Эрмин была очень удивлена услышанным. Оглушенная криком Луи, который понял, что из пальчика ему молока не добыть, она спросила:

— А почему ты говоришь о белом мужчине? Киона совсем не похожа на метиску! Тала могла влюбиться и в монтанье.

— Нет! Если бы это было так, Тошан приказал бы ей выйти замуж за своего возлюбленного. К тому же вспомни его полные ненависти слова о переселенцах. Это мое мнение, но, прошу тебя, не говори ничего своим родителям.

— Конечно, не скажу! Это слишком личное, Тошан никогда бы мне не простил. Мы поговорим об этом позже.

Молодая женщина спустилась в гостиную, размышляя на ходу о предположениях подруги-индианки. Если смотреть на ситуацию под этим углом, гнев мужа становился более понятным.

«Но даже если он оскорблен поведением Талы, я, как говорится, не должна расплачиваться за побитые горшки! — подумала она. — А может, Тошан чувствовал себя таким несчастным, я была ему очень нужна, поэтому он пришел в ярость, узнав, что я подписала контракт, не сказав ему ни слова. Да, именно так, я только сделала ему больнее!»

Она передала Луи матери, а сама подошла к одному из окон в гостиной. Дождь закончится, и перед первыми снегопадами будут еще погожие дни… Эрмин представила, как уезжает обратно на север, улаживает ссору между Тошаном и Талой, утешает своего супруга.

«Все снова было бы в порядке, Мукки был бы со мной! Я чувствую, что в силах вернуть Тошана, он не смог бы устоять, если бы я бросилась к нему в объятия совершенно нагая… Потом нам было бы легче помириться!»

Щеки ее порозовели, когда она представила, что было бы дальше, и Эрмин решила на этом остановиться. Такие картины — самое интимное, что есть у каждой супружеской пары. Охваченные жаром желания, жаждущие тела освобождаются от всех табу и стыдливости, растворяются друг в друге, открытые наслаждению. Она тряхнула головой и вспомнила широкую сцену Капитолия, ослепляющий свет прожекторов, красивую отделку лож, подаренные Дюплесси розы. Зима в Квебеке показалась ей неплохой альтернативой тоске, переживаниям по поводу ссоры, которая разлучила их с мужем. Родители будут рядом, Мадлен и Шарлотта тоже. У них на глазах Сен-Лоран покроется льдом.

«Я хочу новых впечатлений, хочу пожить так, как живут в Квебеке, — думала она. — Я навещу Бадетту, она, конечно же, очень удивится. Улицы украсят к Рождеству, всюду будут гореть праздничные огни, это будет так красиво! За это время Тошан сумеет уладить свои разногласия с Талой, если они есть. Мадлен ведь может ошибаться… Моей свекрови сорок три, и она была вполне довольна своим одиночеством».

Одолеваемый разными, часто противоречивыми мыслями, ее разум взвешивал все «за» и «против».

«Если Киона — дочь Талы, значит, она сестра Тошану. И он хотел ее защитить, предложив ей свое гостеприимство. Теперь мне понятен уход свекрови, даже, скорее, ее изгнание. Ей пришлось подчиниться воле сына. Господи, как все сложно!»

В конце концов, эта путаница даже успокоила ее. К Эрмин вернулась уверенность, что ей удастся побороть холодную ярость супруга. Самое трудное во всем этом — разлука с сыном. Она очень скучала по нему, по его серебристому смеху, по топоту в коридоре и поцелуям перед сном. И все же она ни на секунду не сомневалась, что Тошан позаботится о мальчике. Знала она и то, что Тала, прекрасная бабушка, нежная и опытная, с удовольствием развлекает внука с утра до вечера.

— Эрмин, дорогая, — сказала Лора, — не терзайся так! В жизни супругов не бывает непреодолимых препятствий. И мы с отцом — тому живой пример.

Молодая женщина обернулась и робко улыбнулась родителям.

— Не беспокойтесь за меня, ко мне снова вернулась надежда. Как и советовала Тала, мне остается только идти своим путем. Я даже хочу поскорее оказаться в Квебеке, начать репетировать роль. Я не могу упустить такой шанс!

— Очень рад это слышать, — сказал Жослин, — и видеть на твоем лице улыбку. У меня сердце останавливалось, когда я смотрел на твое грустное личико. Мы поддержим тебя, дорогая. Вся наша семья с тобой и верит в тебя!

— Спасибо, мне очень приятно это слышать. Я сделаю все, чтобы вас не разочаровать, — ответила молодая женщина, слегка удивленная внезапным энтузиазмом отца.

Отъезд запланировали на тридцатое августа, чтобы в назначенный день Эрмин смогла явиться в Капитолий.

