— У тебя неприятности. Скажи, ты в порядке?

— Не знаю. Столько всего произошло…

— Ты должна мне все рассказать!

Я снова посмотрела на подругу. Она была такой бледной: осунувшееся лицо, черные круги под глазами. Не имею права сейчас заставлять ее волноваться. И как бы я не нуждалась в поддержке и совете, быть эгоисткой и сволочью не хотелось.

— Не бери в голову. Ничего страшного не произошло. Все как обычно. Просто нервы последнее время сдают. Нужен отдых. Ты ведь не забыла про нашу поездку? Вот поправишься, и мы к морю рванем.

Рада смотрела пронзительным, колючим взглядом. Подруга хорошо меня знает. Вот кто за язык тянул! Теперь она точно будет волноваться, а я даже не знаю, что придумать. Но от радкина допроса спас доктор, вошедший в палату

— Извините, милые барышни, но, боюсь, придется прервать вашу беседу, — приятный дядечка в старинных очках обращался ко мне.

— Да, Рад, думаю тебе лучше отдохнуть, а мне все равно пора идти. Но я загляну завтра. Принесу чего-нибудь вкусненького.

— Только диетическая еда, милая, — доктор посмотрел на меня и улыбнулся.

Я поцеловала подругу и заставила себя разжать руку. Улыбнулась доктору и подошла к двери.

— Марго, береги себя.

— Ты же меня знаешь. Я везучая, — обернувшись, я поспешила покинуть палату. Не нужно, чтобы Рада видела мои слезы, колючий ком вновь подступил к горлу.

В больничном коридоре было прохладно и темно. Стоял полумрак. Я шла опустив голову, слезы все еще душили, хотелось разреветься, но я изо всех сил сдерживала плач.

— Вот и встретились, сучка рыжая.

Сначала наткнулась на мужскую фигуру, возникшую из ниоткуда, и только потом услышала знакомый голос.

— Ну, что, долго бегать не получилось?

Я подняла глаза. Во взгляде Макса отражалась не только жгучая ненависть, но и ярость со злостью.

— Вздумаешь голос подать, тебе же хуже. Шевелись, — он грубо схватил меня за локоть и подтолкнул вперед. От встречи с Максом мной овладел страх, именно поэтому я не могла и шагу сделать, а от жесткого толчка просто упала на холодный кафельный пол.

— Поднимайся давай. Твои финты больше не пройдут, — он резко дернул меня за руки и поставил на ноги. Я и опомниться не успела, как на моих запястьях щелкнули наручники.

Макс потащил за собой длинным темным коридором, но почему-то не в сторону выхода, хотя из-за страха я, возможно, потерялась в пространстве. Мы дошли почти до конца и свернули вправо, уперевшись в старую обшарпанную дверь. Мужчина открыл ее в комнату, похожую на кладовку, и толкнул меня внутрь.

— А поаккуратней нельзя? — не знаю, но мне вдруг захотелось начать огрызаться. Не лучшее желание в таком положении, но выглядеть жертвой почему-то расхотелось.

— Ой, извините! — Макс начал кривляться, смотрелось это глупо. — Но свои хорошие манеры я оставил дома. Ты вообще скажи спасибо, что еще тебя даже пальцем не тронул. Хотя поверь мне, руки так и чешутся рожу твою смазливую разукрасить.

— Послушай, я очень сожалею, что стреляла в тебя. И искренне рада, что с тобой все в порядке, — Макс стоял в нескольких шагах и как болванчик кивал головой. — Но ты сам виноват, и потом, какого черта ты копался в моей машине!

— Чего? — Макс налетел на меня и схватил за горло. Он сильно сдавил шею, прижав к стене. — Может, мне еще извиниться? А ну говори, кто тебя послал? — продолжая сжимать меня за горло, мужчина резко дернул вверх, мои ноги едва доставали до пола. — Кому стучала…

— Макс, угомонись.

Воздуха в легких почти не осталось, и сквозь мутную пелену я услышала голос, который привел меня в чувство. Как и Макса, он чуть не задушил меня. Его хватка ослабла, я осела на землю.

— Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты держал себя в руках, — Артур медленно прошел от двери ко мне.

Я продолжала сидеть на полу, облокотившись о холодную стену. Дыхание все еще было жестким. Артур молча навис надо мной, не делал никаких попыток помочь подняться. Я тоже продолжала сидеть, не зная как вести себя, что делать и говорить. Я боялась поднять глаза, боялась посмотреть на него. Мне было страшно, страшно от того, что я могу увидеть в глазах, о которых думала все это время. А еще я поняла, что безумно соскучилось, и единственное чего мне хотелось — это броситься ему на шею.

