Хейли, потиравшую живот.

—Соглашусь. Все нормально?

—Да. Я нервничаю и волнуюсь, и... Ой, мамочки, я рожаю!

—У тебя будет изумительный ребенок.

—В книгах пишут, что во время родов всякое случается, так что, если я буду визжать на вас или обзываться....

—Я все знаю.

К тому времени, как приехала Роз, Хейли уже устроили в родильной палате. Телевизор был включен, повторяли одну из старых серий телесериала «Друзья». Рядом на столике красовался букет белых роз. Роз даже не усомнилась в том, что это дело рук Стеллы.

—Как поживает наша мамочка?

—Врач говорит, что мы быстро продвигаемся, — разрумянившаяся, с горящими от волнения глазами, Хейли протянула Роз руку. — И все прекрасно. Схватки все чаще, но мне не очень больно.

—Хейли отказалась от эпидурала, — доложила Стелла.

—Ах! — Роз погладила руку Хейли. — Как хочешь. Если станет невмоготу, можешь передумать в любой момент.