Между Шамбором и Квебеком, четверг, 30 августа 1934 года

Для того чтобы разместить всех членов семейства Шарден-Дельбо, понадобилось целое купе. Отъезд с вокзала в Шамборе не прошел незамеченным. Люди оглядывались на Мадлен и Шарлотту, которые держали на руках по двойняшке в вышитом платьице и белом чепчике. При этом кормилица-индианка, в сером платье и заплетенными в косы волосами, вызывала больше любопытства, чем робкая девочка-подросток с грустным лицом. Лора, как всегда очень элегантная, говорила много и громко. Беспокоясь о багаже, она активно жестикулировала. Высокая фигура Жослина в бежевом костюме и соломенной шляпе тоже привлекала взгляды, столько было в ней силы и энергии. Эрмин прижимала к себе Луи, чтобы его, не приведи Господь, никто не толкнул. Молодая женщина, одетая в голубое, под цвет ее больших глаз, платье, притягивала к себе горящие взоры мужчин всех возрастов. Ее шелковистые волосы цвета льна также вызывали всеобщее восхищение.

Мирей тоже пришлось отправиться в путь, что ее совсем не радовало. Она надеялась провести зиму в Валь-Жальбере и сидеть, как она любила говорить, сложа руки. Однако Лора заявила, что не сможет без нее обойтись.

— Так наймите кого-нибудь в городе! Вы легко найдете кухарку, потому что кризис еще не закончился, — предложила домоправительница.

— Нет! Никто не сможет готовить, как ты, и, кроме того, ты привыкла к моим капризам. Не спорь, тебе будет полезно посмотреть на людей!

И Мирей подчинилась требованию хозяйки. Ей даже польстило то, что ее считают незаменимой. Теперь она сидела у окна и осматривала содержимое двух корзин, в которые умудрилась уложить столько провизии, что ее хватило бы на целый полк.

Мадлен, похоже, наслаждалась поездкой. Она никогда раньше не путешествовала на поезде и теперь расширенными от удивления глазами рассматривала все вокруг.

— Как быстро мы едем! — снова и снова повторяла она.

Эрмин удивлялась ее хорошему настроению. Молодая индианка наотрез отказалась забирать дочку из приюта сестер Нотр-Дам-дю-Бон-Консей в Шикутими. Они с Эрмин собирались съездить туда накануне, и тоже на поезде, но в последний момент Мадлен передумала, и теперь, похоже, не жалела о своем решении.

— Я знаю, что там за ней хорошо ухаживают и никакие опасности этого мира ей не грозят. Монахини пообещали, что с ней все будет в порядке. Я увижусь с дочкой будущей весной. И если она меня не узнает, я смогу завоевать ее любовь.

— Но мы должны взять ее с собой! — возразила Эрмин.

— Я не смогу присматривать одновременно за твоими девочками и за моей. Еще я думаю, что в городе моей дочке будет страшно. Раньше она жила в лесу. Даже в Шикутими она начинала плакать, когда слышала шум мотора или другой громкий звук.

Решение Мадлен показалось Эрмин странным. Закрыв глаза, она подумала о Мукки.

«Я знаю, что он счастлив, и этим успокаиваю себя. Без него меня не покидает ощущение, что мне не хватает чего-то главного, и в то же время я ощущаю себя на удивление свободной. Я могу сосредоточиться на том, что ждет меня в Квебеке. Может, и Мадлен перед тем, как стать монахиней, хочет пожить спокойной тихой жизнью в лоне нашей семьи? Для нее эта поездка — уникальная возможность побывать в большом городе, увидеть магазины и многое другое…»

Каждый из них, убаюканный покачиванием поезда, думал о своем. Лора мысленно перебирала свои зимние наряды, перчатки и туфли, обещая себе обновить гардероб. Она представляла себя в ослепительно красивом платье в вечер премьеры «Фауста». Ее дочь будет петь на сцене главную женскую партию, а сама она будет сидеть в ложе, гордая, счастливая в этот звездный час, о котором так мечтала.

Жослин развернул новый выпуск «La Presse» и теперь смотрел на буквы, черные и крохотные, будучи не в состоянии прочесть ни слова, так он был озабочен. Ему казалось, что он снова убегает на край света от пугающей догадки. Странное имя вертелось у него в голове: Киона! Он не осмеливался расспросить Эрмин об этом шестимесячном ребенке, которого Тала, по ее словам, взяла на воспитание, но представлял себе, что девочка похожа на него и это грозит скорым разоблачением. С мокрым от испарины лбом он безуспешно гнал от себя свои страхи.