— Здравствуй, Марго, — тихо, уверенно. Ни тени злости. Это напугало. Отсутствие эмоций в этом голосе заставило мое тело сжаться. Я продолжала сидеть, даже пошевелиться оказалось сложно, не говоря уже о том, чтобы встать. Артур нагнулся и, поддерживая под локоть, поставил меня на ноги. Спокойно, без резких и грубых движений, но и нежности я не почувствовала.

— В прошлый раз мы не договорили. Я хотел бы закончить нашу беседу, — мужчина взял меня за подбородок и развернул к себе. Я продолжала смотреть в пол. Его движение было настойчивым, он прожигал взглядом, и я это чувствовала. Наши взгляды встретились, и то, что читалось в глазах Артура, убило всякую надежду на возможность вернуть прежние отношения.

— Уверен, тебе есть, что сказать мне. И я готов выслушать.

— Мы будем так общаться? — я вытянула скованные руки вперед.

— У тебя был шанс, и ты его упустила. Придется потерпеть.

Я не знала, как вести себя и что говорить. Мне казалось, что все мои слова заведомо пусты и не несут никого смысла. Для него, по крайне мере. Мои оправдания не нужны Артуру, он все для себя уже решил. И именно эта мысль хлесткой пощечиной привела в чувство. Теперь страх ушел, зато стало горько и больно. И как-то сразу перестало быть важным, кто он, и чем занимается. Все эти тайны, все, то, что происходило до этой минуты, потеряло значение. Захотелось плакать — я чувствовала, что теряю, что-то очень важное.

— Пойдем, Марго. Общаться у меня в кабинете будет удобнее, — мужчина отошел чуть в сторону, пропуская меня вперед.

— Может, все-таки снимешь наручники? — я тоже старалась говорить спокойно. Гордость взяла верх. Но вот получалось ли, не знаю.

— Сейчас! Размечталась, — в разговор вмешался Макс, о присутствии которого я уже и забыла.

Но смотреть я продолжала только на Артура.

— Машины во дворе, и лучше нам не задерживаться, — он проигнорировал просьбу, спокойно взял меня под руку и направился к выходу.

****

— Ну и чего теперь? — Лысый детина сидел на старом опшарпоном табурете и крутил в руках маленькие металлические шарики

— Подождем. — хриплый осевший от сигарет голос раздался за спиной здоровяка. Мужчина смотрел на единственную картину в комнате без окон. Зеленый пейзаж по-видимому заменял последнее.

— Ты я так понимаю теперь у нас главный?

— Чтобы понимать, болван, нужны мозги. А их у тебя, отродясь не было. Если бы ты не облажался в первый раз все давно уже было бы решено, и мне не пришлось бы сейчас сидеть здесь и ждать у моря погоды.

— И это говорит мне человек, у которого птичка из- под носа у порхала. — Детина хмыкнул, но в следующую долю секунды оказался на полу вместе со стулом. Мужчина хоть и выглядел на много мельче здоровяка, но сила в нем скрывалась богатырская.

— Тебе кто позволил вякать, мразь подзаборная. Или ты забыл благодаря кому землю топчешь гнида. — Мужчина изо всех сил давил на шею парня своим ботинком. Жертва уже хрипела и безрезультатно пыталась вырваться из смертельного капкана.

От гнева и скорой расправы, лысого спас стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в комнату влетел парень.

— Весточка от шефа… — Рыжеволосый пацан, лет восемнадцати так и не договорил, застыв на пороге и увидев картину, представшую перед его глазами.

— Давай сюда. — Мужчина протянул руку, но взглядом продолжал прожигать жертву, которая все еще лежала на полу. Его шея была освобождена, хоть он и продолжал хрипеть, но дыхание понемногу приходило в норму.

Тяжелая давящая тишина повисла в помещение. Мужчина несколько раз пробежал глазами по письму, будто пытался заучить наизусть, каждую букву и запятую в нескольких строчках. Он нервно смял серый тетрадный листок и посмотрел на парней. Здоровяк уже встал и вместе с рыжим прислонившись к стене, терпеливо ждали новостей.

— Значит так. Все остается в силе. Пока. За девчонкой глаз да глаз. Смотрите, чтобы вас не засекли…

— А с девчонкой проблемка. — Молодой парень чуть подался вперед.

— Что за проблемы снова?

— Так нет ее нигде. Исчезла.

— Ты пару часов назад говорил, что у больницы ее засек.

— Ну, в больницу она зашла, а вот обратно не вышла. — Рыжий и сам не понял, как оказался в нескольких метрах от земли, с его маленьким ростом, налетевшему мужчине не составила труда резко поднять его за грудки.

— Куда? Делась? Девчонка?

— Там вокруг люди Артура вертелись, потом Тимура ребята подтянулись. — здоровяк переключил внимания на себя.

— Мать вашу… — Мужчина был в бешенстве, он буквально отшвырнул парня от себя.