«Что я пытаюсь узнать? По словам Эрмин, Тала страдала от одиночества, поэтому, если малышка и вправду сирота, она с радостью ее удочерила. Постой-ка, нужно посчитать… Эрмин говорит, что Тала с Тошаном пришли в четверг после полудня, а Пьер Тибо приехал за ними в пятницу. Если девочка — дочка Талы, той пришлось бы ее кормить, и все узнали бы правду. Хотя она могла сделать это тайком…»

Сомнения терзали его. Он сожалел о том, что поддался чарам красивой индианки. Если Киона — плоть от его плоти, то вся тяжесть его греха воплотилась теперь в теле этого ребенка. Он знал, что до последнего будет оттягивать встречу с девочкой, которая может быть на него похожа и которую он бросил, как когда-то Эрмин. Следом ему в голову пришли те же мысли, что и Тошану, о родственной связи между его зятем, Эрмин, Луи и Кионой. Жослина прошиб холодный пот.

— Жосс, ты себя плохо чувствуешь? — с удивлением спросила Лора. — Ты потеешь и так побледнел! Выпей немного лимонада.

— Табарнак, в этом вагоне нечем дышать! — выругался он.

— Не ругайся, — упрекнула она его с лукавой улыбкой. — Такие слова не для нежных девичьих ушей!

— Мсье, лимонад еще холодный. Мадам права, вам сразу станет лучше, — заявила Мирей. — Налью вам стаканчик.

Жослин согласился. Напившись, он притворился, что спит. Шарлотта читала, устроившись между Мадлен и Эрмин. Приключенческий роман, который она открыла, стоило поезду тронуться, совсем ее не увлекал. На сердце у девочки было тяжело. Симон Маруа, отвозивший их на вокзал, по пути похвастался, что, когда они вернутся, он уже будет женатым человеком. Слова ее героя крутились у нее в голове.

«На этот раз все по-настоящему! Я встретил самую лучшую девушку на свете и женюсь на ней! У ее родителей есть участок возле Сен-Фелисьена, так что скоро я стану фермером и буду жить с ними!»

Лора и Эрмин поздравили Симона, не заметив, как расстроилась Шарлотта. С той самой минуты девочка не могла думать ни о чем другом.

«Симон ошибается! — думала она. — Обязательно что-то случится, и они не поженятся! Он ведь танцевал со мной и называл меня «мисс»! Он мог бы подождать еще немного! Через три года мне исполнится шестнадцать, как Бетти, когда она выходила замуж за Жозефа…»

Эрмин пребывала в состоянии полусна, отрешившись от прошлого и будучи не слишком уверенной в будущем. Поезд увозил ее в Квебек, где ей предстояло погрузиться в мир, совершенно отличный от того, к чему она привыкла. Тошан никогда бы не последовал за ней по этому пути, хотя она была уверена, что для нее он правильный.

«Он не сказал мне ни “до свидания”, ни “прощай”»! — говорила она себе, раздавленная этой мыслью. — Господи, я рассталась с мужчиной, которого люблю, не поцеловав его, не коснувшись его руки! Он до последней минуты вел себя со мной как незнакомец — холодный, исполненный презрения. Как больно вспоминать об этом!»

Трое малышей вели себя на удивление спокойно. Луи крепко спал, Лоранс и Мари проснулись, чтобы покушать, и сразу же опять задремали.

— Приятно путешествовать в такой спокойной обстановке, — заметила Лора, когда поезд снова тронулся в путь от вокзала в Лак-Эдуаре. — Было бы неплохо жить в поезде, как это делала австрийская императрица, та, что была так красива, Сисси. Мне бы это тоже понравилось: специально обустроенный вагон с гостиной и спальней, обшитый деревом, с люстрами!

— Мама, говори потише, — оборвала ее Эрмин. — Ты можешь разбудить малышей.

В то же мгновение мимо их купе прошла женщина. Она не сняла симпатичную соломенную шляпку с черной окантовкой, а белое платье в желтый горошек подчеркивало ее стройность. Мирей с любопытством вгляделась в ее взволнованное лицо, в зеленые с золотистыми крапинками глаза, которые смотрели с беспокойством. Путешественница с извинениями шла по проходу и вдруг остановилась как вкопанная.

— Эрмин! Господи, какая встреча! — радостно воскликнула она.

— Это вы, Бадетта! — тихо, чтобы не разбудить детей, отозвалась Эрмин. — Какое счастливое совпадение!

Лора и Жослин кивком приветствовали знакомую их дочери. Бадетта склонилась над спящими двойняшками, одна из которых лежала на руках у Шарлотты, другая — у Мадлен. Потом посмотрела на Луи, заботливо баюкаемого матерью.