— Я хочу, чтобы вы выяснили у кого баба, мне все равно как вы это сделаете, но если вновь напортачите, пеняйте на себя. Надеюсь, вы понимаете, найти таких как вы не составит особого труда, а избавиться от вас тем более, проще простого.

— Мне нужна только информация. Смотрите, запоминаете и докладываете. Ясно вам, недоумки.

Здоровяк кивал усердно, очень напоминая со стороны китайского болванчика.

— Пошли вон! — Парни растворились в темноте коридора так спешно, что даже легкий ветерок прошелся по помещению.

***

Музыка спокойная и приятная едва доносилась из больших динамиков в самый дальний угол ресторана. Людей в это время дня обычно не бывает в таких заведениях, поэтому и музыкальное оформление всегда звучит легким фоном. Но сегодня здесь, все- таки обслуживали один столик. Официанты старались вести себя очень тихо, они заранее были предупреждены о важных гостях. Двое мужчин сидевшие за столом мило беседовали, напоминая со стороны старых добрых друзей.

— Ну как тебе на родине? — Мужчина поднес к губам бокал наполненный до верху пенным напитком и слегка пригубил.

— Хорошо. Вот ты не поверишь, Стас, но хорошо. — Собеседник повторил жест друга.

— Не смог все — таки привыкнуть к новому месту. Хотя столько лет прошло.

— Честно? Не смог.

— А как же положение, деньги, у тебя ведь есть все. Семья…

— Семья говоришь. Знаешь, я часто задаю себе этот вопрос. И всегда у меня на него только один ответ. Я потерял семью много лет назад, когда уехал отсюда еще ребенком. Там где я живу сейчас, меня окружают чужие люди, хоть по крови и родные.

— А твой отец?. Он всегда хорошо относился к тебе. Ты его наследник…

— Стас в том мире, где я живу, понятия отец и дети немного отличается от обще принятых.

Мой отец сильный, властный и очень богатый человек. У него много детей. И он любит их всех, я в этом не сомневаюсь. Просто проявляет он эту любовь не так как обычные люди.

Мужчина посмотрел поверх головы друга и жестом позвал официанта. Молодой парень тихо подошел к столику в руках у него был заранее приготовленный стеклянный сосуд с курительной трубкой. Проведя пару минут в компании мужчин, официант проделал не хитрые манипуляции с прибором и так же тихо удалился.

— Когда я только уехал отсюда, мне было 15, и пару лет я прожил вместе с отцом в его большом доме. — Самир смотрел на то, как тлеют угольки в инкрустированной чашечки для кольяна и прошлое медленно всплывало в его памяти. — Это был дворец, а не дом. Ко мне все относились с опаской, старались просто не замечать, языковой барьер тоже имел значения. Мне было одиноко. Помню, как впервые у меня с отцом состоялся разговор. Это не было похоже на разговор отца и сына. Мы говорили как двое взрослых мужчин. Отец застал меня в моей комнате, я плакал, плакал на взрыт, так, как только может плакать обиженный и одинокий ребенок. Но отец не стал жалеть и утишать, он даже не спросил, что со мной, почему я плачу. Заболел или может, кто обидел. Он просто сказал мне спуститься к нему и что он хочет поговорить со мной. В его большом кабинете мы впервые говорили, долго говорили. Отец рассказал мне о своем бизнесе, о том, что я должен научиться разбираться во всем этом и что мне придется занять его место, как прямому наследнику. Он показал мне на стену карту, на которой была очерчена новая для меня страна, и большая часть ее территории принадлежала моему отцу, моим предкам, о которых мне предстояла еще узнать. Отец показывал мне фотография людей рассказывал о них, говорил, что многие из них работают на него, от некоторых он зависит, но были и те, кого он называл врагами. Он хотел, чтобы я запоминал их лица, их имена, привычки. Он говорил мне: «Запомни, друзья изменчивы, враги нет». В конце нашей беседы он посмотрел на меня, я помню его взгляд, властный, строгий, но на миг в глубине этого взгляда я уловил тоску, мне даже показалось, что слеза блеснула в его глазах. Он смотрел молча, я тоже молчал, несколько секунд показались долгими часами, а потом отец будто согнал невидимую пелену и сказал: «Сегодня у меня был сложный день… Я потерял лучшего друга, брата. Я скорблю по нему. Он был достойным человеком и смелым мужчиной.» Похлопав меня по плечу, он вышел, а я еще долго сидел в его кабинете. Именно тогда я решил, что больше никогда не заплачу. С тех пор никто не видел моих слез. Даже когда я сжимал в своих руках письмо с вестью о смерти мамы, мои глаза были сухими. — Мужчина сделал пару глубоких затяжек и выпустил в темноту помещения легкую дымку табака. В воздухе появился запах, какой- то пряности и фруктов.